Величайшие звезды Голливуда Мэрилин Монро и Одри Хепберн
Шрифт:
Первое время баронесса была счастлива, однако довольно быстро она поняла, что снова вышла замуж не за того мужчину. Джозеф оказался холодным, самолюбивым эгоистом, предпочитающим тратить деньги жены, проводя время в праздности и ворчании. К ее сыновьям он был холоден, с женой неласков, и хотя Элла была вынуждена устроиться на работу, ее супруг лишь ругал правительство и жаловался на экономический кризис. Элла держалась как могла: второй раз признать свой брак неудачным было нелегко даже для такой закоренелой оптимистки. Но в конце концов она — в весьма сдержанных выражениях — написала обо всем родителям. Через некоторое время пришел ответ: возможно, Джозеф бы преуспел, если бы завел дела с кое-кем из их английских партнеров — может быть, дела в Англии обстоят лучше и там найти
Джозеф с радостью согласился: он вообще любил Англию, и каким бы туманным и промозглым ни был Лондон, он был всяко лучше затерянной на краю света Батавии. В конце 1928 года Джозеф, Элла и два ее сына отправились к британским островам, навсегда оставив в прошлом голландскую Ост-Индию.
Они прибыли в Лондон накануне Рождества — не самое лучшее время, по словам Джозефа, чтобы искать работу; впрочем, в январе он к поискам тоже не приступил. Зато в феврале кто-то из деловых партнеров барона ван Хеемстра предложил ему место в бельгийском отделении британской страховой компании — и через месяц Элла снова паковала вещи для очередного переезда. Она была на седьмом месяце беременности, и ее оптимизм таял на глазах…
В Брюсселе они, с помощью приехавших из Голландии родственников, сняли дом, и, пока Джозеф пытался трудиться на скучной должности младшего клерка без определенных обязанностей, Элла с волнением ожидала появления на свет своего третьего ребенка.
Девочка появилась на свет утром 4 мая 1929 года, в субботу. Через десять недель родители зарегистрировали ее в английском консульстве как Одри Кэтлин Растон — благодаря происхождению отца новорожденная Одри получила английское гражданство. В раннем детстве она постоянно путешествовала между Брюсселем, Арнемом, где часто гостила у дедушки и бабушки, и Лондоном, куда Джозеф нередко ездил по делам. У Одри с детства был талант к языкам: к концу жизни она не только свободно говорила на голландском, английском, французском и итальянском языках, но и могла изъясняться на немецком и некоторых африканских диалектах…
Маленькая Одри была пухлым, живым, любопытным ребенком. С первых дней она любила музыку и, едва научившись ходить, стала танцевать. Вспоминают, что однажды, гуляя с матерью по лондонскому парку, маленькая Одри сбежала и перепуганная Элла нашла дочь, танцующую под военный оркестр, по одобрительным аплодисментам…
О своем детстве Одри вспоминала редко — в интервью она нередко рисовала его идиллически-безоблачным, но иногда оно представлялось окутанным темным облаком скрытых конфликтов. Родители постоянно ссорились, подраставшие братья, как и положено мальчишкам, изводили свою сестренку, которой в силу возраста нечего было им ответить. Она обожала отца, однако он, видимо эмоционально холодный от природы, не обращал на девочку никакого внимания. В ответ Одри еще больше старалась обратить на себя его внимание, но по-прежнему напрасно. Матери тоже было не до нее: Элла как могла занималась воспитанием и образованием дочери, учила ее читать и писать, разбираться в классической музыке и искусстве, а главное — прививала ей любовь к упорному труду и самодисциплину, однако на простую ласку у нее не было ни времени, ни сил. Лишенная любви, маленькая Одри набрасывалась на шоколад, поедая его в невероятных количествах. Как писала потом сама Одри, «шоколад был моей единственной любовью, и он меня ни разу не предал».
От шоколада Одри, естественно, толстела; заметив это, Элла велела прятать от нее шоколад, а сама объяснила Одри: есть так много — неприлично, истинная леди не должна весить больше 46 килограммов! Одри послушалась: она всю жизнь сохраняла вес около 45 килограммов. Но достигла она этого дорогой ценой: от переживаний она просто переставала есть…
Брак родителей, громко трещавший по швам, лопнул в 1935 году — однажды ночью Элла застала мужа в постели с няней. Его вещи тут же были выкинуты на улицу; когда дети проснулись, в доме уже не было ни няни, ни Джозефа.
Одри никогда не говорила об этом. Только однажды она призналась, что в тот день, когда ушел отец, закончилось ее детство: «Я была совершенно сломлена, — вспоминала она. — Я проплакала несколько дней подряд,
После разрыва Элла с детьми переехала обратно в Нидерланды, снова поселившись в доме родителей, а немного позже она сняла квартиру в Арнеме. Несмотря на титул и высокое положение ее отца, у Эллы было не так много личных денег — ей даже приходилось подрабатывать, чтобы свести концы с концами. Ее подруга тех лет, Памела Эвертс, вспоминала: «Хотя Элла действительно происходила из хорошей семьи и ее отец был губернатором в колониях, не забывайте, что он имел шестерых детей, и о каждом нужно было позаботиться. И он не мог особенно роскошествовать даже на две свои пенсии — судьи и губернатора. Ведь последняя должность была скорее почетным титулом, нежели источником доходов. Деньги приходилось считать… Элле посчастливилось, что Одри оказалась таким милым, послушным ребенком, всегда готовым помочь своей маме. Одри была прилежной ученицей и получила хорошее образование. Моя дочь помнит также, что у нее был великолепный музыкальный слух».
В Голландии Одри, уже свободно владеющая английским, которому ее выучил отец, и французским, на котором говорили в Бельгии, где прошло ее детство, заговорила еще и по-голландски. Она посещала школу в Арнеме, где считалась одной из лучших учениц. Возможно, прилежной учебой Одри старалась заглушить свою сердечную боль, недостаток любви в семье. Свободное время она проводила, играя со своими собаками — скотчтерьером и силихемтерьером, которых она позже называла «своими черным и белым талисманами». Она много читала, предпочитая рассказы и сказки о животных, особенно любила «Книгу джунглей» Киплинга.
С детства любящая танцевать, она в 1939 году поступила в балетный класс Арнемской консерватории. Одри занималась страстно, самозабвенно, но ей все равно казалось, что она слишком неуклюжа… Однако благодаря постоянным занятиям ее детская полноватость исчезла, уступив место подтянутости и горделивой, типично балетной осанке. Особенно обращала на себя внимание длинная тонкая шея, которую Одри научилась держать с неповторимым изяществом.
Многие биографы пишут, что Одри несколько лет проучилась в Англии; другие, как, например, та же Памела Эвертс, отрицают этот факт — в Англии юная Одри, конечно, бывала, и нередко, однако лишь в гостях у многочисленных друзей матери, а вовсе не ради получения образования. Лето 1939 года Одри тоже проводила в гостях у знакомых баронессы, тогда Одри видела отца в последний раз. Они встретились на вокзале Ватерлоо, а после он посадил ее на самолет, улетающий в Голландию.
В Европе уже тлела разгорающаяся мировая война, и Элла решила, что в нейтральной Голландии им будет безопаснее, чем в Великобритании — несомненном противнике Германии. Уже скоро время показало, как она ошибалась…
Первое время никто в мирной Голландии не верил, что Германия осмелится напасть на них: более того, симпатии большинства голландцев были на стороне Гитлера — в нем видели сильного лидера, способного навести порядок в расшатанной кризисами Европе. Даже Элла ван Хеемстра была среди поклонниц германского фюрера — еще до развода она написала для английских изданий несколько статей о величии нацистской идеологии. Считается, что она лишь повторяла идеи своего мужа, который, по последним данным, состоял в Британском союзе фашистов и вел какие-то темные дела с немецкой национал-социалистской партией. Есть фотографии, запечатлевшие Растона на крыльце штаб-квартиры национал-социалистской партии в Мюнхене, рядом с лидером Британского союза фашистов сэром Освальдом Мосли.