Великая Испанская революция
Шрифт:
Став военным министром, Прието принялся за реорганизацию армии. Если прежний план Генштаба, согласованный с советскими специалистами, предполагал, что лучше пополнять существующие части, чем создавать новые, Прието принялся формировать новые бригады [1346] . Они не были «заражены» милиционной традицией, но не имели боевого опыта. К тому же из 16 новых бригад оружия не хватало и на 8 [1347] .
1346
РГВА. Ф.35082. Оп.1. Д.371. Л.3.
1347
РГВА. Ф.33987. Оп.3. Д.1015. Л.75.
Соотношение сил на фронте и без новых бригад было неплохим. На 1 км фронта приходилось по 1209 республиканских солдат и 625
1348
Там же. Л.42.
Как сообщал новый главный военный советник Г. Штерн, «с новым премьер-министром и новым Генеральным штабом работать стало легче». Впрочем, «много еще косности, нерешительности, медлительности у наших руководителей». Новый начальник Генерального штаба Висенте Рохо все еще держится за старое офицерство, не продвигает командиров-революционеров (то есть коммунистов) отчасти из соображений корпоративной солидарности, «отчасти сознательно, боясь полного овладения армией настоящими революционерами» [1349] . Еще сильнее, чем Рохо, «овладения армией» коммунистами боялся Прието. Он (как до него и Ларго Кабальеро) считал серьезной проблемой доминирование коммунистов среди комиссаров. Из 1373 комиссаров, на которых были получены данные, социалистами был 201 (14 %), 441 — коммунистами, 260 представляли ОСМ, 107 — ОСПК, то есть 59 % комиссаров находились под влиянием коммунистов [1350] . По существу, коммунисты выстраивали параллельный офицерский корпус.
1349
Там же. Л.72.
1350
РГВА. Ф.35082. Оп.1. Д.421. Л.2–3.
Прието настаивал, что армия должна стать «аполитичной, иначе имеется опасность трений и столкновений между антифашистскими организациями» [1351] . Он считал, что слава командиров-коммунистов — результат «определенной газетной кампании» [1352] . Причины такой политики Прието коммунисты не без основания видели в опасениях, что после победы «революционная армия будет играть решающую роль в определении экономической и социальной жизни, политического строя будущей Испании» [1353] .
1351
РГАСПИ. Ф.558. Оп.11. Д.214. Л.89.
1352
РГВА. Ф.33987. Оп.3. Д.1015. Л.94. При этом коммунистам, расхваливающим своих командиров, не нравилось, если Прието хвалил кого-то еще, например «некоего Хурадо». А ведь это как раз тот Хурадо, который командовал республиканцами при Гвадалахаре.
1353
Там же.
27 июня был принят декрет о запрете политической пропаганды в армии. Сначала он был поддержан основными политическими силами: «Каждая газета в отдельности утверждает, что декрет является осуществлением желаний организации, которую газета представляет, и что эта организация всегда защищала эту мысль, которую теперь выражает декрет» [1354] , — сообщали советские наблюдатели. Причем противники коммунистов получили повод для злорадства. «Синдикалиста» писала: «С самого начала существовала партия, которая исключительно занималась вербовкой сторонников, „новообращенных“ в офицерском корпусе новой армии»; «декрет необходим для прекращения вербовочной работы компартии» [1355] .
1354
АВП. Ф.97. Оп.14. П.3. Д.5. Л.85.
1355
Там же. Л.86–87.
1 июля до коммунистов «дошло», что Прието собирается использовать декрет против их «борьбы за войско». «Мундо обреро» стала осторожно возражать против декрета: «В частных разговорах нельзя запретить говорить о партиях» [1356] . По сообщению С. Марченко, «когда в беседе Урибе потребовал от него объяснений, Прието в очень раздраженной форме сказал, что он не будет действовать по чужой указке, что он делает то, что считает необходимым делать» [1357] .
1356
Там же. Л.87.
1357
АВП. Ф.05. Оп.17. П.131. Д.49. Л.81.
Росло число комиссаров — выдвиженцев Прието, но, по словам советских военных советников, они не могли объяснить солдатам, «за что они должны рисковать своей жизнью или отдавать свою жизнь» [1358] . Но могли ли это теперь убедительно объяснить комиссары-коммунисты?
Прието предложил генеральному комиссару Альваресу дель Вайо установить квоту по 25 % для коммунистов, социалистов, анархистов и республиканцев [1359] . Урибе опротестовал эту идею. Тогда Прието стал утверждать назначения только республиканцев и социалистов. 700 комиссаров работало без утверждения министра, и он планировал провести увольнение неутвержденных [1360] .
1358
РГВА. Ф.35082. Оп.1. Д.503. Л.68.
1359
Там же. Д.421. Л.3.
1360
Там же. Д.421. Л.3.
25 октября Прието официально запретил офицерам, занимающим командные посты, участвовать в политических мероприятиях и выступать с политическими заявлениями без разрешения министерства обороны. Министр выступил против персональных «героев»: «победа должна быть анонимной, и нельзя отвлекать общественное мнение от общего героизма масс» [1361] . Это вызвало неудовольствие не только лидеров КПИ и НКТ, защищавших право на агитацию в армии, но и самих «героев», привыкших заявлять свое мнение по политическим вопросам. Однако прославленным республиканским полководцам предстояло показать себя в деле.
1361
АВП. Ф.97. Оп.14. П.3. Д.5. Л.174.
После прихода к власти правительства Негрина и Прието планы наступления в Эстремадуре были оставлены. На обновленном Высшем военном совете [1362] прошла идея, которую давно лоббировали руководители Центрального фронта и которая соответствовала военным идеям Прието: вместо маневренной войны в Эстремадуре нужен менее «авантюристичный» удар в тыл группировке франкистов близ Мадрида. Эту идею поддержал и Штерн: «В конце июня — начале июля переходим в решительное наступление, наносим первый крупный удар белым. Целью этого удара мы ставим освободить Мадрид от осады и тем самым вытянуть в поле главные наши силы — мадридскую армию». Когда эти силы наконец придут в движение, можно будет нанести еще несколько ударов, и «к осени враг покатится» [1363] . Такие обещания Штерн давал не только Ворошилову, но и Сталину, к которому также апеллировал в письме (а Ворошилов переслал письмо вождю). И Сталин строил на них свои макрополитические расчеты. А враг к осени «не покатился».
1362
Совет стал работать активнее, чем при Ларго, но его решения все равно могли не выполняться, если этого не хотел Прието или Негрин. Так, вопреки решению ВВС Прието утвердил 40 комиссаров-либералов (РГВА. Ф.33987. Оп.3. Д.1015. Л.93).
1363
РГВА. Ф.33987. Оп.3. Д.1015. Л.74.
Беда в том, что прорвать фронт под Мадридом было практически невозможно. В своей стратегии Прието и Рохо ориентировались на опыт Первой мировой войны. Антонов-Овсеенко докладывал: «Приэто, который решает в основном линию правительства, ориентируется на пассивную военную политику, строя расчеты на победу, главным образом, ориентируясь на возможности фашистского тыла, он не убежден в необходимости активных действий» [1364] . Впрочем, воздействовать на состояние франкистского тыла, поддерживая партизанское движение, Прието тоже не собирался. Он надеялся на изменение международной обстановки, и прежде всего позиции Франции. Для этого было полезно сохранять баланс на фронтах — без поражений и с локальными победами. По наблюдениям советских военных специалистов, руководство Министерства обороны и Генерального штаба «в успешный исход войны не верят и ищут путей для ее ликвидации, но не путем военной победы» [1365] .
1364
АВП. Ф.05. Оп.17. П.131. Д.50. Л.104.
1365
РГВА. Ф.35082. Оп.1. Д.421. Л.9.