Великая империя зла
Шрифт:
– Вели седлать, мы выходим в поход. Сообщи об этом всем, кому нужно, - и султан удалился из комнаты.
Эйфир тоже вышел, и комната оказалась пуста.
Но через минуту вдалеке зала появилась чья-то голова, а затем и все тело.
Это был человек среднего роста, одетый в одежды султанского поводыря. Он быстро выскочил из занимаемой им ниши и пошагал из комнаты.
За ним последовала другая тень, одетая в такие же одежды, разве что отличавшиеся размером и цветом.
Вскоре они скрылись из виду. В комнату
Это были слуги, которые занялись уборкой. Один сказал другому:
– Ты видел, как султан отрезал уши нашему бею во время прошлого совета?
– Нет, - ответил второй.
– А я видел. И правильно сделал султан. Бей сильно заелся в последнее время. Даже таких, как он, перестал уважать, не говоря уже о бедняках.
– А, что толку, - ответил опять другой, - нам-то от этого не легче.
– Это нам, - согласился первый, - а кому-то повезло.
И они дальше продолжили свой труд .
Затрубили горны и трубы.
Весь дворец перепуганно зашумел. Повсюду сновали слуги, бегали какие-то люди в одеждах, схожих султанским писарям, и, то и дело, раздавались какие-то команды.
Наконец, на площади внутри дворца образовалась колонна всадников и колонна мулов, запряженных в повозки, в основном состоящих из деревянных обшитых вокруг основы досок и легких наметов сверху.
Среди всего этого очень ярко выделялась султанская повозка. Вся покрыта золотыми росписями, а также украшена в отдельных местах настоящими изумрудными камнями и алмазами на вышитом серебром полотне и со знаменем на борту. Но она была пуста.
Сам султан сидел на своем белом коне впереди колонны. Стоял небольшой шум, но вскоре султан поднял руку и все затихло.
– Я уезжаю ненадолго. Всего на пару дней, поохотиться, - обратился он к знати, - за меня остается мой старший визирь. Все законы в его руках. Слушайте и повинуйтесь. До скорого.
Осман пришпорил коня, и колонна двинулась к воротам. Зрелище для простого люда было огромным.
Поэтому, многие побросали работу и выбежали смотреть на дорогу. Оставалось непонятным, откуда они все это узнали.
Но делать нечего и колонна во главе с самим Великим Османом двигалась вперед.
Толпа восторженно кричала и падала к ногам, когда султан проезжал мимо какой-то ее части. Повсюду раздавались приветствующие возгласы, и даже стоны от того, что задние давили на передних, то и дело, выбрасывая кого-либо под ноги лошадей рядом идущей охраны.
Султан гордо восседал на своем белом коне в золотой с алмазами упряжи.
Все седло было усеяно мелкими, играющими на солнце камнями и покрыто легкой серебряной павеликой.
Осман был, как и все, смугл телом и лицом с небольшой бородкой, и такими же черными усами. Подстрижен он был довольно коротко, но не так, чтобы тыльная его часть головы
На голове возвышался красивый, расшитый золотом, серебром и усеянный алмазами тюрбан со вставленными изнутри пятью павлиновыми перьями разной расцветки.
Темно-вишневая, с широкими отворотами и белыми наконечниками на рукавах сулейма покрывала его тело. Она также была рассыпана серебром, золотом и усеяна изумрудными камнями.
Из-за пояса выглядывал старинный родовой кинжал, весь из золота и серебра. Рукоять его блестела на солнце, то и дело, сверкая и бросая в толпу разных цветов оттенки.
На боку висел кривой ятаган, такой же, как и у всех воинов, но разукрашенный драгоценностями.
Рукоять была из зеленого малахитового камня, а ножны из белой слоновой кости, доставшейся тоже от предков.
Сами ножны представляли собой настоящий бивень слона с нанесенными гравировками из сцен древности.
Ноги султана украшали невысокие сапоги ярко коричневого цвета с золотыми застежками на боках. К ним приторачивались и шпоры.
Но это был только тот нарядный костюм, в котором султан выходил к людям.
В походе же он снимал с себя все это и одевался, как все. И вовсе не из-за боязни, что его кто-то распознает, а просто потому, что знал цену вещам и тем же драгоценностям.
"Это чудесный людской труд и его надо беречь", - так он говорил всегда своим слугам при переодевании.
Толпа не умолкала. Взрывы голосов слышались то тут, то там. Султана любили и, в особенности, те, кому он обеспечил беспрепятственную ссуду на какое-либо товарное дело.
Он издавал указы и законы, всячески помогал ремесленникам и мастерам, не обделяя своим вниманием и ту небольшую часть крестьян и животноводов, которые содержали всех вместе.
Жизнь была тяжелой, дорогой и порой прокормиться было очень тяжело.
И султан издал указ о запрещении сбора налогов с безземельных жителей и малообеспеченных семей. Это дало возможность последним хоть как-то существовать и приносить ту небольшую пользу, которая требовалась всему государству.
Наконец, ряды начали редеть, и вскоре колонна выехала из города. Перед ними расстилалась равнина, покрытая в основной массе песком и камнями.
"Да, - вздохнул Осман, - тяжела ноша хлебороба", - и пришпорил коня, чтобы ехать быстрее.
Сейчас он спешил навстречу каравану. Но успеет ли, если заговорщики уже направили какую-либо из везде сновавших банд.
Он не стал их арестовывать, чтобы не поднимать лишнего шума. А по приезду решил разобраться со всей строгостью.
"Но, что будет с моим сыном?
– вновь обеспокоился султан, - не иначе, опять отравят или просто бросят среди песков".
И султану вдруг стало жалко его и ту женщину, которую велел привезти из Бахчисарая.