Велетская слава
Шрифт:
– Я у тебя в долгу, валькирия, - ощерился Годфред и, быстро обернувшись, одним ударом срубил голову очередному франку, пытавшемуся подобраться к нему со спины.
– Долги можешь отдать моему мужу, - оскалилась Власта, - Люб, мы с девочками к капелле – эти фризы там что-то долго копаются.
– Хорошо, - кивнул Люб, - а мы к королевскому залу.
Навстречу им уже выбегали все новые воины, тут же вступая в схватку с лезущими на стены язычниками. Их становилось все больше – в отличие от защитников замка, силы которых стремительно таяли – и все больше варваров, не видя перед
Увлеченный истреблением соперников, Пипин Горбатый совсем забыл об угрозе с северо-востока: хотя от рук язычников погиб его отец, молодой претендент был уверен, что после победы над Карлом славяне и саксы вновь передерутся. Пипин не знал об избрании Люба Князем Трех Народов, о его побратимстве с конунгом данов и о том, что оба владыки уже договорились о совместном походе на франков. Драккары данов, гаутов и свеев, совместно с фризами, поднялись вверх по Рейну, тогда как велеты, саксы и примкнувшие к ним ободриты, ударили с суши. Кельн пал за один день – и, расспросив пленников, захватчики узнали, что Пипин отозвал войска на Запад, чтобы дать сражение Людовику. На коротком военном совете конунг и князь решили идти на Ахен – оставленный почти без защиты своим новым королем. Теперь горожане пожинали на себе плоды его властолюбия – охваченный пожаром город стонал и бился, как загнанный олень под клыками терзающих его волков, обезумевших от кровавой горячки.
А в подземельях пфальца разворачивался иной акт этой кровавой драмы.
– Услышь же меня, о Владычица запретной горы!
Эдбурга, голая и связанная, корчилась на холодном полу, безумными глазами смотря на Фастраду. Та, одетая в длинное зеленое одеяние, с медной диадемой в волосах и кольцом с изумрудом на пальце, читала длинное заклинание: наследие немыслимо далеких времен, причудливо смешавшее христианские, римские и варварские корни.
– Трижды Величайшая, земная, небесная и подземная, зов мой услышь!Звезда Утренняя, муже-женственная, Несущая Свет и взамен берущая кровь, Пенорожденная, фрау Венус, услышь мою мольбу и верни мне свое благоволение!
Эдбурга пыталась призвать на помощь, но из-за кляпа во рту могла издать лишь приглушенное мычание. Сильнее страха была лишь злость – прежде всего на себя: как она, считавшая себя уже искушенной интриганкой, могла поверить этой лживой суке? Едва они спустились в подземелье, как на англичанку накинулись двое мужчин, судя по всему, давно поджидавшие женщин. Принцесса узнала их – она не раз видела этих двоих рядом с вдовствующей королевой. Связав и раздев Эдбургу, они бросили ее на пол и, поклонившись Фастраде, вышли вон. Сама королева, не обращая внимания на умоляющие взгляды девушки, зажгла три свечи – черную, красную и белую, - расставив их вокруг Эдбурги. Закончив с этим, она бросила в чашу с тлеющими углями благовония и принялась читать заклинания. Едкий, режущий глаза дым расползался по подземелью и сквозь него Эдбурге казалось, что глаза Фастрады мерцают, как у дикого зверя.
– Услышь меня о прародительница запретной любви и страсти, дикими зверьми повелевающая, предводительница Дикой Охоты. У врат пекла живущая, Та, что любит спать в преисподней черной бабочкой на черном одуванчике, Венера-Люцифер прими в жертву сердце этой блудницы!
В руке Фастрады блеснул нож и Эдбурга забилась в путах, предчувствуя скорый конец. Однако клинок так и не опустился – позади Фастрады вдруг послышался
– Что здесь происходит? – спросила Власта, быстро оглядев подземелье. Она говорила на франкском – и Фастрада поняв ее, скорчила выразительную гримасу.
– Не твое дело, дикарка! – презрительно бросила она в ответ, - убирайся! Именем той, кто превыше всех твоих богов, приказываю тебе – иди прочь!
Она повелительно выставила перед собой кольцо с изумрудом, выкрикнув еще несколько слов на латыни. Показалось ли – или драгоценный камень и впрямь замерцал таинственным светом, бросая на стены зеленоватые отблески? Власта, словно завороженная уставилась на изумруд, на миг даже опустив меч. Злобная улыбка расплылась на лице Фастрады и она взмахнула ножом, целя им в глаза воительницы. Однако в последний момент сильная рука стиснула ее запястье, выворачивая кисть и направляя его в грудь вдовствующей королеве.
Власта улыбнулась в искаженное злобой и страхом лицо Фастрады.
– Ты должна знать, - сказала она, - что колдовство Фрейи бессильно между женщинами.
Она дернула на себя ошеломленную королеву, впиваясь в алые губы жадным поцелуем. Одновременно нож Фастрады вошел в ее грудь, пронзив сердце. Не издав ни звука, мертвая королева рухнула на пол. Власта наклонилась и сдернула с ее пальца кольцо.
– Фрейдис, ты здесь? – громко спросила она и за ее спиной появилась высокая женщина в голубом плаще и варежках из кошачьей шкуры. Капюшон из шкуры черного ягненка был отброшен, открывая роскошные светлые волосы.
– Держи, - Власта кинула ей кольцо, - ты знаешь, как обращаться с такими вещами.
Фрейдис, бросив равнодушный взгляд на Фастраду, внимательно осмотрела кольцо.
– Это не наше, - сказала она, - сделано на юге. И очень давно.
– Вот и разберешься, - хмыкнула княгиня, - к тому же тебе нужнее – это у тебя муж куда моложе тебя.
– Спасибо, что напомнила, - усмехнулась Фрейдис, - а это еще кто такая?
Она указала на Эдбургу и Власта, пожав плечами, шагнула вперед, выдергивая кляп.
– Ты слышала, что спросила моя подруга? – сказала она и Эдбурга, торопливо закивав, послушно представилась. Обе женщины многозначительно переглянулись.
– Возьмем ее с собой, - сказала Фрейдис, - кажется, я уже знаю, где может пригодиться это колечко!
Итог и начало
– Не могу поверить, что прячусь от язычников в собственном королевстве, - вздохнул Людовик, неуклюже поправляя слишком большую для него темно-красную мантию расшитую шестью королевскими розами.
– Язычники не самая большая опасность для вашего величества, - с почтением произнес сидевший рядом монах, - не забывайте, что Горбун еще на свободе.
– Я помню, брат Бенедикт, - еще один тяжелый вздох, - как думаете, если бы я встретился с Пипином, поговорил с ним- может он бы и раскаялся?
– Не думаю, ваше величество, - сказал Бенедикт, - так или иначе, сейчас для вас безопасней в Лиможе, нежели в Ахене.. Впрочем, вы можете обсудить все это после коронации. Идемте, вас уже ждут в церкви.