Велетская слава
Шрифт:
– Не думаю, что это Эдбурга, - лениво протянул Пипин, - мало ли кому перешел дорогу мой брат. Там было столько народу – любой мог всыпать ему в кубок яд.
– Ты с ума сошел? Он еще мальчик - кому он мог перейти дорогу?
– Он еще и король Италии, - заметил Пипин, - и хотел стать королем всех франков. Не так уж мало людей могло решить, что юнец на троне – совсем не то, что нужно сейчас королевству. И решить, хочу заметить, совершенно правильно. Эдбурге смерть Пипина невыгодна – в отличие от нас.
– Ты что же, так и оставишь это безнаказанным?!
– Конечно же нет! – воскликнул
– Вернешься откуда?
– Из Аквитании, - сказал Пипин, - теперь у меня остался только один соперник, Людовик. Мальчишка, - точнее кто-то от его имени, - уже созвал вассалов. Очень кстати совпало с этим отравлением – теперь я точно знаю, кого в нем обвинить. Сегодня же я соберу войско – и двинусь в Аквитанию.
– Так скоро?!
– Время не ждет, - Пипин изобразил сочувственную улыбку, - впрочем, тебя это вряд ли коснется. Вы сегодня так устали, моя королева: позвольте, я оставлю вас, чтобы не мешать вашей скорби по мужу и пасынку.
С этими словами он поднялся с кровати и, отвесив Фастраде короткий поклон, вышел из комнаты. Кипящая от ненависти женщина услышала его шаги по коридору, потом негромкий стук и голос Пипина. Королева чуть не завыла от досады, услышав как ему отвечает женский голос – хотя Фастрада слышала его лишь раз, она тут же узнала ставшую ненавистной Эдбургу – ей предоставили комнату в том же крыле пфальца, где располагались и королевские покои. Про себя королева поклялась страшной клятвой, что вернет себе благосклонность богини, а с ним и Пипина – чего бы это ей не стоило.
Лязг стали, проклятия и ржание лошадей все чаще сменялись ликующими криками победителей. Два войска сошлосьнынче на берегу Луары и одно из них потерпело сокрушительное поражение. Остатки разбитой армии, откатывались к реке, стремясь скорее перебраться на ее левый берег, тогда как победители уже с хохотом грабили захваченный обоз.
С небольшого возвышения за всем этим наблюдал сидевший на коне мальчик в шелковом плаще поверх васконского наряда. Рядом с ним, оседлав белую кобылу, находился невысокий монах, на губах которого играла довольная улыбка.
– Ваше Величество, - к Людовику подъехал рослый чернобородый всадник в забрызганной кровью кольчуге, - Горбун переправился через реку. Прикажете преследовать.
– Нет, - мальчик покачал головой, - не хочу осквернять рук кровью брата.
Всадник, - Гельом Желонский, граф Тулузы, вырвавший сегодня победу для юного короля, - перевел хмурый взгляд на монаха.
– Ваше Величество, нельзя спускать этот мятеж, - медленно произнес Бенедикт.
– Пусть бог будет ему судьей, - произнес Людовик, - после сегодняшнего поражения он уже не опасен. Мы же пойдем к Ахену – мне, как единственному законному наследнику, не стоит медлить с коронацией.
Граф и монах быстро переглянулись.
– Ахен сейчас не лучшее место для Вашего Величества, - сказал Бенедикт.
Развязка
В предоставленной ей комнате Эдбурга, распустив золотые волосы, крутилась перед большим зеркалом, придирчиво рассматривая себя со всех сторон. Ее платье лежало на полу и девушка, оставшись в одной сорочке, прикладывала к пышной груди золотое ожерелье с алыми рубинами – подарок Пипина, сделанный им перед отъездом в Аквитанию. Она правильно истолковала его похотливый взгляд, еще там, в колонном дворе – и тогда же и приняла решение
Конечно, приходилось думать еще и об этой стерве Фастраде – Эдбурга заметила полные ненависти взгляды, что бросала на нее вдовствующая королева, однако это ее не испугало. Она моложе, красивее, королевских кровей – самая подходящая супруга для нового короля. А если Фастрада вздумает строить козни – что же, она скоро узнает, что Эдбурга вовсе не так беззащитна, как может показаться.
Что это за крики снаружи? Поморщившись, Эдбурга распахнула окно и замерла, не в силах поверить своим глазам. Над городом поднимались клубы черного дыма, кое-где на улицах плясало яркое пламя. А меж горящих зданий с воплями метались горожане, которых догоняли и убивали некие существа, показавшиеся англичанке выходцами из самого Ада. Не сразу она поняла, что это все же люди – в диковинном, никогда не виданном ею облачении, поистине нечеловеческой кровожадности.
Позади нее стукнула дверь и, обернувшись, Эдбурга почти обрадовалась, увидев всего лишь Фастраду. Вдовствующая королева, выглядела крайне встревоженной, смотря на агличанку как на товарку по несчастью – и это напугало девушку еще больше: что же могло случиться, чтобы вдовствующая королева забыла о своей ненависти к неожиданно свалившейся ей на голову сопернице?
– Войско язычников ворвалось в Ахен, - ответила Фастрада на читавшийся в глазах Эдбурги вопрос.
– И что теперь?! – с неподдельным ужасом воскликнула принцесса.
– В пфальц они все равно не прорвутся, - сказала Фастрада, - и уже отправлены гонцы вдогонку за Пипином, а заодно и к Людовику – не время драться между собой, когда звери, убившие короля, бесчинствуют на улицах его столицы. Кто-то из братьев прогонит язычников, но до тех пор нам лучше обеим укрыться в подземной части капеллы.
Эдбурга, ошарашенная свалившимися на нее новостями, только и могла, что слабо кивнуть в ответ.
– Умри, проклятый язычник!!! – чернобородый франк, с глазами, бешеными от ярости и страха, замахнулся на Люба мечом. Князь легко отбил его выпад и ответным ударом пронзил сердце врага. Покачнувшись, тот рухнул со стены, сделав еще выше гору мертвых тел, растущую под пфальцем. Люб оглянулся – справа и слева от него велеты, саксы и даны ожесточенно рубились с воинами, охранявшими главные ворота. Вот сразу трое франков накинулись на Годфреда, едва конунг взобрался на стену. Первого врага дан сходу зарубил своей секирой, удар второго пришелся вскользь по шлему, почти оглушив Годфреда. Все же он исхитрился нанести ответный удар, снесший голову франку, однако защититься от третьего конунг уже не успевал. Радуясь, что перед смертью отправит в Ад одного из вождей язычников, франк вскинул меч, но так и не опустил его – прилетевшее сбоку копье вошло прямо в распахнутый в яростном крике рот. С пробитой насквозь головой франк рухнул со стены, а за его спиной появилась Власта. Тело ее прикрывала легкая кольчуга, боевая раскраска на лице потекла, смешиваясь с вражеской кровью. Следом за ней поднялись и остальные девушки, приводя в ужас суеверных франков кровожадными завываниями, словно стая волчиц. За ними поднялась Фрейдис – жена Годфреда, ставшая главной пророчицей на время этого похода, вдохновляла воинов, призывая проклятия-ниды на головы франков.