Великие морские сражения XVI–XIX веков
Шрифт:
Конечно, пример не вполне типичный, потому что он касается вопроса прямого сопротивления вторжению, а не обеспечения господства на море. Его значение заключается в том, что он характеризует взгляды Нельсона на баланс рисков, то есть риск ослабления закрытой блокады против риска снижения эффективности кораблей, поддерживая ее слишком рьяно.
Учитывая, что таковы были взгляды Нельсона, неудивительно, что даже в 1804 году в Великобритании еще не сложилось общее мнение относительно сравнительных преимуществ открытой и закрытой блокады даже в случае угрозы вторжения. За год до Трафальгара Корнуоллис требовал от адмиралтейства дополнительных сил, чтобы поддерживать эффективную блокаду. Лорд Мелвилл, рядом с которым был Бархам, в ответ рекомендовал «политику смягчения строгости блокады, к которой прибегали ранее». Он возразил, что имеющихся в его распоряжении средств «недостаточно для поддержания необходимой военно-морской мощи, если ваши корабли будут разорваны на куски в вечном конфликте с погодой во время бурных зимних месяцев». Мелвилл жаждал решающих действий, чтобы ослабить невыносимое напряжение. «Позвольте мне напомнить, – далее писал он, – что случаи, когда нам удавалось заставить противника вступить в бой и привести наши флоты к победе, главным образом имели место быть, когда мы находились на удалении от блокирующих позиций». Как мы знаем, в конце концов Корнуоллис добился своего, и вердикт истории
Значит ли это, что нет никаких принципов, которые мы могли бы вывести на основе опыта, чтобы упростить принятие решения? Некоторые общие направления, конечно, можно проследить. Главный вопрос заключается в следующем: на пользу ли нам, согласно всем стратегическим условиям, сдерживание противника и выманивание его в море для решительной акции? Предположим, наша политика всегда требует добиваться решения как можно быстрее. Это желание может перевесить необходимость или особая выгода от закрытой блокады одной или нескольких вражеских эскадр. Ситуация может складываться по-разному. Во-первых, может оказаться жизненно важно обеспечить местное и временное господство на определенном оперативном театре, например, если существует угроза вторжения, или если мы хотим переправить на этом участке военную экспедицию, или по какой-то причине возникла острая необходимость, связанная с нападением на торговые пути или их защитой. Во-вторых, даже если мы стремимся к решительным действиям, можно организовать закрытую блокаду одной эскадры, чтобы навязать сражение в наиболее выгодном для нас месте. Иначе говоря, мы можем блокировать одну или несколько эскадр, чтобы вынудить противника силами одной или нескольких других эскадр пойти на прорыв блокады. Так мы заставляем противника или поставить себя под удар, чтобы быть разгромленным по частям, или сконцентрировать свои силы там, где удобно нам.
По любой из указанных причин мы можем решить, что лучший способ реализации нашей цели – использование закрытой блокады, однако вопрос гораздо более широк. Нам еще следует решить, по силам ли нам закрытая блокада и будет ли она средством наилучшим образом использовать военно-морской флот, имеющийся в нашем распоряжении. Закрытая блокада, как более изнурительная форма, потребует больше сил. Мы не можем вести ее достаточно долго, не имея численного превосходства. Но если посредством открытой блокады мы позволяем эскадре противника выйти в море с гарантированным контактом, то знаем, что, даже если наши силы уступают противнику, у нас есть все шансы справиться и не позволить ему установить местный контроль и сломить нашу оборону или серьезно помешать нашей торговле.
И наконец, существует вопрос риска. В прежние времена, предшествовавшие свободному движению и беспроволочному телеграфу, и до того, как флотилия приобрела боевую мощь, всегда был риск не успеть установить контакт вовремя и предотвратить трагедию. Это соображение было доминирующим, когда противник имел эскадру в пределах или поблизости от критического театра военных действий. Поэтому при угрозе вторжения установившейся политикой Британии была закрытая блокада Бреста, причем любой ценой. Всегда существовала вероятность, что благодаря хитрости или изменению направления ветра эскадра, расположенная близко к линии вторжения, может получить временное господство в жизненно важном районе раньше, чем ей будет навязан бой. Эту возможность никогда не осознавали в «узких местах» (Ла-Манш и Ирландское море), и, поскольку мобильность флотов и средства дальней связи получили большое развитие, а возможности сопротивления флотилии стали достаточно высоки, риск стал значительно меньше, чем это было раньше, и возможности для открытой блокады менее ограниченными.
Нет никакой необходимости считать эти принципы бесспорными. Даже если взять великую блокаду 1803–1805 годов, которая, собственно, и определила последующие взгляды на проблему, можно поспорить, причем с достаточной степенью правдоподобия, что ситуация могла быть разрешена быстрее и эффективнее, если бы Гантому позволили выйти из Бреста, так же как адмирал Того позволил русским выйти из Порт-Артура, хотя основания держать их в порту у него были гораздо весомее, чем у британцев в 1805 году. Но в любом случае все свидетельства не оставляют сомнений в том, что закрытая блокада – слабая форма ведения военных действий. В современных условиях возможности открытой блокады расширились, а трудности и опасности закрытой блокады не уменьшились. Также возможно, что определенные преимущества закрытой блокады, которые имелись в эпоху парусного флота, утратили значительную часть своей силы. Когда парусный флот заперт в порту, люди быстро теряют боевой настрой, но это еще не все. Без постоянных тренировок в море невозможно обеспечить эффективность флота, в то время как блокирующий флот постоянно находится на подъеме, чему способствует постоянное напряжение, вызванное необходимостью проявления бдительности и окружающими опасностями. Пока напряжение не превысило пределов человеческой выносливости, оно приносит пользу. В прежние времена превысить пределы было довольно сложно, неудобства, связанные с утомительным бодрствованием, с лихвой компенсировались бьющей через край уверенностью в день сражения. Можем ли мы ожидать аналогичной компенсации в наши дни? Останется ли баланс силы и слабости таким же, как раньше? Учитывая радикальные изменения условий и недостаток опыта за ответом следует обращаться к общим принципам.
Какова же в действительности неотъемлемо присущая закрытой блокаде слабость? Стратегическая теория сразу даст ответ, что это операция, которая включает в себя «сдерживание наступления», то есть ситуацию, изобилующую отрицательными сторонами. Закрытая блокада по сути своей – наступательная операция, хотя ее цель, как правило, негативна, то есть это движение вперед, направленное на то, чтобы не позволить врагу провести наступательные операции прямо или посредством контрударов. Пока с обычной тенденцией путать «поиск вражеского флота» с «превращением побережья противника в свою границу» можно мириться. Но две операции существенно различаются по своим целям. При «поиске» наша цель – вооруженные силы противника. При «превращении побережья» цель неотделима от последующей цели военных действий на море. В этом случае цель – общественные коммуникации. Установив блокаду, мы ведем наступательную операцию против этих коммуникаций. Мы занимаем их и после этого больше ничего не можем сделать. Наше наступление останавливается. Мы не можем вести его дальше к уничтожению флота противника. Приходится ожидать в обороне, удерживая захваченные коммуникации, пока противник не решит идти на прорыв. А в период, пока наступление остановлено, внезапность – важнейшее преимущество в войне – переходит к противнику. Мы остаемся в обороне, не имея никаких материальных преимуществ
Что же делать? Следует ли нам довольствоваться в любых ситуациях системой Хау, которую более зрелый опыт признает неприемлемой для случаев острой необходимости? Нельзя ли старой закрытой блокаде придать современную форму? Конечно можно. В старые времена блокирующий флот оставался за пределами дальности действия береговых батарей и занимал эту позицию постоянно с помощью прибрежной эскадры. В наши дни мобильной обороны этот предел, по аналогии, есть ночная дальность эсминцев и дневная дальность подводных лодок, то есть половина расстояния, которое они могут пройти между наступлением темноты и рассветом и рассветом и наступлением темноты соответственно, если только внутри этого предела не может быть создана защищенная от торпед база. Теоретически блокада такого характера будет относиться к закрытой блокаде старого типа, но не практически, что и было доказано японской блокадой Порт-Артура. Расстояние, на котором должна оставаться боевая эскадра, на первый взгляд, исключает уверенность непосредственного контакта, что является сущностью закрытой блокады. На деле же многочисленные новые факторы, о которых уже говорилось, значительно уменьшают это расстояние. Более быстрые и совершенные средства связи между адмиралом и его разведчиками, абсолютная свобода движения и способность задержать выход противника в море путем минирования представляются достаточными, чтобы вернуться к старым отношениям. В Порт-Артуре так и было. В таком случае если наша главная цель – задержать противника в порту, тогда нет никаких причин не построить диспозицию на принципе закрытой блокады. Расстояния будут больше, но и только.
Не следует забывать и о том, что занять позицию на некотором удалении от порта – не единственный способ закрытой блокады порта эскадрой. Она может, по крайней мере временно, выполнять свои функции, поддерживая минные заградители или блокшивы [31] . Последний прием в последнее время не имел успеха, но даже во время Русско-японской войны его возможности никоим образом не были исчерпаны. Посему можно сделать вывод, что, если стратегические условия требуют организации закрытой блокады, план операции следует изменить в этом направлении с учетом средств, имеющихся в нашем распоряжении.
31
Блокшив – старое несамоходное судно без оборудования и механизмов, используемое для жилья или в качестве склада.
Если же наша цель не жизненно важна, если, несмотря на желание не выпустить противника в море, мы готовы пойти на риск, чтобы спровоцировать решительные действия, ситуация не столь ясна. Следует заметить, что свобода, которую новые условия придают закрытой блокаде, должна все больше и больше приближать ее на практике к открытой блокаде. Возникает вопрос: почему бы тогда не применить именно открытую блокаду? Так чисто оборонительная позиция заменит сдерживаемое наступление, что теоретически является большим преимуществом. Практическая выгода, какими бы ни были соответствующие недостатки, также ясна, причем недостатков сейчас не стало больше, чем было при Хау и Кемпенфельте. Мы избегаем износа механизмов, расхода угля, утомляемости людей, и это, во всяком случае для защиты флотилии, очень важно. Мы имеем возможность занять позицию, исключающую внезапное нападение, и постоянно поддерживать высокую ударную мощь флота. И наконец, если географические условия позволяют надеяться на контакт, более вероятным становится быстрое решение, так необходимое в современной войне. Конечно, при такой диспозиции контакт редко может быть установлен со всей определенностью. Противник, для которого блокада предполагает стремление уклониться от столкновений, всегда будет иметь возможность уклониться, но это же относится и к самой закрытой блокаде, возможной в настоящее время. Мы можем пойти дальше и потребовать открытой блокады, утверждая, что при благоприятных условиях она может дать лучший шанс контакта. Поскольку, принимая принцип открытой блокады, мы будем иметь, согласно теории обороны, дополнительные преимущества, а именно сможем лучше замаскировать свои позиции и, следовательно, приготовить ловушки для противника, вроде приготовленных Нельсоном Вильневу в Лионском заливе в 1805 году.
Возражение этому курсу, имеющее максимальный вес для современников, принадлежит к числу моральных и является неотделимым от всех неслучайных альтернатив обороны. Если наблюдательный флот остается на домашней, хорошо укрепленной базе, можно предположить, что начнется обычная моральная деградация. Но метод не влечет за собой бесславную безопасность такой базы. Надежная позиция вполне может располагаться на «пятачке», как тот, что занял адмирал Того, ожидая балтийский флот. В этом случае никакой деградации не наблюдалось. К тому же нет никаких свидетельств того, что это возражение имело существенный вес среди идеологических оппонентов Хау. Открытая блокада оставляет противнику слишком много свободы для нападения на наши торговые пути. Система наблюдения должна обеспечивать удержание флота противника в порту или его вступление в бой, но она не может контролировать рейдерские эскадры. Так считал Бархам. «Если, – писал он Питту в 1794 году, – у французов будут намерения послать свой флот в море с началом восточного ветра, а лорд Хау останется в Торбее, наш средиземноморский и ямайский конвой окажется в очень опасном положении. Оба флота должны к этому времени быть подтянуты к Каналу и не смогут войти в него, пока дует восточный ветер». О такой опасности следует помнить всегда, особенно в «узких местах», таких как Северное море. На более обширных и открытых театрах военных действий трудность не столь заметна, потому что при значительных морских пространствах торговля может следовать таким путем, который будет прикрыт нашей диспозицией. Так, в тулонской операции Нельсона его постоянная позиция на побережье Сардинии эффективно защищала наш грузопоток в Левант и Королевство Обеих Сицилий.