Велетская слава
Шрифт:
Перед троном Карла, стояла Фастрада, облаченная в черный траур, рядом с ней, со скорбным лицом находился Пипин Горбун, держа свечку, как и все остальные. Он держал за руку невысокого паренька, в куртке и штанах из черной ткани, едва сдерживающимся от слез: Пипин, король Италии, прибыл из резиденции в Павии, чтобы отдать последние почести отцу. Здесь же стояли и плачущие дочери Карла – Берта, Ротруда, Гизела и совсем маленькие Тетрада с Гильтрудой, дочери Карла от Фастрады, испуганно цеплявшиеся за юбки матери. Позади же членов королевского семейства скорбно молчали герцоги, графы и прочая знать, собравшаяся со всех концов необъятной империи короля Карла, которого уже именовали Великим.
– Людовик
– Говори тише, - прошипела Фастрада, настороженно глядя по сторонам. Ее глаза были распухшими от слез, но не только скорбь по безвременно ушедшему супругу была тому виной – нежданная смерть Карла, в казавшемся неопасном походе, означала крах всех планов вдовствующей королевы. Ей стоило больших трудов держать себя с Пипином так, будто она всем довольна – ведь для Горбуна гибель отца означала просто невероятную удачу, о чем он не уставал говорить Фастраде. Лишь отсутствие одного из сводных братьев несколько омрачало его торжество.
– Не иначе, его подговорил этот монашек, Бенедикт, - понизил голос Пипин, - будь он проклят. Пока Людовик жив – мое право на трон остается под угрозой.
– Не забывай и о другом сыне, - напомнила Фастрада, - он все еще у нас в руках. Кстати, что за девка с ним?
Пипин обернулся и увидел короля Италии, болтавшего с молодой женщиной в зеленом платье. Светловолосая и голубоглазая, она отличались столь нежной, почти ангельской красотой, что Фастрада скрипнула зубами от внезапно нахлынувшей ревности.
– Это Эдбурга, дочь Оффы, короля Мерсии, - небрежно сказал горбун, - на ней отец собирался женить Карла Молодого. Пойдем, поздороваемся.
– Я не думаю, что…- начала было Фастрада, но Пипин уже быстрыми шагами подходил к светловолосой красавице. Та, заметив принца, приветливо улыбнулась ему.
– Вы, наверное, в ужасе от нашего королевства, - сказал горбун, - за такой короткий срок потерять жениха и будущего свекра.
– Это ужасно, - алые губы раздвинулись в улыбке, показав ряд безупречно белых зубов, - хотя я не успела увидеть ни того, ни другого. Жаль, но мне, видимо, придется покинуть Франкию, так и не познакомившись с ним как следует. Правда, его величество, был столь любезен, что кое-что мне рассказал. Так что, возможно, я и задержусь тут.
Юный король расплылся в улыбке. Пипин бросил на него снисходительный взгляд.
– Мой брат не слишком юн, чтобы заинтересовать беседой женщину?
– небрежно сказал он, - возможно, я бы смог показать вам больше.
– Возможно, - кивнула Эдбурга, - но пока общество его величества меня устраивает.
Она специально выделила голосом слово «пока», многозначительно стрельнув глазами за спину горбуна и склонив голову в легком поклоне. Пипин обернулся – рядом с ним стояла Фастрада, с неподвижным, будто окаменевшим лицом. Эдбурга еще раз улыбнулась Пипину Горбатому и отошла в сторону вместе с его тезкой.
– Похоже, эта девка не собирается возвращаться на свой остров, - произнесла Фастрада, проводив англичанку неприязненным взглядом, - чтобы сесть на трон, она не побрезгует улечься даже в колыбель.
– Не думал, что тебя можно удивить женщиной, жаждущей власти, - усмехнулся Пипин, - извини мне надо поговорить с епископом Кельнским.
С этими словами он отошел, оставив Фастраду кипеть от злости, к которой примешивалась изрядная доля растерянности. Никогда еще Пипин не вел себя с ней столь пренебрежительно – да что там, ни один мужчина, с тех пор как она обзавелась
В тронном зале было шумно и душно – знать быстро отошла от недавней скорби за поминальным столом. Всюду, куда не кинь глаз, стояли золотые и серебряные блюда с зажаренными целиком поросятами, дичью на вертелах, запеченными карпами, паштетами и прочей снедью.На обоих концах зала горели огромные очаги, в которых полыхали смолистые поленья, а на вертелах чумазые слуги с трудом поворачивали туши оленей и кабанов. Рекой лилось изысканное вино из Италии и один за другим поднимались соратники усопшего короля, говоря о величии, мудрости и храбрости покойного. Сновавшие тут и там певцы напевали сложенные сегодня баллады, тоже славя усопшего владыку. Все в этом зале напоминало о нем – стена над одним из каминов была украшена всевозможным оружием, взятом Карлом в походах от Саксонии до земель мавров и от Италии до Бретани.Стену над вторым камином украшали искусно выделанные морды диких зверей, убитых Карлом на его бесчисленных охотах. Рыси, волки, вепри и медведи скалились острыми клыками, олени, лоси и зубры угрожающе выставляли рога, словно готовые сорваться и пронзить ими приглашенных гостей.
Хотя гости уже изрядно набрались, все же, славя Карла, никто не вспоминал о его возможном преемнике. Сидевшие во главе стола Фастрада и Пипин также избегали говорить об этом, да и вообще предпочитали молчать. Негласный запрет нарушил сидевший рядом с братом Пипин Младший когда, едва удерживая в руке кубок с вином, вдруг поднялся из-за стола. В тот же миг стих шум и все взоры обратились к юноше, залившемуся краской от столь неожиданного внимания.
– Нет и не будет у франков столь великого короля, как мой отец, - срывающимся от волнения голосом крикнул мальчик, - но клянусь Всемогущим Господом – я продолжу его дело. Мне слишком рано довелось из мальчика стать мужчиной – и сегодня я обещаю хранить оставленное мне отцом наследство.
Одобрительный гул сопроводил его слова, пока Фастрада и Пипин Горбун обменялись мрачными взглядами. Меж тем юный король Италии, закончив тост, начал пить, возможно, впервые в жизни попробовав вина. Осушив едва ли половину кубка, Пипин вдруг поперхнулся, потом отчаянно закашлялся, схватившись руками за горло. Глаза мальчика вылезли из орбит, лицо стало багрово-красным. Фастрада ухватила его за руку, второй колотя его по спине, но Пипин, вырвавшись из ее рук, повалился на стол, хрипя и пуская пену изо рта. Через несколько ударов сердца он затих, уставившись в потолок остекленевшими глазами.
Пипин Горбун посмотрел поверх стола на перепуганные лица вельмож и вдруг увидел Эдбургу. Взгляды молодых людей встретились и в глазах англичанки Пипин прочитал то, что заставило его внутренне усмехнуться про себя. Поспешно изобразив на лице подобающую скорбь, он перевел взгляд на Фастраду, смотревшую на Эдбургу с неприкрытой ненавистью.
– Это она, больше некому! Прикажи казнить ее как отравительницу!
Не находя себе места, Фастрада мерила шагами королевскую опочивальню, то и дело бросая яростные взгляды на развалившегося на ложе Пипина. Того, казалось, лишь забавляло поведение любовницы – и эти перемены в отношении к ней тревожили вдовствующую королеву куда больше, чем неожиданно возникшая соперница. Впрочем, Фастрада была уверена, что одно следовало из другого.