Великая империя зла
Шрифт:
Их лица, словно маски, были молчаливо недвижимы и скрывали всю нутрь их переживаний.
Вооружены они были кривыми саблями, которые называли ятаганами, ножами и не длинными ружьями, на подобии русских фузей.
Колонна, наконец, сформировалась и по сигналу эмира тронулась. Весь поток растянулся более чем на тысячу метров и Абдах обеспокоенно смотрел по сторонам.
"Охрана охраной, - думал он, - а самому глаз спускать нельзя".
Он поискал глазами султанскую повозку и с облегчением подумал о том, что она не так уж от него далеко, всего
Он специально не афишировал ею и устроил посреди каравана. Так было безопаснее и в случае чего давало возможность уйти незаметно для воюющих.
"Но что это я, - вновь подумал эмир, - об одном и том же. Может, никакой опасности и нет".
Но, какая-то смутная догадка или предчувствие томило его грудь. Словно какой червь забрался внутрь и не давал покоя.
Абдах то и дело смотрел по сторонам, наблюдая за горизонтом.
Справа было море, и бояться там было нечего, а вот с других сторон вполне можно чего-то дожидаться.
Эта территория была уже давно завоеванной Империей, но все же находились смельчаки, которые объединялись в небольшие отряды и нападали на правительственные войска, а то и просто на караваны с целью грабежа.
Некоторых предводителей Абдах даже знал в лицо, так как по долгу службы ему приходилось их видеть.
Они были осуждены ранее на каторжные работы за не исполнение каких-либо указов султана. По неизвестным причинам им удалось бежать из-под стражи и образовать небольшие отряды таких же беглецов.
Но, не их боялся эмир.
Он знал, что если те нападут, то воины отразят нападение. Боялся Абдах за измену. Измену в своих собственных рядах, а также за появление непрошеных гостей из-за рубежа их Империи.
Он знал, что к ним часто наведывались летучие отряды ветроносимых. Так называли отдельные специально обученные команды, доставляемые сюда на кораблях с целью поднятия непокорных народов и вселения паники среди простого населения.
Однажды он уже встречался с подобными, и битва оказалась жаркой. Но сейчас дело обстояло гораздо хуже.
Кто-то следил за ним и его ходами. Кто-то охотился либо на него, либо на кого-то другого, но подставляя опять же его.
Тревожные мысли не покидали его голову до самой первой остановки.
На привал расположились полукольцом и Абдах, объезжая ряды, созерцал за мирной трапезой всадников и части воинского охранения.
Подъехав к султанской повозке, он вновь спросил у женщины, не надо ли чего.
Та отрицательно помахала головой, так ни слова и не ответив. Эмир посмотрел на малыша.
Тот смотрел куда-то позади его и не обращал никакого внимания на происходящее. Минуту спустя он улыбнулся и засмеялся: то ли от весеннего яркого солнца, то ли просто так, что-либо увидев одному ему известное и понятное.
Абдах развернулся и уехал в голову колонны, по дороге разглядывая тот или иной перевязанный тюк.
Не усмотрев ничего крамольного, он решил сам присоединиться к трапезе. Спустя полчаса все были на ногах, и караван двинулся дальше.
Глава 2
Султан
Вокруг стояли главы провинций и сутениды - главы маленьких районов в самой основной провинции Стамбула.
Некоторым из них Османом были присвоены воинские звания, высокие награды и титулы "паши". Но только тем, кто участвовал, как и он сам, в походах по далеким странам и завоевывал то, ради чего все это начиналось.
Они гордо окружали своего владыку и слегка поверхностно созерцали на своих сородичей по рангу и должностям.
Шел военный совет. Султан держал слово, и все внимательно прислушивались к нему.
– Я не потерплю никаких проволочек в моем государстве, - говорил он, - все, что я делаю - только на благо как нам, так и другим - подвластных нам. Я не хочу никого завоевывать, и если народ добровольно сложит оружие, ему потребуется меньше времени, чтобы начать хорошо трудиться, не восстанавливая потери в войне. Я разослал гонцов с этой вестью в те края, куда думаю отправить тебя, Аркалык, - и он указал пальцем в одного из военноначальников, на что тот утвердительно кивнул головой, придерживая рукой свой банджук - цилиндрический головной убор с яркими украшениями и пером павлина обозначающего символ принадлежности к султанской рати.
– Я также думаю оповестить об этом и соседей, чтобы не вмешивались в наши восточные дела, - продолжал Осман, - а это значит, что ты, эмир Абрахим, возьмешь на себя заботу об их послах и пригласишь ко мне во дворец.
Тот, к кому обращались, согласно кивнул и продолжал стоять, молча слушая, что скажет султан.
– Я так же намерен сделать предложение по одному очень личному вопросу. Это касается твоей дочери, Сигизмунд, - и султан вновь указал пальцем на одного из визирей, - ты должен поговорить с ней и выдать замуж за египетского падишаха Эгей-Бастураха. Это замужество даст нам численное превосходство в силе против наших врагов. Пойми, Сигизмунд, это дело государственной важности. Я знаю, что ты против, но помилуй тебя Аллах, ты должен понимать, что государственные дела важнее личных проблем. Может я и жесток, но смотрю вперед, и если это мы сделаем сегодня, то завтра сохраним около двадцати-тридцати тысяч воинов, а это тоже люди и их надо сохранять для блага всех.
Визирь покраснел до ушей, но смолчал. Он понимал, как опасно сейчас произнести хоть слово. Лучше переговорить с султаном с глазу на глаз, хотя без его звездочета и не обойдется. Но это все же лучше, чем при всех.
А Осман продолжал.
– Теперь ты, Экильбай. Что творится у тебя под носом? Персы и греки овладели островами. Я не потерплю такого сумасбродства. Бери воинов и за работу. Сбрось их в море, если надо. Попросят же пощады, помилуй и прости. Оружие все забери и дай им трудиться. Пускай знают, что я забочусь и об их семьях. Благо государства - успех каждого, в нем состоящего, не правда ли, звездочет?
– и султан обернулся к позади его стоящему человеку в высоком конусообразном тюрбане со звездой в алмазной оправе.