Великая надежда
Шрифт:
Это дальнее кладбище было полным-полно безнадежных тайн, колдовства и заклятий, и могилы на нем заглохли и одичали. Там были маленькие каменные домики, на них непонятные буквы, а рядом — скамейки, но кроме того все лето там были бабочки, и жасмин, и над каждой могилой застыло молчание и разросся кустарник. Играть здесь было больно, и каждый быстрый, задорный крик тут же оборачивался бездонной тоской. Дети с готовностью бросались в объятия, которые раскрывали им навстречу белые руки посыпанных
— Куда нам бежать?
С востока, как последний барьер на больших скачках, черная низкая изгородь отделяла кладбище от убегавших вдаль полей, бесконечность которых служила свидетельством покатости земли и черпала в этой покатости свое собственное свидетельство. Разве не для того кругла эта земля, чтобы быть бесконечной? Разве не для того она кругла, чтобы покоиться в чьей-то руке?
Но какой же путь избрать из всех путей? Где мы нагоним мертвых? Где призовем мы их к ответу? Где они дадут нам свидетельство?
Не там ли, где близкое далеко, а далекое близко, не там ли, где все претворяется в синеву? Все дальше по дороге, вдоль полей, между злобой и злаками?
— Куда нам бежать?
Дети в отчаянии задумались. Их глаза впивали безмолвную тьму, как последнюю каплю из походной фляги.
Высоко над ними загудел самолет. Они подняли головы от могил и посмотрели ему вслед. Взлетели вороны. Все вместе они равнодушно исчезли в темноте. Самолет и вороны. А мы — нет. Мы не хотим исчезать, пока не получим свидетельство.
По ту сторону изгороди горел маленький костер. Там паслись три козы.
— Пора вам домой идти, — сказал старик. Ласково сказал, но не детям, а козам.
— И нам тоже пора, — прошептал Леон.
Биби вскочила и побежала к изгороди, остальные за ней.
Поля окутал туман. Старик с козами исчез. Дети равнодушно вернулись к чужой могиле. Руки у них болтались вдоль тела. Ноги налились тяжестью. Постепенно становилось холодно. Издали доносилось пыхтение поезда.
— Уедем отсюда!
— Доберемся тайком до границы!
— Скорее, а не то будет поздно!
Но ведь если хочешь оседлать паровозный свисток, надо ехать налегке. Надо быть легче самих себя. Такая езда тяжелее, чем кажется. И потом — куда?
Разве они уже не выложили последние деньги, когда покупали перронные билеты, провожая поезда с детьми, идущие в чужую землю, и разве не растратили последние улыбки на то, чтобы пожелать своим более удачливым друзьям еще больше удачи и счастливого путешествия? И разве они не выучили назубок, как махать большими платками и оставаться в мигающем свете синих, затемненных вокзальных фонарей? Но все это уже давно в прошлом.
Теперь им уже давным-давно
Нет, они больше не доверяли этому ослепительно-синему веселому небу, не доверяли кружащему снегу и набухающим почкам. Но их взрослеющие умы и бурный, опасный поток невыплаканных слез искали выхода. И этот поток пробил себе дорогу.
— Прочь отсюда!
— В чужую землю!
А не поздно ли? Поезда с детьми уже давно не уходят. Границы на замке. Идет война.
— Куда нам бежать?
— Где та страна, которая нас примет?
Не примет ни юг, ни север, ни восток, ни запад, ни прошлое, ни будущее.
Значит, остается только одна страна: та, где оживают мертвые. Значит, остается только одна страна: та, где получают свидетельство перелетные птицы и разорванные облака. Значит, остается только одна страна — «Где козы получают свидетельство, — сказал Герберт, — белые козы, листья и каштаны, там и мы тоже его получим».
— Брось, малыш! Не надо нам рассказывать сказки!
— Он прав, — задумчиво возразил Леон. — Там, где ветер получает свидетельство, ветер и дикие птицы, там и нам дадут свидетельство. Только где это?
— Кто ручается за ветер и за акул, — закричала Эллен, — тот и за нас ручается, так сказал консул.
— Но где этот «тот»?
Леон вскочил.
— Нам нужно идти в Иерусалим! — внезапно сказал он.
— Ты имеешь в виду Святую землю? — крикнула Эллен.
Остальные засмеялись.
— Я слыхал, — сказал Леон и прислонился к белому надгробию, — что там собирают огромный урожай апельсинов. Прямо руками собирают!
— А как ты туда попадешь? — иронически спросил Курт.
— Нам бы только перебраться через ближайшую границу, — сказал Леон, — а дальше, возможно, будет уже не так трудно.
— Но как нам добраться до границы?
— Кто нам поможет?
— Туман, — сказал Леон, — да мало ли кто, хоть бы и тот человек с козами.
— Человек с козами! — На Биби напал смех. Она прямо вся тряслась от смеха.
— А если на границе нас поймают?
— А если нас отправят обратно?
— Не думаю, что поймают, — спокойно сказал Леон.
— Молчи! — крикнул Курт. — Ты нас всех за дураков принимаешь! Айда, пошли отсюда.
— Куда?
— Оставайтесь здесь! Давайте останемся вместе!
— Вместе! — передразнил Курт. — Вместе? Если бы мы хоть направление знали, куда идти! Через могилы наискосок? Как попасть в Святую землю?