Великая гендерная эволюция: мужчина и женщина в европейской культуре

Елизаров Евгений Дмитриевич

Меняется и культура: отчуждаясь от своих непосредственных создателей, она начинает искать опору в чем-то «земном», осязаемом, и, как результат, ассоциироваться по преимуществу лишь с тем, что материализует ее. То есть с вещественным результатом общей деятельности, с имущественной составляющей единой семейной общины. Именно эта составляющая скоро начнет восприниматься как единственное богатство человека и останется единственным предметом его вожделения.

Таким образом, создавая новые реалии и формы жизни, само становление социума полагает начало разложению патриархальной семьи. Появление рода и социума – это пик ее собственного развития, однако преодоление вершины меняет траекторию движения. Возникают новые ориентиры, рождаются новые механизмы управления.

Выводы

1. Завершение переходного периода от полуживотного существования к социальности может быть уподоблено появлению перенасыщенного «социального раствора», для которого достаточно микроскопических флуктуаций, в результате которых возникают

центры его кристаллизации. Патриархальная семья в массиве «первобытных стад», заполняющих регион обитания, возникает вокруг именно таких центров.

2. Ее основой становится не что иное, как новый феномен природы, порождаемый технологическими реалиями орудийной деятельности, – предмет-предметные связи, которые преобразуют всю систему существовавших в ней пространственно-временных и причинно-следственных отношений. Именно эти связи становятся первичным содержанием над-биологической информации. В свою очередь, именно над-биологическая информация становится для пассионарного биологического вида Homo sapiens sapiens тем, чем для всей органики в целом был генетический код.

3. Информационный массив, вбирающий в себя реалии технологии, вправе рассматриваться и как принципиально новое и как надстроечное над действующими механизмами наследственности образование. Последнее требует формирования своей сигнальной системы, которая, в свою очередь, предстает принципиально новой же («третьей») или как надстроечная над «второй».

4. Задача продолжения рода на социальном уровне жизни состоит прежде всего в передаче нового кода жизнеобеспечения.

5. Всеобщее разделение и диверсификация труда влекут за собой лавинообразное увеличение объема информации, что влечет за собой ее отчуждение. В результате недавний обладатель, патриархальная семья, как и любой отдельный индивид, начинает превращаться в подобие «дробной части» действительного субъекта культуры.

6. В свою очередь, это влечет за собой постепенную утрату статуса патриарха и разложение патриархальной семьи.

III. Проблема гендера

3.1. Пол и гендер

Сегодня на поверхности вещей главными фигурантами семейного строительства оказываются мужчина, женщина и порождаемая ими жизнь, все прочее уходит из вида, часто – и из научного анализа. Главными же пружинами, приводящими в движение эту триаду, предстают половой инстинкт, половое чувство, другими словами, факторы биологического порядка. Между тем в действительности биология как была, так и остается лишь периферией той новой природной реалии, которая образуется их союзом, самый же центр тысячелетиями складывавшихся семейных ценностей продолжает ткаться из социокультурных материй.

Социализация человека – это прежде всего межпоколенная коммуникация, именно она предстает главным условием выживания и развития единого общественного организма. По ее каналам передается основное – его опыт, который вбирает в себя принципы и алгоритмы социокультурного строительства. Жизненный код обретшего социальность существа не вмещается в генетические программы, детопроизводство, оказывается лишь частью передаваемой эстафеты, отсюда и регулируемое инстинктом половое поведение становится далеко не главным в обеспечении преемственности.

Даже гигиена передачи генетического кода в социуме обеспечивается не только биологическими механизмами, но и всем строем его культуры. Предопределенная генетикой вида модель полового поведения начинает взаимодействовать с социокультурными нормами и подвергаться их влиянию, вследствие чего выраженность пола становится более объемной и диверсифицированной. Поведенческая модель перестает быть одной и той же в африканской деревне и в европейской столице, а значит, и собственно межполовая коммуникация перестает ограничиваться тем, что способствует бесконфликтному схождению и соитию полов. Помимо эстафеты жизненного кода, социокультурное начало в поведенческих моделях приводит к тому, что их задачей становится еще и обеспечение режима наибольшего благоприятствования развитию каждого из них.

Впрочем, и собственно половое поведение в человеческом обществе претерпевает изменения.

Еще Платон в одном из своих диалогов оставил нам красивую легенду о происхождении мужчины и женщины и отклонений от половой идентичности. Первопредки человека, – говорит он, – изначально были вылеплены в форме шара, и у каждого было два комплекта всех свойственных человеку органов. При этом половые сочетались во всех логически возможных вариантах: мужчина-мужчина, мужчина-женщина и женщина-женщина. «Когда-то наша природа была не такой, как теперь, а совсем другой. Прежде всего, люди были трех полов, а не двух, как ныне, – мужского и женского, ибо существовал еще третий пол, который соединял в себе признаки этих обоих; сам он исчез, и от него сохранилось только имя, ставшее бранным, – андрогины, и из него видно, что они сочетали в себе вид и наименование обоих полов – мужского и женского». <…> тело у всех было округлое, спина не отличалась от груди, рук было четыре, ног столько же, сколько рук, и у каждого на круглой шее два лица, совершенно одинаковых; голова же у двух этих лиц, глядевшие в противоположные стороны, была общая, ушей имелось две пары, срамных частей две <…> Страшные своей силой и мощью, они питали великие замыслы и посягали даже на власть богов…» <…>Теперь

же «…каждый из нас половинка человека, рассеченного на две камбалоподобные части, и поэтому каждый ищет всегда соответствующую ему половину. Мужчины, представляющие собой одну из частей того двуполого прежде существа, которое называлось андрогином, охочи до женщин. <….> Женщины же, представляющие собой половинку прежней женщины, к мужчинам не очень расположены, их больше привлекают женщины <…> Зато мужчин, представляющих собой половинку прежнего мужчины, влечет ко всему мужскому <…> Возмужав, они любят мальчиков, и у них нет природной склонности к деторождению и браку; к тому и другому их принуждает обычай, а сами они вполне довольствовались бы сожительством друг с другом без жен. Питая всегда пристрастие к родственному, такой человек непременно становится любителем юношей и другом влюбленных в него» [181] .

181

Платон. Пир. // Платон. Соч. в 3 т, т. 2, М.: Мысль, 1970, с. 116–119

Уже по Платону, мужчина (и тот, который составляет лишь половину прежнего, и тот, что является частью прошлого андрогина) отличается от женщины (половинки прежней или части того же обоеполого существа) не одной анатомией, но и всем поведением, равно как и всей системой мотивацией своей деятельности.

Разделенное единство двух человеческих природ в какой-то мере находит свое подтверждение и в современных представлениях. Как пишет И. С. Кон, во-первых, мужчины и женщины одновременно «обладают разными степенями маскулинности и фемининности»; во-вторых «мужские и женские свойства многогранны и многомерны. «Мужское» телосложение может сочетаться с «женскими» интересами и чувствами, и наоборот, причем многое зависит от ситуации и сферы деятельности»; наконец, в-третьих «это может зависеть не от биологии, а от среды и воспитания» [182] . Не случайно «Происходящие на наших глазах изменения в социальном положении женщин и мужчин подорвали многие привычные стереотипы, побуждая рассматривать эти различия и вариации не как патологические извращения (перверсии) или нежелательные отклонения (девиации) от подразумеваемой нормы, а как нормальные, естественные и даже необходимые» [183] . Таким образом, сегодняшние представления о диморфизме человека уже не исчерпываются бинарными категориями биологического пола, рядом с ними встает понятие гендера.

182

Кон И. С. Пол и гендер. Заметки о терминах. Андрология и генитальная хирургия. № 1–2, 2004, с. 32

183

Там же

Пол и гендер. Что единит их, что отличает? Самые поверхностные из возможных определений сводят одно к различиям детородных органов, другое – к социально детерминированным ролям, зависящим не от биологических отличий, а от организации социума. «Однако если определять половую принадлежность по строению гениталий <…>, то можно говорить о пяти полах: 1) обладатели женских гениталий – женщины, 2) обладатели мужских гениталий – мужчины, 3) обладатели смешанных гениталий – гермафродиты (гермы), 4) обладатели преимущественно женских, но с мужскими элементами, гениталий – фемининные псевдогермафродиты (фермы) и 5) обладатели преимущественно мужских, но с женскими элементами, гениталий – маскулинные псевдогермафродиты (мермы)» [184] . Точно так же если описывать гендерную определенность в терминах социальных ролей и ролевых ожиданий, производных от сложившейся системы разделения труда между носителями половых отличий, то и здесь мы получим лишь первое приближение к истине. Она, в свою очередь, не сможет быть описана в рамках жесткой бинарной схемы.

184

Кон И. С. со ссылкой на Fausto-Sterling A. The five sexes: Why male and female are not enough.// The Sciences, 1993. 33 (2):19–24

Впрочем, вопрос осложняется еще и тем, что не первичные половые признаки определяют гендерное поведение человека и не вторичные позволяют относить его к тому или иному гендеру. В сущности, только в XX веке было установлено, что внешние признаки пола далеко не исчерпывают все различия между мужчиной и женщиной, более того, не они одни определяют их. Обнаружилось, что, помимо них, огромную роль играют социопсихические и социокультурные факторы, что формируемый ими реальный тип полового поведения может расходиться с чисто биологической данностью и с социальными ожиданиями. В результате даже биологический пол человека предстал в виде сложной многоуровневой системы, основные элементы и характеристики которой формируются разновременно, на разных стадиях онтогенетического развития под влиянием разных же факторов. И если долгое время его описание довольствовалось двумя уровнями, связанными с первичными и вторичными отличиями, то сейчас перед нами встали контуры совершенно новой реальности, проявления которой иногда определяются как третичные признаки пола.