Вектор-Прайм
Шрифт:
Трипио, вероятно, сможет это сделать, поскольку протокольный дроид запрограммирован на перевод со всех известных языков, включая архаичные и давно забытые. От этой мысли Люка пробрала дрожь: учитывая все, что они узнали на Белкадане, можно ли быть уверенным, что этот язык вообще из их галактики?
Даже если нет, Люк был уверен, что дотошный Трипио во всем разберется.
— Стартуем, R2, — обратился Люк к астромеху, сидевшему в гнезде за его спиной.Ар-Два ввел коды запуска, тут же переданные на «Меч Джейд», и хвостовой «плавник» яхты раскрылся, точно лезвия ножниц. Мгновением позже Х-истребитель выскользнул в вакуум космоса и завис позади
Корабль Люка летел со сложенной парой крыльев, напоминая обычный двукрылый истребитель. Пилот провел быструю проверку всех систем, после чего отрапортовал Маре, сообщив координаты своего захода, и отправился прямиком к солнцу Хелски, как они и условились.
— Ты держишь планету на радаре? — спросил он Ар-Два.
Дроид в ответ засвистел — сколь утвердительно, настолько же и раздраженно, и Люк, несмотря на все свои страхи, не смог сдержать усмешки.
— Дай знать, если станет слишком жарко, — сказал он и подбавил газу. Скорость нарастала, как, впрочем, и гравитационное притяжение пылающего светила.
Люк ощутил давление в груди и настроил компенсатор инерции на девяносто девять процентов. Солнце на экране увеличивалось, но Люк был полностью уверен в себе и навигационных способностях астродроида.
По мере того как они приближались, корпус нагревался все сильнее, а Ар-Два все больше жаловался на нестерпимый жар. Наконец Люк заложил вираж и они облетели звезду по близкой орбите, после чего, развив колоссальную скорость, устремились по заранее просчитанным Ар-Два координатам к четвертой планете. Они шли по прямой, держа солнце строго позади; если на четвертой планете окажутся враги, они не смогут сразу засечь приближение, а учитывая, какой импульс придала истребителю гравитация звезды, своей цели Люк достигнет очень быстро.
Планета, представлявшая собой крошечную точку вдалеке, всего за несколько секунд превратилась в объект размером с кулак, а еще через пару мгновений уже заполняла собой весь экран обзора. Оказавшись на орбите, Люк расправил сложенную пару крыльев и понесся вниз, к самой планете, где можно было во всех деталях рассмотреть ее ледяную поверхность.
Он сразу почувствовал это мощное энергетическое поле, охватившее планету. Он ощущал покалывание в корнях волос, слышал потрескивание статических разрядов в системе связи, видел нечеткие линии помех на экранах приборной панели.
R2-D2 что-то присвистнул, обращаясь к пилоту, но и этот звук вышел нечетким.
Люк выключил большую часть приборов, положившись на глаза и инстинкты, и продолжил наблюдение. Он уже обогнул планету, но его скорость быстро снижалась, и поэтому во время второго прохода джедай ожидал увидеть больше.
— Люк, — прорвался через помехи голос Мары. Она продолжила что-то говорить, но до него долетали лишь отдельные слова. — Там… обратной стороне… точки.
— Проиграй сообщение еще раз, — распорядился он, обращаясь к Ар-Два. — Отфильтруй помехи и попробуй разобрать, что она говорит.
Он еще сильнее опустил траекторию полета и теперь практически скользил над поверхностью, стараясь разглядеть глазами и прочувствовать в Силе, что именно происходит на планете. Он нутром чуял, что здесь что-то не так. Испытывал какое-то потаенное чувство опасности.
Вот тут-то
***
Длинный строй кораблей медленно продвигался прочь от Сернпидала: грузовики, челноки — самые разные посудины, какие только можно отыскать во Внешнем кольце. И каждый был до отказа набит перепачканными и перепуганными насмерть беженцами, потерявшими дом, друзей и семьи. Постигшая их трагедия была настолько ужасна, что они до сих пор не могли уразуметь ее масштабы.
Позади них мертвый шар Сернпидала из-за небывалой силы столкновения сместился со своей орбиты. С него сорвало атмосферу, а на солнечной стороне расходилось гигантское облако, отмечая то место, где планете была нанесена чудовищная рана.
Сернпидал был мертвым существом, неспособным обращать внимание на боль и разрушения. Пройдет очень много времени, прежде чем здесь возродится жизнь.
Качающаяся в космосе планета надолго приковала к себе взгляд Хана Соло. Глазами он видел правду, но сердцем не мог в нее поверить.
— У нас в караване сто одиннадцать кораблей, — доложил подошедший Энакин, заметно нервничая. Он не понимал, что говорить и что делать — то ли обнимать отца, то ли бежать от него.
Хан повернулся к младшему сыну и посмотрел пустым взглядом, словно не расслышал слов.
— Сто один… — повторил Энакин.
— Ты его бросил, — произнес Хан тихим, абсолютно спокойным голосом. Обвинение хлестнуло Энакина, точно плеть.
Он готов был выпалить множество ответов разом. Хотел накричать на отца, что тот не вправе говорить такие вещи. Ведь Энакин спас «Сокол Тысячелетия» и десятки пассажиров. — Нам нужно было улетать, — наконец выдавил он. — Луна падала…
— Ты его бросил, — повторил Хан чуть резче.
Энакин тяжело сглотнул, съежившись под обжигающим взглядом. Он напомнил себе, что на Сернпидале у него не было выбора и отец должен был это понимать. Чуи был слишком далеко от них, а луна падала слишком быстро. Они бы попросту не успели добраться до вуки и захватить его на борт. Энакину хотелось выпалить все это, хотелось показать записи бортового регистратора, которые подтвердили бы его правоту. Но он не мог ничего ответить. Мог лишь беспомощно смотреть в лицо жестокой реальности. Никогда прежде он не видел в глазах отца такого отчаяния. Хан Соло всегда был героем, защитой и опорой всей семьи. А сейчас… Сейчас от великого Хана Соло осталась лишь сломленная, пустая оболочка.
— Ты его бросил, — снова повторил отец, и хотя голос снова стал тихим и спокойным, в третий раз, когда элемент внезапности ушел, обвинение ранило еще сильнее. — Ты повернулся и удрал, а Чуи стоял как скала и погиб.
— Я не мог… — хотел ответить Энакин, но закусил губу, а на глаза навернулись слезы.
— Чуи рискнул всем, чтобы тебя спасти, — прорычал Хан, тыча пальцем в грудь сыну. — А ты его бросил!
Энакин развернулся и побежал.
Хан огляделся и, казалось, только сейчас осознал, что за сценой наблюдали десятки посторонних глаз. Хмуро глянув исподлобья на столпившихся беженцев, он не нашел ничего лучше, чем быстрым шагом вернуться в рубку «Сокола» и занять свое место.