Вексель судьбы. Книга 2
Шрифт:
*
Как только Фуртумов понял, сколь гениально англичане его переиграли, совместив собственную операцию прикрытия восточных миллиардов с его, Фуртумова, розысками источника по царским вкладам - причём переиграли красиво и дерзко, заставив не просто поверить, что источник никуда не годится, но и сподвигнув на его ликвидацию руками балканских наркоторговцев - чему сам Фуртумов, понятное дело, противился, однако советники в один голос сумели на том настоять,- а теперь, в довершение всех бед, куда-то пропали, точно испарились, и источник, и все взаимодействовавшие
К чести Геннадия Геннадьевича, это было лишь минутное помутнение, произошедшее наедине с собой. Он быстро взял себя в руки, мобилизовался и внушил себе, что никто из окружающих не только не увидит его смятения, но вскоре он всех заставит стать свидетелями его правоты, предусмотрительности и профессионального мастерства.
Действительно, разве можно было считать неудачей фиаско с поиском источника, который, скорее всего, ничегошеньки толком и не знал, если сохранялась возможность разыскать непосредственно тех, кто намеревается получить или уже получил доступ к царским капиталам? Конечно, вторая задача сложнее первой ровно во столько раз, во сколько Россия больше Швейцарии, но разве это сможет его, Фуртумова, остановить?!
Помимо уязвлённого самолюбия, была у Геннадия Геннадьевича и ещё одна неафишируемая причина для того, чтобы биться в этом вопросе не на жизнь и идти до конца: ловкий и циничный перехват англичанами “восточных денег”, о которых уже знали все, кто по долгу службы должен обо всём знать, по слухам вызвал недовольство его работой наверху, и следующего крупного провала ему, очевидно, было не пережить. Результаты же текущей работы его ведомства, связанные с вылавливанием в мутных водах мировой финансовой системы примитивно-шаблонных транзакций отечественных мошенников, взяточников и коррумпированных казнокрадов, считались чем-то повседневным и не сильно впечатляли.
Таким образом Фуртумов, не видя впереди никаких иных резонансных тем, кроме темы царских сокровищ, решил пойти ва-банк и полностью сосредоточиться на розыске тех двоих, которые могли знать правду и держать в руках ключи.
Используя личные связи, подкрепляемые увесистыми премиальными конвертами, Геннадий Геннадьевич сумел через пригретых операторов мобильной связи очертить круг соотечественников, телефоны которых в предполагаемое время находились в роуминге в Женеве и её окрестностях. Все “попавшиеся” были разбиты по группам приоритетности, с каждой из которых начали предметно работать соответствующие специалисты. Получил Фуртумов и записи видеорегистраторов аэропортов, отправлявших в начале июня рейсы в альпийскую республику, после чего его эксперты, используя наиболее совершенные компьютерные программы по распознаванию лиц, приступили к поиску “сладкой парочки”. Однако добыть значимых результатов по-прежнему не удавалось.
Продолжалась своим чередом и работа с архивами, хотя министр изрядно к ней охладел. Тем не менее первый по-настоящему значимый и обнадёживающий сигнал пришёл именно от историков: в фондах госархива были найдены свидетельства, подтверждающие, что после заключения Марии Спиридоновой и Христиана Раковского в Орловский централ Сталин несколько раз предпринимал острожные попытки их “разговорить”, и теперь требовалось разыскать тщательно засекреченные стенографические отчёты соответствующих бесед.
Фуртумов немедленно дал команду усилить архивные поиски - и вскоре получил ещё одно свидетельство из архива НКВД. Из поднятых бумаг следовало, что в начале сентября 1941 года в Орёл для общения с Раковским был командирован некто Александр Рейхан. О важности этой птицы говорил тот факт, что информация
Из обнаруженных документов следовало, что после взятия немцами Орла Рейхан исчез, однако точно не погиб, поскольку 4 ноября 1941 года столичное НКВД зафиксировало телефонный звонок, который он невероятным образом сумел сделать из оккупированного гитлеровцами Ржева в коммунальную квартиру в Кисловском переулке. Следующее сообщение датировалось 19 января 1942 года и в нём сообщалось, что человек, назвавший себя Рейханом, обнаружен разведгруппой 365-й стрелковой дивизии и доставлен в штаб. Имелась и копия ответной шифрорадиограммы с требованием обеспечить Рейхана всем необходимым и дожидаться самолёта для его эвакуации в тыл.
Было совершенно очевидно, что человек по фамилии Рейхан после общения со Спиридоновой и Раковским имел при себе информацию исключительной важности, иначе бы за ним не посылали самолёты за линию фронта. Какого рода информацией он мог обладать, в документах НКВД не указывалось, однако у Фуртумова, знакомого с предысторией, не могло оставаться сомнений - речь шла о царских счетах и о ключах к ним.
Из последующих документов можно было понять, что никакой самолёт Рейхана не забрал, и носитель тайны продолжал оставаться при штабе окружённой 365-й дивизии. В докладной на имя самого Лаврентия Берии, датированной 15 февраля, сообщалось, что “из-за бессудного расстрела комдива Щукина М.А. не может быть уверенности в безопасности находившегося при его штабе тов.Рейхана,” в связи с чем предлагалось “десантировать подкрепление для прикрытия тыловой группы 29-й армии во время осуществления прорыва…”
Далее шли подшивки радиотелеграмм, отправленных в марте 1942 года в адрес штаба 39-й армии, которая продолжала удерживать значительную территорию южнее Ржева, и в чьё расположение под прикрытием присланного из Подмосковья десантно-штурмового батальона через Ерзовский лес удалось прорваться остаткам разгромленной 29-й армии, в том числе и 365-й дивизии… В депешах содержалось требование разыскать среди прорвавшихся Рейхана живым или мёртвым. Но судя по подшитым к делу ответам, эти поиски успехом не увенчались.
Наконец архивисты Фуртумова обнаружили датированный апрелем 1942 года совершенно секретный приказ об отправке во вражеский тыл двух бойцов 262-й дивизии НКВД с заданием на розыск всё того же Рейхана или оставшихся от него следов. Однако никакой информации о результатах этого рейда в архивах не оказалось. Было очевидно, что чекисты назад не вернулись, и теперь если где и могли сохраняться следы и документы, способные пролить свет на результаты той загадочной миссии, так только в местных музеях да в солдатских могилах под ржевскими соснами.
Будучи осведомлённым о высокой активности в местах былых боёв всевозможных “белых” и “чёрных копателей”, Фуртумов провёл совещание с вызовом в Москву представителей регионального управления внутренних дел. Местные полицейские подробно рассказали о “бизнесе на костях”, о чёрном рынке, на который попадают постоянно извлекаемые из земли военные артефакты, и о том, как им удаётся через агентуру этот чёрный рынок отчасти контролировать. Правоохранители также поведали о возникшем в последние годы особенном интересе “покупателей” из Германии к находкам, которые извлекаются в строго определённой полосе, ограниченной Мончаловским и Ерзовским лесами. Упомянули они ещё и о странном нераскрытом убийстве в лесу одного из местных мафиозо, случившемся в апреле.