Великая Война и Февральская Революция 1914-1917 годов (Том 3)

Спиридович А. И.

Переговорив по телефону где бы можно было переночевать, протелефонировал Белецкому. Тоном убитого, расстроенного человека, иногда всхлипывая, видимо от душивших его слез, Белецкий сообщил, что он только что узнал, что в Думе решено отречение Государя. Все кончено. Бедный Государь. Отречение дело часов. Поезд Государя уже задержан. Белецкого пока не трогали, но он уже приготовился к аресту. Советовал и мне сделать то же. Распрощались.

В Г. Думе, как сообщили мне и из другого надежного источника действительно на очереди был поставлен вопрос об отречении.

**

*

В Исполкоме, еще до начала обсуждения солдатского вопроса,

уже знали, что Императорский поезд где-то задержан. Это приподняло настроение. Затем дошли слухи, что временный комитет принял относительно "Николая II" какое-то решение. Но вот с вокзала дали знать, что Родзянко требует приготовить для него экстренный поезд для поездки навстречу Государю. Железнодорожники спрашивают как прикажет поступить Исполком. Давать или не давать поезд. От Родзянки же в то же время явился офицер и жаловался Исполкому, что председателю не дают поезда, ссылаясь на распоряжение Исполкома.

Исполком всполошился. Стали обсуждать вопрос "об Николае II". Суханов-Гиммер злобно и горячо доказывал "что Родзянко пускать к Царю нельзя". Что через Родзянко буржуазия сговорится с Царем, образуется контрреволюционная сила, под видом объединения Царя с народом, в лице думского народного представительства.

Что их поддержит армия и на Петроград будут двинуты воинские части, которые и водворят порядок "в Петрограде {215} не только революционном, но и распыленном и беззащитном". "Кто может ручаться - горячился Суханов - что от разрешения дать поезд Родзянко не зависит судьба революции. Надо благодарить железнодорожников за правильное понимание и доблестное выполнение ими долга перед революцией и в поезде Родзянко - отказать".

Мнение Суханова-Гиммера было поддержано большинством Исполкома и вынесено постановление - в поезде Родзянко отказать, что и было передано приведшему от Родзянко офицеру.

После ухода офицера, Исполком продолжал обсуждать вопрос о судьбе Государя и членов Династии. Большевики высказывались за "изоляцию всего Дома Романовых, за смещение с военных и прочих постов великих и просто князей. Исполком решил, однако, арестовать пока лишь Государя и Его семью, что и было поручено группе, во главе с Чхеидзе. Не прошло и получаса как Чхеидзе попросили во Временный Комитет, а в комнату Исполкома вбежал Керенский.

Он набросился с упреками на Исполком за отказ в поезде, доказывая, что Исполком губит тем революцию, играет на руку монархии, Романовым... Керенский от усталости упал в обморок. Бросились приводить его в чувство. Придя в себя и оправившись, Керенский произнес речь, доказывая необходимость разрешить поездку Родзянко. Исполком пересмотрел вопрос и большинством всех голосов против трех (Суханов и б-ки Залуцкий и Красиков) Постановил: разрешить дать Родзянке поезд.

Но с поездом, должна была поехать группа с Чхеидзе. Родзянко, узнав, что навстречу Государю поедет и "батальон" какой-то красной гвардии с Чхеидзе, боясь подвергнуть жизнь Государя опасности, от поездки отказался. Государю на станцию Дно была послана телеграмма, что Родзянко выехать не может, но телеграмма эта застала Государя уже во Пскове.

Вопрос об отречении как бы повис в воздухе, но о нем говорили и в Думе, и в городе, и особенно в казармах.

{216}

**

*

А в Думу все подходили новые и новые части. Пришло Михайловское Артиллерийское Училище, другие училища. Депутаты произносили речи. И если представители Временного Комитета призывали к порядку и дисциплине и повиновению офицерам, то представители

Исполкома агитировали и призывали к углублению революции. Цели Комитета и Исполкома расходились.

Около 4 часов Думу облетел слух о приходе Гвардейского Экипажа, с В. К. Кириллом Владимировичем.

В Гвардейском экипаже, которым командовал В. Князь, с утра было неспокойно. Матросы арестовали некоторых офицеров. Намечены были офицеры, с которыми предполагалось расправиться. Слухи из Кронштадта возбуждали матросов. Недобрым огнем горели глаза некоторых.

Таково было настроение, когда в экипаж явился В. К. Кирилл Владимирович. Ему доложили, что матросы желают идти в Думу, строем с офицерами. В. Князь знал, что правительства уже в Петрограде нет. Что власть в руках Думы. А батальон уже построился по собственной инициативе, ждут офицеров, командира... И В. Князь соглашается на просьбу и ведет Экипаж в Г. Думу.

На Невском Проспекте с какой-то крыши Экипаж обстреляли из пулемета. Произошел переполох. Строй нарушен. Часть матросов разбежалась. Придя в порядок, матросы продолжают путь. Великий же Князь, по приглашению какого-то студента, сел с двумя матросами в его автомобиль и приехал в Г. Думу раньше прихода туда Экипажа.

В. Князь просил провести его к Родзянко. Председатель встретил его в Екатерининском зале. Великий Князь доложил, что через несколько минут придет Экипаж, который он и предоставляет в распоряжение Г. Думы. Родзянко благодарил и сказал несколько патриотических фраз матросам. В. Князя провели в одну из комнат Временного Комитета, барышни предложили чаю. У дверей, как парные часовые, встали матросы - великаны. Когда пришел батальон Экипажа, к нему вышел начальник военной комиссии Гучков. Он {217} призывал матросов к порядку и исполнению долга перед родиной. Батальон ушел. Великого Князя обступили журналисты.

Появление в Г. Думе В. Князя произвело тогда большое на всех впечатление. Многие видели в этом поступке присоединение В. Князя к революции, другие смеялись, что он выставил свою кандидатуру на престол, в чем видели продолжение того, что называли "заговор в. князей". И если одни радовались этому поступку, видя в нем одно из доказательств успеха революции, то другие были огорчены, считая поступок изменой Государю и недостойным для члена династии.

Часов около 8, усталый физически и морально, В. Князь вернулся к себе во дворец. Там его ожидал Гучков. Он был занят обороной Петрограда. По слухам к столице идут эшелоны генерала Иванова. Гучков просил В. Князя занять с Гвардейским Экипажем главный вокзал, что, по его словам, предотвратит кровопролитие.

В. Князь ответил категорическим отказом. Гучков уехал. В. Князь бросился на кровать и заснул, как убитый.

Многие утверждали, что В. Князь был украшен красным бантом. Офицер Павловского училища, следовавшего в Думу, на одном перекрестке столкнулся с Экипажем и уступил ему дорогу, категорически утверждал автору этих строк, что банта не было. Павлоны, как замечательные строевики, заметили, что В. Князь был одет не по форме - палаш у него был под пальто.

**

*

К вечеру настроение в Думе стало еще более тревожным. Из города сообщали об усиливающихся эксцессах с офицерами. Офицерство металось, не зная, что делать. Во всех частях уже прошел слух, что вышел приказ со свободами для солдат. Положение офицеров становилось критическим. Поздно вечером в громадном зале Армии и Флота состоялся митинг офицеров в несколько тысяч человек. Митинг постановил: