Великая оружейница. Рождение Меча
Шрифт:
Ночным татем по верёвке в светёлку взобрался невысокий, стройный кангельский воин в лёгких доспехах, опоясанный саблей. Он стиснул оторопевшую Свободу в объятиях и прошептал голосом матушки:
– Это я, моя родная.
Свобода, еле сдержав рвущийся из груди счастливый смех, обняла её в ответ.
– Сможешь слезть вниз? – по-прежнему шёпотом спросила матушка.
Свобода выглянула в ночной сумрак сада. До земли было семь саженей [3], от высоты слегка закружилась голова, но княжна твёрдо кивнула. Быстро увязав в узелок кое-какие вещи, она выбросила его вниз, а потом собралась лезть сама.
– Я пойду первой, – сказала матушка. –
Беспокойный ветер выдувал из глаз слёзы, сад взволнованно шелестел, наблюдая за этим дерзким побегом. Когда ноги Свободы коснулись земли, она попала в окружение: её обступили стражники с зажжёнными светочами. Двое из них крепко держали матушку, а возглавлял засадный отряд сам князь. Он сорвал с матушки кангельскую шапку-шлем, и косы с серебряной паутинкой проседи упали ей на грудь.
– Хорошая попытка, Сейрам, – усмехнулся он. – Но тщетная. Ты совершила преступление, пытаясь выкрасть мою дочь, но я, так уж и быть, на первый раз прощу тебя и отпущу невредимой. Ты, как я погляжу, напялила мужскую одёжу и доспехи… Что ж, ежели ты не угомонишься, то в следующий раз с тобой поступят как с мужчиной – вражеским воином, коль уж ты так напрашиваешься.
А матушка не сводила взгляда с княжны – бесстрашного, горьковато-нежного.
– Я не прощаюсь, Свобода. Мы будем вместе, я клянусь, – сказала она, и каждое её слово выжигалось на сердце девочки огненными письменами. – Я вернусь к тебе. Ничто нас не разлучит: ни боги, ни люди, ни сама смерть. Слышишь? Я клянусь тебе!
Эти слова звучали в песне ветра, вплетались в космы плакучих ив, шелестели с листопадом и журчали вместе с вешними ручьями. Свобода, оправдывая своё имя, убегала на поиски матушки, но её находили и возвращали. Встречаясь во сне со своим «вторым отцом», она молила его:
«Батюшка, помоги мне найти матушку!»
Серые глаза обдавали её ночной прохладой и печалью.
«Я здесь бессилен, дитя моё. Но матушка сдержит своё обещание. Она вернётся к тебе… в некотором роде».
Отец женился снова – на дочери одного из своих удельных соседей-князей, девушке миловидной, кроткой, доброй и покладистой, воспитанной в духе покорности мужу. И совершенно бесхребетной. Молодая супруга родила ему сына – наследника. Свобода даже не пыталась принять в своё сердце новых членов семьи: мачеха и маленький братец для неё не существовали. Нет, она не презирала, не ненавидела их, просто жила своей, отдельной от них жизнью.
*
Нет, не по сломанному ножу горевала Свобода в осеннем лесу. Отец, словно чувствуя за собой некую вину, пытался наладить отношения и заваливал её подарками – нарядами, драгоценными украшениями, дорогими заморскими безделушками. Всё это особо не волновало сердце княжны, и тогда князь преподнёс ей оружие. Увы, прослужило оно недолго. Когда нож сломался, Свободе вспомнился матушкин клинок… Уж он-то выдержал бы всё. Такая грусть накатила на княжну среди светлых золотых берёзок, что хоть волком вой.
А потом её накрыло счастье с незабудковыми глазами. Счастье, которое она уже похоронила и оплакала, воскресло и вернулось, обняв её сильными руками кузнеца. Сейчас это счастье сладко дремало на лежанке в лесном домике, приняв во сне кошачий облик, а Свобода с нежностью любовалась огромным чёрным зверем. Стяг с надписью «Только победа» торжествующе
А на ладони девушки горело синей каплей света волшебное кольцо. Внезапная мысль жарко забилась, расширяясь под сердцем, затрепетала в горле комком волнения: а ведь с его помощью можно отыскать матушку. Сколько упрямых попыток она предпринимала, пускаясь в путешествие к кангельским степям! Путала следы, пряталась, применяя охотничьи хитрости, один раз даже бросила на медвежьей тропинке свою одежду, вымазанную кровью зайца: хотела, чтоб отец перестал её искать, решив, что она погибла от зубов дикого зверя. Увы, в княжеской дружине тоже были хорошие охотники и следопыты. Её неизменно настигали…
Свобода воскресила в памяти матушкин облик. Это было просто. Матушка сама оживала перед нею, стоило сомкнуть веки: точёная, горделиво-стройная, с загадочным прищуром раскосых глаз – то ли ласковым, то ли безжалостным. Она была одинаково прекрасна и в богатых, струящихся одеждах, и в степном наряде своего народа, на полном скаку натягивающая лук.
Шагнуть в колышущийся проход – что могло быть проще? «Кольцо, перенеси меня к матушке», – для верности проговорила княжна про себя.
Она очутилась не в степи. Перед ней раскинулись роскошные сводчатые покои, озарённые тёплым золотым светом множества масляных лампад. На высоком резном столике с янтарными узорами стояла шкатулочка, мерцавшая самоцветной отделкой. Брать чужое княжна не привыкла, но любопытство заставило её приподнять крышку и заглянуть… Внутри загадочно мерцало ожерелье из смоляного камня – торжественно-печальное, как богатое одеяние знатной вдовы. Сердце ёкнуло: кажется, у матушки было похожее.
– Дитя моё! Ты здесь!
Свобода вздрогнула и выпрямилась. Плащ из вороньих перьев колыхался пологом мудрой ночи, серые глаза принимали отблески лампад, оставаясь при этом непроницаемыми и мягкими. Князь Ворон был очень высок, но Свобода переросла его больше, чем на полголовы.
– Как ты здесь оказалась, моя милая? Мне не докладывали о твоём прибытии, – сказал он.
– А я, батюшка, теперь тоже немножко колдунья, – засмеялась Свобода.
– Вот как! – улыбнулся Ворон, изучая кольцо на её руке. – Непростой перстенёк. Хм, сделан белогорской мастерицей. Впрочем, каким бы способом ты тут ни очутилась, я рад тебя видеть, родная. Хочешь что-нибудь испить или скушать?
– Благодарствую на угощении, батюшка, но я… С помощью этого перстенька – как ты верно догадался, непростого – я искала матушку.
Свобода поведала князю о свойствах кольца и своём недоумении: она хотела переместиться к матушке, а очутилась отчего-то здесь, во дворце Ворона.
– Может, я ещё не научилась правильно пользоваться кольцом? – печально и озадаченно заключила она.
Ворон задумчиво помолчал, поглаживая длинными пальцами шкатулочку.
– Нет, моя радость, кольцо правильно перенесло тебя, – молвил он со вздохом. – Твоя матушка здесь.
Счастье вспыхнуло светлыми крыльями за спиной Свободы, но в следующий миг снежной лавиной накатили думы: она искала, лила слёзы, ждала, то теряя надежду, то возрождая её в себе, а матушка всё это время была здесь и ни разу не попыталась дать хоть какую-то весточку о себе?! А князь Ворон тоже хорош – всё знал и молчал! Но она была готова всё им простить ради этого светлого мига долгожданной встречи.
– Здесь? – с мучительной смесью неуверенности, недоумения, радости и боли переспросила Свобода.