Великая игра. Птицы. Ледяной замок. Рассказы
Шрифт:
— Ясное дело, тебе ведь придется плыть на тот берег, если никого не окажется, — сказал Ёрген.
Маттис вышел из дома.
Ему было страшно. Но обнаружить свой страх перед Ёргеном он не хотел. Он пойдет на озеро, пусть Ёрген знает.
Кровавая осенняя луна висела над зеленым склоном. У Маттиса даже дух захватило от этой красоты. Однако у него не было времени любоваться луной, он быстро спустился к лодке. Никто не ждал его на берегу, и все кругом было тихо, но он пришел сюда, потому что поверил Ёргену.
Легкий ветерок пробегал по воде. Она слабо плескалась в камнях и поблескивала от лунного света.
А вдруг на этот раз лодка не выдержит? Ведь тогда он едва довез Ёргена. Потом-то он плавал только в одиночку.
Что ж, придется ему вычерпывать воду, тому, кого Маттис повезет сегодня, — кто бы он ни был. Вряд ли это обычный человек.
От того, кто зовет перевозчика ночью, можно ждать чего угодно. Но кто бы он ни был, я повезу его точно по прямой, это он увидит. Все увидят! — упрямо сказал Маттис и столкнул лодку в воду.
С середины озера красная луна уже не казалась такой огромной. Зато здесь было так красиво, что у человека могло возникнуть желание всю жизнь быть ночным перевозчиком.
Маттис перестал грести, поднятые весла блестели и искрились. Он прислушался к берегам. И снова поплыл. Потихоньку, чтобы не пропустить зов.
Но зова не было. Верно, это опять у западных склонов, решил он. И направил лодку в ту сторону. Время шло и шло. Маттис и не заметил, как оказался у самого берега. Он переплыл все озеро, не услыхав ни звука.
Тут на него вдруг навалилась непонятная тяжесть. Так бывало только перед грозой. Но он продолжал грести, пока дно лодки не зашуршало о песок.
Теперь надо крикнуть, что я здесь.
Нет, это слишком страшно. Хватит и того, что я приплыл сюда среди ночи.
Но то, что управляет перевозчиками, сказало: надо, Маттис. Крикни, что ты здесь. Раз уж ты взялся за перевоз…
— Э-эй-й! — Дрожащий крик странно переломился посредине.
На лбу у Маттиса выступили капли холодного пота. Вместо того чтобы встать и крикнуть во весь голос, Маттис, сжавшись, сидел на скамье.
Сейчас никто не согласился бы поменяться со мной местами, подумал он.
Склон безмолвствовал.
Крикни еще раз, Маттис…
— Эй! — жалким голосом снова крикнул он.
Среди деревьев откликнулась ночная птица.
Большего и не требовалось. Маттис схватился за весла — из-под них полетели тучи брызг, в груди его метался безумный страх. Маттис греб, забыв обо всем на свете, лишь отплыв далеко от берега, он остановился, страх понемногу проходил. Некоторое время Маттис отдыхал, с трудом переводя дыхание.
Перевозить здесь некого, это ясно. Нас обоих обманули. И Ёргена и меня, думал он. Кто же это нас обманул?
Он плыл не спеша к своему берегу и не переставал
Было уже совсем поздно. Хеге одна встретила его на крыльце. Она еще не ложилась? Почему? Видно, она даже не раздевалась.
— Хеге, что-нибудь случилось?
Она помотала головой.
— Как хорошо, что ты наконец вернулся, — сказала она.
Это из-за него она сидела так поздно, она беспокоилась о нем. Его обдало жаром.
Следом за Хеге Маттис вошел в дом, в комнате горела лампа. Он остановился пораженный: при лунном свете он не заметил, но теперь ему было видно, что лицо Хеге сияет от счастья.
— Маттис, — сказала она без всякой причины.
— Что?
— Сама не знаю.
Ему стало спокойно, он был рад, что у него хорошая сестра — она сидела и ждала, пока он не вернется живой и невредимый после своей рискованной игры с волнами.
— Ты могла бы лечь, — сказал он. — Это не так опасно, как ты думаешь.
— Что не опасно? — запинаясь, выговорила Хеге.
— Как что? — удивился он. Какая она странная, уже забыла, в чем дело. — Все-таки хорошо, что ты ждала меня, — благодарно сказал он.
Хеге кивнула ему, она была сама на себя не похожа. — Только не бросай меня! — вдруг вырвалось у него. Она не ответила. Но он и не нуждался в ответе.
31
Утром Маттис заметил, что Хеге не спускает с Ёргена глаз, такого раньше не бывало. Она видела только Ёргена. Маттису это не понравилось. Он подошел к лесорубу, когда тот уже собирался уходить.
— Ты вчера ослышался, и я оказался в дураках.
— Может, и ослышался, — ответил Ёрген.
И ушел в лес.
И больше ни слова. К Ёргену не так-то просто подступиться. Хеге сидела в стороне, ее пальцы замерли на спицах, она не сводила с мужчин внимательных глаз. Когда Ёрген ушел, пальцы опять заработали.
Все было как обычно, по что-то все-таки изменилось. Маттис долго раздумывал над этим и искал разгадку.
Мне хочется леденцов, подумал он вдруг.
И собрался к лавочнику: он чувствовал, что после пережитого страха ему необходимо утешение, но Хеге не дала ему денег.
— Сегодня я сама пойду в лавку, — сказала она. — Ведь я уже давно сама хожу туда.
Верно, Маттис совсем забыл об этом. Он каждый день занят на озере.
— Тебе нельзя бросать перевоз, — продолжала Хеге, — это серьезное дело. А в лавке к тебе всегда пристают с расспросами.
— Никто ко мне не пристает!
— Ну так могут пристать, а это их не касается. Понятно?
Она говорила так решительно, что он сразу сдался. Какой счастливой она была, когда он вчера вернулся домой. Да и сегодня лицо у нее было счастливое.