Великая судьба

Удвал Сономын

— Ну, не богатство и не умение наживать добро приносят славу. Слава добывается на войне, Ма-гун! — сказала Цэвэгмид.

А Того поправил ее:

— Ма-ван.

— Белого царя свергли с престола. Кто же теперь правит у русских? — спросил Ядамсурэн.

Максаржав, помолчав с минуту, перевернул страницу книги и ответил:

— Наверное, народ. Если весь народ будет заодно, и царь не сможет с ним справиться.

— Боже мой! Грех даже говорить об этом! — воскликнула Цэвэгмид.

— Все мы грешники от рождения: например, убиваем животных

и едим их, — сказал Дорж. — Послушайте, я был в Хужирбулане, там такое происходит, ничего понять невозможно... Русские инструкторы увольняют наших опытных командиров. Они и Сухэ-Батора уволили.

— Я слышал, он собирается идти работать в типографию, там вроде требуются наборщики, — сказал Далха.

— Некоторые наши министры готовы идти на переговоры с Китаем, который хочет ввести войска для защиты нашего государства от Красной России, — объявил Максаржав.

— Опять позволить китайцам сесть нам на голову?

— Что же делать? Неужели мы сами не сможем защититься от Красной России?

— Говорят, эти красные русские — бандиты, каких свет не видывал!

— Как бы то ни было, в смутное время мы должны держаться вместе, выступать заодно, — сказал Максаржав.

— Ну-ка, хозяйка, прежде чем я погибну от рук китайцев, угостила бы ты меня архи, — сказал Далха.

— Нет уж, хватит, и так достаточно выпили, нужно и меру знать, — запротестовала Цэвэгмид, но все же поставила на стол два графинчика.

— Говорят, араты из хошуна Ажитай-бээса отказались платить налоги, — сказал Дорж. — И Очир-бээс якобы направлен туда для разбирательства.

— Значит, Очир-бээс пожалует в Хурэ? — усмехнулся Того. — Хотелось бы мне осведомиться о его здоровье!

— Как приедет он в Хурэ, ищи его там, где самые богатые лавки, — отозвался Ядам.

— Бого, дорогой, стоит ли ворошить прошлое? — попытался успокоить друга Максаржав.

— Нет, мы непременно должны встретиться, — упрямо твердил Того.

В разговор вступил Дорж:

— Говорят, Того собирается жениться?

— Конечно, готовьте подарки! От Доржа — шелк на дэли и соболью шапку, от Ядамсурэна — шелковый пояс и кровать с узорчатыми занавесками да еще подпругу с золотыми украшениями, — стал перечислять Того.

— Ну уж нет, слишком богатым станешь! Дам тебе старенький хадак да одну пиалу, и хватит с тебя, — сказал Дорж.

— Постой, а я-то что подарю? — задумался Ядам.

— Ну, пошутили, и довольно. Ничего мне не надо. Никакой свадьбы не будет. Поберегите свои хадаки, может, потом еще пригодятся, — сказал Того.

— После смерти человеку ничего не потребуется, — возразил Ядам.

— Что это вы вдруг о смерти заговорили? Дурная примета! — вмешалась Цэвэгмид.

* * *

Максаржаву еще дважды пришлось отправляться в поход, а когда он вернулся из последнего, правительство разделило хошун Очир-бээса. Максаржаву вручили хошунную печать, и он, согласно обычаю, преподнес в ответ девять белых предметов.

Однако должность управляющего хошуном но доставляла ему радости. «Я от рождения бедный арат и не умею управлять аратами, мне скорее пристало командовать цириками. И подати я не люблю собирать. Лучше было бы на это место назначить другого человека...»

В управление хошуна Намнан-ула прибыли из аймака чиновники для раздела хошуна и сверки списков населения, они остановились в большой юрте управления. Узнав об этом, Очир-бээс пришел в ярость. «Поступайте, как знаете», — сказал он и ушел.

Люди, приехавшие по разным делам в управление, заволновались: «Бээс гневается! Как бы это нам не вышло боком». Среди тех, кто расположился у коновязи, был и Балчин.

— А ты, Балчин, по какому делу приехал?

— Слышал я, что бээс жестоко наказал одного человека, который так же, как я, запутался в долгах. Вот я и пригнал свою несчастную скотину.

Из канцелярии вышел чиновник и подошел к сидящим.

— Разъезжайтесь по домам, вопрос о том, кто будет управлять вашим хошуном, пока не решен.

Очир-бээс, который заявил аймачным чиповникам: «Поступайте, как знаете!» — на самом деле вовсе не собирался отдавать Максаржаву половину хошуна. Он решил ни за что не идти на уступки.

Когда Максаржав услышал, что Очир-бээс возражает против раздела, он решил повременить с приемом хошуна и остался при дворе богдо. Теперь он постоянно присутствовал на приемах и слышал все новости, первым узнавал обо всем, что происходит в стране и за рубежом: китайские деньги вошли в силу, китайцы основали банк... машины у них теперь ходят до самого Пекина... на монголо-китайской границе уменьшена численность войск, цириков распустили по домам, а китайская армия вплотную подошла к границе...

«Неужели напрасно я сражался, не щадя своей жизни? Ведь большинство наших нойонов настолько боятся красных русских смутьянов, что готовы снова отдать страну во власть китайцев», — думал Максаржав.

А министерские чиновники недоумевали:

— Странный, непонятный человек этот Максаржав. Говорят, он ученый, много книг прочел. Но почему он такой нелюдим?

— Он женат?

— А как же! У него и дети есть.

— Говорят, на надоме он не раз выступал в состязаниях по борьбе. И поет хорошо.

— А может, все это выдумки?

В комнату вошел Максаржав. Все сразу умолкли, а кое-кто поспешил уйти.

«Эти чиновники, ничего не делая, получают жалованье, — с возмущением думал Максаржав, — а ведь это жалованье идет за счет поборов с населения. Послать бы их в армию, там бы их сразу приструнили. А то все эти разговоры — о хорошеньких девушках, да о том, в какую лавку какой шелк привезли, да какие кони на базаре, да кто почем трубку купил... Целый день сплетни, пересуды... Ровно ничего не делают и еще недовольны — им, видите ли, мало платят! Слишком много у них свободного времени, вот и не знают, чем заняться! Недаром они в хошуне жить не хотят — там слишком много работы».