Великая Война и Февральская Революция 1914-1917 годов (Том 3)

Спиридович А. И.

Позже С. Шидловский писал об этом эпизоде так:

– "Вопрос о поездке был решен поздно ночью в мое отсутствие и разработан был весьма мало. Не была предусмотрена возможность нашего ареста, возможность вооруженного сопротивления верных Государю войск и, с другой стороны, предусматривалась возможность ареста нами Государя, причем, в последнем случае, не было решено куда его отвезти, что с ним делать и т. д.

Вообще предприятие было весьма легкомысленное, но делать было нечего и... я стал ожидать часа отъезда".

Однако, поездка эта Родзянки и Шидловского, как увидим ниже, не состоялась, по обстоятельством от них независившим.

{207}

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВОСЬМАЯ.

– 1

марта в Петрограде.
– Утро в Таврическом дворце.
– Приход войск. Жены офицеров.
– Насилия над офицерами.
– Слухи о терроре.
– Позорный приказ полковника Энгельгардта.
– Исполком, его заправилы и их тактика.
– Совет Рабочих Депутатов перестраивается в Совет Солдатских и Рабочих Депутатов. Выборы солдат в Исполком.
– Важные постановления.
– Приказ номер первый. Исполком и судьба Государя.
– Вопрос о поездке Родзянко к Государю.
– Роль Керенского.
– Постановление Исполкома об аресте Государя с семьей.
– Приход В. К. Кирилла Владимировича с Гвардейским Экипажем.
– А. И. Гучков у В. Князя и его предложение.
– 1 марта в Царском Селе.
– Ожидание приезда Государя. Слухи о задержании Царского поезда.
– Генерал Гротен обращается к Родзянко. Взгляд на Родзянко во дворце.
– Возвращение делегатов парламентеров из Гос. Думы.
– Прекращение телефонного сообщения.
– Приезд депутатов Демидова и Степанова.
– Взаимоотношение охраны дворца и гарнизона.
– В. К. Павел Александрович у Императрицы.
– Проект конституции.
– Приезд Генерал-Адъютанта Иванова.
– Его планы. Генерал у Ее Величества.
– Перемена планов генерала. Телеграмма Алексеева.
– Телеграмма Государя.
– Отъезд Иванова из Царского Села. Напрасная тревога Петрограда.

С утра 1 марта во всех воинских частях Петрограда волнение. Солдаты требуют, чтобы офицеры вели их в Государственную Думу. Все желают выразить подчинение новой власти. Озлобление на офицеров растет. Многих из них уже разоружили. Некоторых избили за то, что вчера и позавчера они скрылись из казарм, не стали сразу на сторону революции. И теперь, когда офицеры возвращаются в казармы и хотят водворить там порядок, им не верят, их боятся. В них видят сторонников Царской власти, врагов революции.

Офицеры, повинуясь, с одной стороны, призыву Родзянко, с другой, требованию солдат, решают идти с частями в Г. Думу. Некоторые, в большинстве не кадровые, стали как будто искренно на сторону революции. Многие украсились красными бантами.

И войсковые части идут по направлению к Государственной Думе с красными флагами, со взятыми из полковых церквей старыми боевыми знаменами, к которым привязаны красные банты и ленты. Одним из первых явился рано утром 180 запасный пехотный полк, что привело в восторг настоящих революционеров. Явилась команда Конвоя Его Величества из нестроевых чинов. При ней не было ни одного офицера. Храбрый депутат Думы, казак, называвший себя есаулом, Караулов, бывший в те дни часто под давлением винных паров, приветствовал казаков и приказал арестовать офицеров Конвоя, раз они не хотят становиться на сторону революции.

С оркестром, игравшим марсельезу, явился эскадрон жандармского дивизиона. Революционеры радовались, думая, что то были жандармы политической полиции. {208} Подходили запасные батальоны гвардейских полков, при них много офицеров. Забыт девиз Андреевской звезды "За веру и верность". Некоторые полковые дамы плачут, видя своих мужей под красными знаменами. Со слезами на глазах, молится одна юная такая патриотка, чтобы батальон с ее мужем не дошел до Думы. Женщины в такие острые моменты лучше и искреннее мужчин.

Пришло Павловское Военное училище. Батальон училища

собирался идти походным порядком "туда, где Государь".

В училище поехал Караулов с одним еще думцем и убедил офицеров, что Государь уже отрекся, что ждут только оформления.

На сторону Г. Думы перешла Петропавловская крепость. Депутат Шульгин был послан для переговоров с комендантом. Комендант, генерал-адъютант Никитин, георгиевский кавалер, признал новую власть, в лице Г. Думы; просил выдать ему о том письменное удостоверение; освободил 11 арестованных за беспорядки Павловцев. Ни одного политического в крепости не оказалось. Шульгин произнес гарнизону патриотическую речь. Гарнизон кричал восторженно ура.

А толпа требует, чтобы крепостной флаг был заменен Красным.

В Г. Думе с утра кишит толпа солдат и всякого люда, заполнившая все помещения. В главном подъезде навалены груды съестных продуктов. Висят две туши мяса. Около, как бы для декорации, два конвойца в красных парадных "мундирах". Им и в голову не приходит, что они позорят Конвой Его Величества, который до отречения Государя честно нес свою службу Государю.

В Екатрининском зале появились прилавки с брошюрами и прокламациями разных революционных партий; девицы выкрикивают их. Как в 1905 году, подполье вышло на свет Божий. И заявляет свои права.

В комнате номер 13 собирается Исполком. Здесь царство присяжного поверенного Соколова, Суханова-Гиммера и {209} Стеклова-Нахамкеса. Представители русской демократии. Рядом в зале гудит тысячная толпа рабочих и солдат. Это знаменитый Совет пока только рабочих депутатов. Во главе его Чхеидзе, а заправляют им все тот же Соколов, Скобелев и Исполком.

В двух дальних задних комнатах устроился вытесненный туда Временный Комитет Г. Думы, с грозным по виду Родзянко. Комитет это кажущийся возглавитель и руководитель революции. Его председатель и члены то и дело выходят на улицу встречать пришедшие на поклон войсковые части. Произносят патриотические речи, призывают к защите родины, к порядку и дисциплине. Но всем им ясно уже, что настоящими господами положения все более и более становятся совет с исполкомом. В комитете растерянность и боязнь революции, в исполкоме горячая организационная работа на углубление революции.

Родзянко горячей других воспринимает это и энергичные эпитеты "мерзавцы", "негодяи", "собачьи депутаты", то и дело срываются у него.

Нервно настроенная толпа жадно хватает каждый интересный слух. С утра в Думе передают, что Царский поезд задержан. Что и как - никто не знает. Шушукаются, что будет с Государем. Радостно встречено известие, что Петропавловская крепость "взята". Лихой офицер в кавказской черкеске, с заломленной назад папахой, геройски рассказывает, как он "взял" со своими крепость и как красиво доложил о том по телефону Родзянко. Несколько времени он был комендантом Трубецкого бастиона. Передают, кто с ужасом, кто со злорадством о бунте в Кронштадте. Замучен и убит главный начальник адмирал Вирен, несколько десятков офицеров, адмирал Бутаков, генерал Стронский. Временный комитет встревожен. Надо защитить офицеров. Через них надо водворить порядок среди солдат, взять в руки гарнизон, а через него восстановить порядок...

Но, прежде всего надо овладеть гарнизоном и встретить идущие с фронта войска. Этим занимается Военная комиссия, {210} которую, вместо Энгельгардта, возглавил Гучков.

Энгельгардт же назначен комендантом Таврического дворца. Он должен организовать его оборону. Этот юркий полковник, из желания ли подделаться под настроение толпы или по растерянности, успел отдать по гарнизону приказ, воспрещавший офицерам отбирать у солдат оружие, причем грозили виновным строгими наказаниями до расстрела включительно.