Шрифт:
Эндо Биндер, Джон Расселл Фирн, Раймонд Галлун, Эдмонд Мур Гамильтон, Джек Уильямсон. Великая иллюзия. (Рассказ-буриме)
В нашем юбилейном номере, посвященном третьей годовщине мы опубликовали буриме «Вызов извне». Идея оказалась настолько хороша, что мы решили повторить ее в этом номере, но с важным изменением. На этот раз первому из пяти авторов было предложено написать последнюю часть истории; второму автору – четвертую часть; и так далее. Джон Рассел Фирн начал (или, скорее, закончил) рассказ, оставив без объяснения ряд загадок. Раймонд З. Галлун, бывший следующим, после завершения своей работы заметил: «Завершающе-открывающая
(Начальная часть за авторством Эндо Биндера)
Вот-вот должен был начаться величайший эксперимент в истории человечества!
Четыре человека стояли в обитой металлом кабине космического корабля. Их общее внимание было сосредоточено на аппарате Берринджера, прикрепленном к одной из стен. Корт, высокий и серьезный, смотрел с усмешкой на его ястребином лице. Брэдли и Фориджей, намного моложе остальных, смотрели с гипнотическим очарованием, их лица были бледны от затаенного страха.
Берринджер протянул руку к единственному рычагу аппарата. Брэдли дернулся вперед и в панике схватил его за руку. Берринджер обернулся в нетерпеливом удивлении.
– Подождите… всего одну минуту! – взмолился Брэдли. – Прежде чем мы продолжим, объясните все еще раз. В конце концов, возврата может не быть. И…
– Возврата не будет! – повторил Берринджер с ударением. – Поймите, Корт – возврата не будет!
– Вот ещё! – взорвался физик. – Все это – фарс! Возврата не будет, потому что не будет начала. Повторите еще раз эту муть про иллюзии, Берринджер, ради их же блага. Они напуганы, но у них нет для этого причин. Ну же, Берринджер!
Ученый намеренно отвернулся от скептически настроенного, язвительного на язык Корта и обратился к двум молодым ассистентам, работавшим у него последние два года.
– Парни, слушайте внимательно, потому что я объясняю это в последний раз, а потом мы начнём. Вы помните электрический эксперимент, проведённый нами два года назад и доказавший, что электричество – это жизнь, чистая и совершенная. Вы помните, как, установив своего рода связь с этой основной жизненной сущностью, мы научились многим вещам – невероятным вещам! Ибо Синие Сущности, способные жить в любой среде, даже в безвоздушном пространстве, показали, что все человеческие мысли – это иллюзия, все теории и концепции, когда-либо созданные человеческим разумом – самообман!
Берринджер продолжил, несмотря на очередные возмущения со стороны Корта.
– Например, наша математика, с помощью которой мы формулируем законы о Вселенной, ограничена промежутком между нулем и
– Машина! – хрипло пробормотал Брэдли. – Шахта, проникающая в чуждые измерения…
– Дурак! – прошипел Корт. – Только дурак может поверить в это!
Берринджер проигнорировал этот горький выпад и вновь заговорил.
– Два года ежедневного общения с Синими Сущностями наконец-то подарили мне проблеск Великой Истины. Дали мне некоторое представление о том Великом Всём, что стоит за этой гигантской иллюзией жизни, пространства, энергии и всего остального, что мы, люди, называем наукой. Теперь я смог построить этот аппарат. Он направляет 200 000 вольт в то, что мы называем вакуумом, и разрывает его, как завесу, открывая сверхпространственную шахту, ведущую в Настоящую Вселенную. Это все равно что пройти сквозь зеркало и увидеть там реальность!
– Итак, Алиса сказала Безумному Шляпнику: «Пожалуйста, сэр, можно мне затянуться вашей трубкой с опиумом?» – насмешливо высказался Корт.
– Что касается вас, – холодно произнес Берринджер, глядя в лицо ухмыляющемуся физику, – вспомните через пять минут, как я говорил, что ваш великий Эйнштейн похож на пьяницу, у которого двоится в глазах и которому мерещатся розовые слоны.
– И еще кое-что, – прошептал Брэдли. – Вы уверены, что по этой шахте, ведущей в… Потусторонний мир, можно пролететь на космическом корабле?
Услышав твердое «да» ученого, двое молодых людей с явным облегчением переглянулись. Старческие глаза Берринджера внезапно вспыхнули.
– Да, это возможно, – продолжил он, – Но только в одну сторону! Когда вы дойдете до конца, вы снова окажетесь в начале, но это будет не круг!
– И когда мы дойдем до конца, мы снова окажемся в начале и, следовательно, вернемся в лабораторию? – нетерпеливо спросил Фориджей.
– Что появляется первым – курица или яйцо? – презрительно пропел Корт. – И при чем тут петух?
Берринджер задумчиво взялся за ручку аппарата, прежде чем ответить Фориджею. Затем он бесстрастно произнес:
– Я с самого начала говорил вам, что возврата нет! Конец и начало – это человеческие понятия, такие же, как ноль и бесконечность. В этой шахте нет ни начала, ни конца!
Брэдли резко втянул в себя воздух, а Фориджей побледнел еще больше. Корт насмехался надо всем этим, гнусаво напевая о Человеке с Двумя Умами, ни одного из которых не существовало.
– Но хватит этой болтовни, – рявкнул Берринджер. Его худое, заострённое лицо покраснело от напряженной решимости. – Вы, Брэдли и Фориджей, фактически сами попросили взять вас с собой. Я говорил вам, что это будет медленным самоубийством, но вы, как я вижу, не поверили мне. Вы упустили шанс остаться и прославиться, хотя это иллюзия, как и все остальные человеческие стремления. Вы решили исследовать вместе со мной глубины космоса – настоящего космоса – но даже он иллюзия! Корт здесь, чтобы наблюдать за внешними явлениями как сведущий человек, и он тоже поймет, что все это иллюзия!
– Не говоря уже об иллюзии, которая уже у вас имеется, – Корт подмигнул двум молодым людям. – Я имею в виду иллюзию того, что вы не совсем сошли с ума два года назад.
Берринджер взялся за ручку своего аппарата.
– Мы готовы? – рявкнул он, и в то же время яростно дернул ручку.
С внезапностью, от которой у них перехватило дыхание, лаборатория за иллюминаторами исчезла, и на смену ей пришла абсолютная чернота. Их корабль, казалось, угодил в лужу чернил. Снаружи не было видно ни малейшего лучика света, и казалось, что темнота наползает, пытаясь погасить верхний свет.