Великая гендерная эволюция: мужчина и женщина в европейской культуре

Елизаров Евгений Дмитриевич

Если враждуют единоутробные братья, разумно предположить, что не сдерживаемая, напротив, часто инициируемая их матерями («…неужели мало тебе завладеть мужем моим, что ты домогаешься и мандрагоров сына моего?» [157] ) вражда среди сводных достигает ничуть не меньшего накала.

Первенца царя Давида от Ахиноамы Израильтянки Амнона убивает его третий «сын Маахи, дочери Фалмая, царя Гессурского» Авессалом [158] . Братья Иосифа продают отцовского любимчика в рабство (причем сначала вообще замышляется убийство). И все потому, что один может получить больше чем другие («…неужели ты будешь царствовать над нами? неужели будешь владеть нами?» [159] ). Впрочем, и того, кому самим законом определено наследовать большую часть (за перворожденным ребенком закрепляется право на двойную часть наследства, даже если он сын нелюбимой жены [160] ), не всегда минует судьба изгоя. Такова судьба Измаила, рожденного служанкой Сары от Авраама.

157

Бытие. 30, 15

158

II Царств. 13

159

Бытие. 37, 8

160

Второзаконие. 21, 15–17

Меж

тем сводных братьев, претендующих на свою часть наследства, не так уж и мало. У царя Давида восемь жен и девятнадцать сыновей, не считая тех, кто рожден наложницами. У его сына Соломона семьсот жен и триста наложниц [161] . Разумеется, и после него должно было остаться много детей (в роду одного из которых появляется Пушкин), но Библия по имени называет всего нескольких. Один из них – сын и наследник Равоам, собственно, и разваливший царство. Многочисленно потомство других патриархов. Но это ничуть не останавливает братоубийц: Авимелех, сын Гедеона (Иероваала), от наложницы; после смерти своего отца захватил власть в Сихеме и умертвил 70 своих братьев: «И пришел он в дом отца своего в Офру и убил братьев своих, семьдесят сынов Иеровааловых, на одном камне» [162] . В живых остается только один, да и то только потому, что успевает скрыться.

161

3 Царств. 11, 3

162

Книга Судей. 9, 5

Братоубийством пятнали себя не одни библейские персонажи.

Так, согласно бехистунской надписи, Камбиз II, персидский царь (530–522 до н. э.) тайно умерщвляет брата Бардию: «Камбиз, сын Кира, из нашего рода, был здесь царем. У Камбиза был брат, по имени Бардия от одной матери, одного отца с Камбизом. Камбиз убил Бардию. Когда Камбиз убил Бардию, народ не знал, что Бардия убит» [163] . Царевич Кир восстает против Артаксекса, старшего сына Дария II от Парисатиды, персидского царя (404–359 до н. э.), и едва не убивает его своей рукой в сражении [164] , но в тот же день гибнет сам. У Орода II – парфянского царя из династии Аршакидов (57–38 до н. э.) было тридцать сыновей, однако в конце его царствования его любимый сын Фраат IV, его «преемник» (38—2 до н. э.) предал мечу всех. Когда Ород возмутился братоубийством, тот отправил и его самого вслед за ними [165] . Каракалла, римский император (211–217), с детства питает ненависть и преследует своего младшего брата Гету (который, впрочем, питает к нему точно такие же чувства) и наконец расправляется с ним. Вождь гуннов (434–453) «Бич Божий» Аттила убивает своего брата-соправителя Бледу. Темучин (Чингисхан) и его младший брат Хасар (об этом рассказывается в «Золотом сказании») договориваются убить Бэгтэра, старшего сводного брата, от которого терпят немало унижений. И выполняют свое намерение [166] . Народная молва упорно связывает смерть герцога Гандийского с именем Цезаря Борджиа. Мехмед II Завоеватель, покоритель Константинополя, придя к власти, уничтожает всех претендентов на престол, включая девятимесячного брата. Махмуд II османский султан (1808–1820) в результате переворота приходит к власти и казнит своего предшественника, брата Мустафу IV.

163

Бехистунская надпись Дария I//Хрестоматия по истории Древнего мира. М., 1950, с. 256

164

Плутарх. Артаксеркс. 10

165

Риза Ша‘бани. Краткая история Ирана. СПб.: Петербургское Востоковедение, 2008, с. 10

166

Лубсан Донзан. Алтан Тобчи. Памятники письменности Востока. М., 1973, с. 73–74

Пестрят примерами и отечественные летописи. Святополк убивает Бориса и Глеба, за что получает прозвище Окaянного. Кстати, у его отца было двенадцать сыновей, и летописец говорит, что Святополк замыслил убить всех: «…дьявол, исконный враг всего доброго в людях <…> уловил Святополка. Угадал он помыслы Святополка, поистине второго Каина: ведь хотел он перебить всех наследников отца своего, чтобы одному захватить всю власть» [167] . Но не он первый в нашей истории, до него Святослaв убивает Улебa, Ярополк – Олега, святой Влaдимир – Ярополкa. Да и свирепая расправа Владимира над отцом и братьями Рогнеды, как, впрочем, и насилие над нею самой, во многом плод все той же вражды: не будь оскорблений, понесенных в детстве, не будь унизительного отказа самой Рогнеды («не хочу разувать сына рабыни»), возможно, отношения сложились бы иначе.

167

Сказание о Борисе и Глебе. // Библиотека литературы Древней Руси. СПб, 1997

Впрочем, если уж затронут гарем, уместно вспомнить и тот, что принадлежал будущему крестителю Руси. Карамзин пишет: «…Владимирова набожность не препятствовала ему утопать в наслаждениях чувственных. Первою его супругою была Рогнеда, мать Изяслава, Мстислава, Ярослава, Всеволода и двух дочерей; умертвив брата, он взял в наложницы свою беременную невестку, родившую Святополка; от другой законной супруги, чехини или богемки, имел сына Вышеслава; от третьей Святослава и Мстислава; от четвертой, родом из Болгарии, Бориса и Глеба. Сверх того, ежели верить летописи, было у него 300 наложниц в Вышегороде, 300 в нынешней Белогородке (близ Киева) и 200 в селе Берестове. Всякая прелестная жена и девица страшилась его любострастного взора: он презирал святость брачных союзов и невинности. Одним словом, Летописец называет его вторым Соломоном в женолюбии» [168] . Конечно, не все потомки любвеобильного князя становились его официальными преемниками, но многие – уже потому что в их жилах текла его кровь – получали (пусть призрачные) виды на наследство, а это не оставляло пространства для братских чувств.

168

Карамзин Н. М. История государства Российского. Т. I, гл. 9

Не уступают мужчинам и женщины. Клеопатра предпринимает немало усилий для того чтобы избавиться от своего брата (и, по египетскому обычаю, мужа) Птолемея VIII. Спустя некоторое время умирает и второй брат-супруг Птолемей XIV. По слухам не без ее помощи. Правда, достоверных подтверждений нет, но смерть выгодна Клеопатре (она тут же объявляет соправителем своего трехлетнего сына – Птолемея XV Цезариона), и остается верить им. Эдуарда Мученика, английского короля

убивают 18 марта 978 г. в замке Корф в Дорсетшире, предположительно по наущению его мачехи Эльфриды, которая ставит своей целью посадить на трон своего сына Этельфреда. Злоумышляет против Петра I его сводная сестра Софья (не случайно и тот расплачивается с нею, заточив в монастырь), убийством разрешается супружеский конфликт Петра III и будущей императрицы Екатерины II. Впрочем, в той череде дворцовых переворотов, которая следует за смертью Петра I, женщина – это ключевая фигура всех интриг… Да и в судьбе последнего российского императора она сыграет не последнюю роль: мужская вражда, как правило, не простирается на жен своих неприятелей, поэтому общая неприязнь царской фамилии к «немке» императрице с трудом объяснима, если исключить влияние женщин.

Враждуют жены: «…увидела Сарра, что сын Агари Египтянки, которого она родила Аврааму, насмехается [над ее сыном, Исааком], и сказала Аврааму: выгони эту рабыню и сына ее…» [169]

Воюют свекрови с невестками: упомянутая здесь сводная сестра и жена Дария II Парисатида, пытавшаяся возвести на престол Кира, любимого младшего сына, по его гибели в сражении травит ядом ненавистную ей Статиру, жену Артаксеркса [170] .

Воюют наложницы с женами. Фредегонда была простой служанкой при королеве Адовере, но, став его наложницей, сделала все, чтобы занять ее место. По преданию она уговорила Адоверу стать крестной матерью для королевской дочери. Церковные же правила запрещали плотскую связь крестной с отцом ребенка, и королева заключается в монастырь. После этого король Хильперик женится на свояченице, но и новую королеву, не без влияния Фредегонды, душат во время сна: как пишет Григорий Турский, «он приказал слуге удушить ее и как-то нашел ее мертвой в постели». После этого, Хильперик, оплакав смерть супруги, «…спустя немного дней женился на Фредегонде» [171] . Однако и королевский венец не приносит умиротворение: начинается долгая «война Фредегонды и Брунгильды», родной сестры удушенной Галесвинты. Война двух этих женщин, по существу ставших членами одной семьи, оставила ярчайший след и в истории Европы и в памяти всех гимназистов, изучавших ее. В ней гибли и братья-короли и их дети. Кстати, Брунгильда выступает отнюдь не пассивной страдательной стороной; суд того времени обвиняет ее в том, что она погубила десять франкских королей, за что в конечном счете ее привязывают к хвосту неукрощенного коня и разрывают на части. Не удается избежать смерти и самому Хильперику: «Однажды рано утром король <…> от великой любви к Фредегунде <…> еще раз вернулся в ее покои, <…> приблизился к ней сзади и шлепнул ее палочкой по заду. Думая, что это Ландерих, она сказала: «Что ты там делаешь, Ландерих?». Развернувшись и увидев, что это был король собственной персоной, она сильно испугалась. <…> А Фредегунда позвала Ландериха к себе, поведала ему, что сделал король и сказала: «Поразмысли, что надо делать, ибо иначе завтра нас поведут на страшные истязания». Ландерих с тяжелым сердцем отвечал сквозь слезы: «Будь проклят тот час, когда мои глаза в первый раз увидали тебя! Я не знаю, что должен делать, меня же со всех сторон окружили несчастья». Та же сказала ему: «Не бойся, но послушай мой план, который нам надо исполнить, и мы [тогда] не умрем. <…> Когда наступила ночь, и король Хильперих вернулся с охоты, послала к нему Фредегунда опьяненных вином убийц, и, когда король сошел с коня, и его обычные сопровождающие разошлись по их домам, [посланные Фредегундой] палачи вонзили своему королю в живот два ножа. Он же вскричал и умер» [172] .

169

Бытие. 21, 9—10

170

Плутарх. Артаксеркс

171

Григорий Турский. История Франков. IV, 28

172

Книга истории франков. 35 [Интернет-ресурс:

Все это фиксируют не только исторические хроники, но и эпос. Так, в «Песни о Хлёде» («Песни о битве готов с гуннами») говорится о распре между сводными братьями Хлёдом и Ангатюром, в которой, кроме первого, гибнет и их сестра Хервёр. Комментаторами высказывается мнение, что в песни нашла отражение знаменитая битва на Каталаунских полях, в которой соединенные силы галло-римлян, вестготов, бургундов и франков нанесли поражение полчищам Аттилы [173] . В «Песни о нибелунгах» Зигфрид становится другом четырех братьев-королей и женится на их сестре Кримхильде. Но семейную идиллию взрывает раздор все тех же женщин, Брунгильды, жены короля Гунтера, и Кримхильды. В результате предательски убивают Зигфрида, его жена готовит месть, в результате которой гибнет она сама, гибнут братья-короли, гибнет весь бургундский двор:

173

Беовульф. Старшая Эдда. Песнь о нибелунгах. БВЛ М.: 1975, с. 705

Бесстрашнейшим и лучшим досталась смерть в удел.Печаль царила в сердце у тех, кто уцелел.Стал поминальной тризной веселый, пышный пир.<…>Известно лишь. что долго и дамам и бойцамПришлось по ближним плакать, не осушая глаз.Про гибель нибелунгов мы окончили рассказ [174] .

Не забудем и Донегильду с ее подметными письмами,

(О Донегильда, слов я не найду,Чтоб подлость описать твою лихую.Пускай же тот, кто царствует в аду,О ней расскажет, с торжеством ликуя.О женщина проклятая, – нет, лгу я,Не женщина… Ты, утверждаю вслух,Под женскою личиной – адский дух [175] ),

174

Песнь о нибелунгах. XXXIX

175

Чосер Дж. Кентерберийские рассказы. Рассказ Юриста

и «ткачиху с поварихой с сватьей бабой Бабарихой», в которых она возродилась у Пушкина…

Все это классические, хрестоматийные примеры внутрисемейных отношений. Но ведь и в сегодняшней семье враждуют дети, невестки со свекровями («Будет бить тебя муж-привередник и свекровь в три погибели гнуть [176] )», тещи с зятьями. Это общее, неотменимое, как кажется, никакой культурой правило. Словом, семья как маленький мирок, которым правит любовь и забота, не более чем миф, светлое сказание, ностальгическая мечта о котором подобна мечте о «золотом веке» и «царствии небесном» здесь, на земле.

176

Некрасов Н. А. Тройка