Величайшие звезды Голливуда Мэрилин Монро и Одри Хепберн

Чеботарь Серафима

После первого же дубля выяснилось, что короткая пышная юбка, поднимаясь в танце, открывает розовое нижнее белье Одри: оператору не понравилось цветовое сочетание, и кто-то из съемочной группы гнал восемь километров до города, чтобы купить в первом попавшемся магазинчике белые трусики детского размера. Так что под роскошным платьем от Живанши на Одри надеты дешевые трусики, зато цветовой баланс был соблюден.

В туалетах от Живанши Одри проводит добрую половину фильма — на его кандидатуре в качестве художника по костюмам Одри пыталась настоять каждый раз, когда ее приглашали сниматься. По сути дела, это был ее единственный каприз — в ее поведении не было никаких признаков звездной болезни; все, кто сталкивался с Одри на съемочной площадке, поражались тому, с какой скромностью она держалась. Никто никогда не слышал, чтобы она повышала голос, никто не видел, чтобы она обижала кого-то. Маргарет Гарднер, ее европейский агент по связям с общественностью, утверждала: «Я никогда не слышала

от нее ни одного грубого слова и не была свидетельницей того, чтобы она кого-то ругала на людях». Во время съемок «Мордашки» был только один скандал: Одри наотрез отказывалась исполнять танец в баре в белых носочках на черное трико. Носочки казались ей ужасными, они уродовали и укорачивали ее ноги; она уверяла, что из-за этих носков фильм обречен на провал. Режиссер настоял, объяснив Одри, что иначе ее ног на темном фоне вообще не будет видно. Одри с трудом подчинилась; а по улицам мира стали ходить тысячи девушек в точно таких же носочках, надетых на черные чулки… После просмотра чернового монтажа она прислала режиссеру записку: «Вы были правы относительно носков». Она всегда была готова признать свою ошибку — своя гордость для нее не значила ничего по сравнению с чужой. Через много лет Фредерик Рафаэль, автор сценария к картине «Двое в дороге», вспоминал об Одри: «Она могла менять свое мнение, признавать свои ошибки, возвращаться к исходной точке и, в конечном итоге, добиваться улучшения. Со звездами это редко случается».

«Забавная мордашка» была с восторгом принята и критикой, и публикой: в ленте удачно сочетались голливудской оптимизм, европейская утонченность, юмор, изящество, оригинальность формы и вечные ценности. Стенли Донен получил за него «Золотую пальмовую ветвь» Каннского кинофестиваля.

Всего через несколько дней после завершения съемок «Забавной мордашки» началась работа над картиной «Любовь после полудня» — киноадаптацией романа «Ариана, русская девушка» французского писателя Клода Ане. Партнерами Одри были Морис Шевалье, игравший ее отца — частного детектива, и Гэри Купер в роли миллионера Френка Фланнагана, в которого была тайно влюблена Ариана-Одри. Режиссером был назначен уже хорошо знакомый Одри Билли Уайлдер, уже однажды обращавшийся к этому роману — в 1932 году, еще живя в Германии, Уайлдер писал по нему сценарий. Одри была единственной, кого он видел в роли Арианы, и она согласилась не раздумывая — она была уверена, что он сделает все, чтобы ей было комфортно работать.

Однако далеко не все на съемках зависит от режиссера. Уже скоро оказалось, что Шевалье, которому было уже за восемьдесят и который двадцать лет не снимался в голливудских фильмах, обладал скверным характером и, хотя он явно был благодарен Уайлдеру за приглашение сниматься (по легенде, он заявил, что за роль в его фильме «отдал бы секретный рецепт буайбеса своей бабушки»), у него никак не получалось наладить рабочие отношения с остальной съемочной группой: его считали грубияном, скрягой, и к тому же на пленке был слишком заметен тот истинно мужской интерес, с которым Шевалье посматривает на Одри, которая по сценарию все-таки приходилась ему дочерью. «Было бы разумнее, — говорила позднее Одри, — если бы Гэри Купер играл моего отца, а Шевалье — моего возлюбленного». Гэри Купер был хорош, как и всегда, но ему было уже пятьдесят шесть, а выглядел он еще старше. Одри же, несмотря на весь сексуальный подтекст своей роли, была больше похожа на строгую старшеклассницу, чем на роковую женщину, соблазняющую миллионеров. Один из критиков остроумно назвал ее в этой роли «Красной Шапочкой, пожирающей волка».

Для Одри период съемок был очень нелегким: Мел работал на юге Франции и не мог опекать ее так, как она к тому привыкла. Она постоянно забывала есть, зато стала больше пить — Одри даже поссорилась с персоналом в своей гостинице, потому что они отказывались делать ей мартини той крепости, как она просила. Она стала замкнутой, проводя все свободное от работы время с йоркширским терьером по кличке Феймоус (Знаменитость), которого купил Мел. Без сомнения, те потоки любви, которые она изливала на собачку, были заменой нереализованного материнского чувства. Даже с журналистами, которых раньше всегда принимала с неожиданной для голливудских звезд теплотой и вниманием, говорила очень мало и только на рабочие темы. К тому же события на Ближнем Востоке, где разгорался Суэцкий кризис, вызвали беспорядки по всей Европе. Опасаясь того, что военные действия могут начаться и в Европе, кинокомпания ежедневно закупала билеты на самолет для всей съемочной группы, чтобы в любой момент их можно было эвакуировать. Однако к моменту окончания съемок политические страсти улеглись, Мел смог, закончив работу над фильмом, прилететь к жене, и картина была закончена в спокойной обстановке.

В Америке фильм приняли весьма прохладно: публика была поставлена в тупик стилистическим разрывом между невинностью облика Одри Хепберн и сексуальным напором ее героини, особенно заметным на фоне прожженного ловеласа Купера. Американская критика даже потребовала добавить к финалу фильма титры, поясняющие, что Ариана и Френк поженились. Зато в Европе, где картина шла под названием «Ариана», ее приняли очень тепло.

А новый облик актрисы, сменившей прежнюю стрижку «гамен» на мягкое каре с пробором посередине, вызвал новую волну подражаний.

Растущая популярность Одри сильно тяготила Феррера, которому не нравилось чувствовать себя «мистером Хепберн». Он уже давно вышел из возраста, когда можно было подавать надежды, и было пора их оправдывать, однако Мел, при всех его талантах, трудолюбии и энергии, так и не смог выбиться в звезды. Он был слишком интеллектуальным для американской публики, зато ему явно недоставало мужской красоты и харизмы. Возможно, снимаясь вместе с Одри, он смог бы вернуть себе былую популярность, но продюсеры не соглашались снимать вместе супружеские пары (за редким исключением), ибо публике, по их мнению, было бы неинтересно смотреть на мужа и жену в роли влюбленных. Возможно, они были правы: в телефильме «Майерлинг», на который Одри согласилась только ради Мела, супруги в роли одержимых трагической страстью кронпринца и его возлюбленной Мари Вечеры смотрелись весьма неубедительно… «Казалось, эти любовники обречены на то, чтобы до смерти надоесть друг другу», — писал один из критиков. Даже режиссер Анатоль Литвак, не стесняясь, жаловался: «Очень трудно заставить Мела грубо с ней обращаться. Мне приходилось работать с ним, чтобы заставить его так с ней поступать». Больше Мел и Одри в одном фильме не снимались.

Устав от постоянной работы, разочаровавшись в сыгранных ролях и истосковавшись по спокойной семейной жизни, Одри решила на время отойти от кинематографа, посвятив себя мужу, который подписал контракт на роль в фильме «И восходит солнце», съемки которого должны были проходить в Испании и Мексике. Едва Одри объявила, что будет сопровождать мужа, как журналисты немедленно предположили, что Хепберн беременна. Она удивленно возражала: «Что вы, нет! Никто бы не поехал в такое место, как Мехико, чтобы рожать. До сих пор мы с Мелом много работали и проводили жизнь в гостиницах… Мы уже женаты два года, но у нас все еще нет собственного дома. Для счастливого брака необходим домашний очаг».

Собственный дом был ей необходим: она по натуре была человеком семейным, нуждающимся в любящих, заботливых родственниках и надежном доме-крепости, где можно было бы укрыться от всех проблем. Пока ее семья состояла из любимой, но всегда держащейся на расстоянии матери и мужа, который все чаще был вдали от нее, а иллюзию собственного дома она создавала, перевозя согласно скрупулезным спискам из одного гостиничного номера в другой десятки вещей, от занавесок, тарелок и ваз до постельного белья и картин.

Перерыв в работе был вызван, помимо прочего, необходимостью для Одри подумать о своем будущем. Она, любимица миллионов зрителей, кумир модных журналов по обе стороны Атлантики, обласканная критикой актриса, могла остаться без работы. Милые романтические комедии, в которых прославилась Одри, за три десятилетия их процветания на киноэкранах уже порядком надоели публике, и Голливуд в конце пятидесятых все больше обращал внимание на реалистичные, зачастую мрачные сюжеты, оставив сказки про золушек и комедии про сексуальных красавиц и миллионеров в прошлом. Одри по своему типажу — романтическая красавица, невинная и асексуальная, скорее фея, чем современная молодая женщина, — не подходила для фильмов новой волны. К тому же она органически не переносила сцен насилия, военных действий и всего того, что могло напомнить ей о пережитых в детстве ужасах. Как это часто бывало в судьбе Одри, выручил ее случай.

В то время на MGMсобирались экранизировать популярный когда-то роман Уильяма Генри Хадсона «Зеленые особняки», повествующий о любви девушки-дикарки из затерянного в джунглях индейского племени и путешественника-натуралиста. Роль Раймы — загадочной девушки из лесов, воплощенного духа джунглей — по мнению продюсеров, весьма подходила Одри с ее неповторимой внешностью и индивидуальностью. Однако она поначалу отказывалась от нее, поскольку считала себя неподходящей для этой роли: в книге Райма в два раза моложе, в полтора раза ниже ростом и обладает совсем другим типом внешности, к тому же ее характер не соответствует актерским данным Хепберн. Но Мел, которому очень нравился этот роман, загорелся идеей сделать его совместным проектом: он сам будет режиссером картины, и, если фильм будет иметь успех, он сможет вернуть себе былую славу. А Одри таким образом могла перейти от амплуа современных золушек и принцесс на роли, где откровенная сказочность была заменена на экзотичность, но при этом сохранялись и чистота, и одухотворенность, так отличавшие Хепберн от традиционных голливудских сексуальных «экзотических красавиц». Поскольку Одри «задолжала» MGMодин фильм — ведь «Забавная мордашка» снимался силами именно этой компании, хотя и на Paramount, — кинобоссы с радостью ухватились за это предложение. Однако подготовительный период грозил затянуться на пару лет — надо было выбрать натуру для съемок, подобрать актеров-индейцев и так далее, — так что начало съемок было отложено. Одри очень хотела сняться в этом фильме и как можно скорее: она мечтала о детях, однако Райму, по ее глубокому убеждению, могла сыграть лишь девушка, не знавшая материнства.