Великие мужчины XX века
Шрифт:
Рисуя на улицах Парижа и Барселоны алкоголиков, проституток и нищих, Пикассо придает им удлиненные пропорции Эль Греко и отчаяние высокой трагедии.
Пикассо еще дважды приезжает в Париж, пока, наконец, в 1904 году не решает переселиться туда окончательно. Весной он со своей собакой Фрикой поселился в знаменитом общежитии для нищих художников Бато-Лавуар (буквально «корабль-прачечная»): этот полуразвалившийся барак, бывшая фабрика пианино, был расположен на склоне холма Монмартр, поэтому с одной стороны был пятиэтажным, с другой же был виден только один этаж. В доме не было ни газа, ни электричества, водопроводный кран – один на всех, а единственная уборная не запиралась из-за отсутствия щеколды – по воспоминаниям одного из жильцов, задвижку не вешали, опасаясь, что ветхая дверь развалится под ее тяжестью. Именно в этой «плавучей прачечной» – окна были увешаны постиранным бельем,
В то же время Пикассо встречает свою первую настоящую любовь: ею стала натурщица Фернанда Оливье, чьи пышные формы, зеленые глаза и покладистый характер произвели неизгладимое впечатление на молодого испанца. Она была старше его на 4 месяца, и, как вспоминают, Пикассо, представляя ее друзьям, говорил: «Смотрите, какая красивая девушка. Правда, старая». Фернанда позже говорила, что у Пабло «был магнетизм, которому я не могла сопротивляться». Впрочем, сопротивление вообще явно было не в ее характере: Пикассо был страшно ревнив, и как только добился того, чтобы Фернанда переехала в его комнатушку, тут же перестал выпускать ее на улицу.
Пабло Пикассо. Фернанда в черной мантилье (Портрет Фернанды Оливье), 1905–1906 гг.
«Пикассо заставлял меня жить настоящей затворницей», – признавалась Фернанда. Хотя, как вспоминают все знакомые пары, ей это даже нравилось: она была очень ленива и готова была целыми днями лежать на диване, позируя или читая, и для развлечения ей вполне хватало бурного секса с Пабло. Она даже не стала жаловаться, когда два месяца безвылазно просидела в Бато-Лавуар: у нее развалились туфли, а у Пабло не было денег, чтобы купить ей новые. Днем Пабло рисовал ее при свете керосиновой лампы (или при свечах, когда не было денег на керосин), а по вечерам гулял с друзьями по кабакам.
В 1905 году Пикассо ненадолго съездил в Голландию, а когда вернулся в Париж, в его работах стало заметно влияние античного искусства: развернутые в профиль или анфас крупные фигуры в светлых тонах, как на знаменитой картине La Toilette. После поездки в Андорру летом 1906 года Пикассо обратился к чувственному примитивизму.
Однажды несколько картин Пикассо купили знаменитые коллекционеры Лео Штайн и его сестра Гертруда, которые с тех пор стали ярыми поклонниками его творчества. Гертруда даже заказала ему свой портрет, над которым художник работал довольно долго, ибо как раз находился в периоде поиска стиля и несколько раз переписывал картину. Наконец портрет был закончен. По легенде, Гертруда осмотрела картину и заметила, что она выглядит совсем не так. «Когда-нибудь будете», – ответил Пикассо.
Стайны выставляли картины Пикассо в своем парижском доме, привлекая к нему внимание коллекционеров и меценатов. Другим опекаемым Стайнами автором был Анри Матисс, чьи картины в стиле «фовизма» вызвали сенсацию на Осеннем салоне 1905 года. Пикассо был заворожен яркими красками и упрощенными линиями Матисса; так же он был очарован работами самоучки-примитивиста Анри Руссо, которого он называл «последним художником Древнего Египта» за сходство его работ с яркими и плоскими египетскими фресками. В то же время Пикассо открыл для себя древние иберийские скульптуры и африканское искусство, выставленное в Этнографическом музее. Постепенно влияние импрессионизма исчезает из его работ, сменяясь ломаными линиями и примитивным рисунком, заимствованным у африканских масок и архаических рисунков. А в 1907 году Пикассо пишет знаменитых «Авиньонских девиц», открывших период кубизма, изобразив пять обнаженных женщин: изначально картина, навеянная любимым когда-то Пабло публичным домом в барселонском квартале Кале д’Авиньон, называлась «Философский бордель», но друг Пикассо писатель Андре Салмон переименовал полотно в «Девиц». Несколько лет Пикассо не решался выставлять картину, опасаясь нападок критики, ведь даже немногочисленные друзья, допущенные к лицезрению, были в шоке. Матисс, весьма справедливо увидевший в «Девицах» влияние своих «Купальщиц», был в бешенстве, а Жорж Брак, новый друг
Пабло Пикассо. Авиньонские девицы, 1907 г.
Вместе с Браком Пикассо начал разрабатывать кубизм: они постоянно работали вместе и так влияли друг на друга, что сейчас уже трудно сказать, где чья идея. Кубизм мыслился не как отражение реальности, но как ее пересоздание: «Искусство – это ложь, ведущая к правде», – говорил Пикассо. Тона стали мутными, палитра – монохромной, объемы – ломаными, а формы, рассеченные на плоскости, предстали созданными из геометрических блоков. Чтобы вернуть в свои похожие на ребусы полотна связь с реальностью, художники вводят в них обрывки газет, шрифты, обои, спичечные коробки и настоящий мусор. Изобретенная Пикассо техника коллажа впервые была применена в картине «Натюрморт с плетеным стулом».
Хотя обычная публика пребывает в ужасе от кубистических экспериментов, его картины охотно покупают коллекционеры и галерейщики, а критики без устали допытываются, что именно хотел сказать Пикассо и как он это придумал. «Картина приходит ко мне из дальней дали, – в раздражении отвечал художник, никогда не любивший пустых теоретизирований. – Кто может сказать, откуда именно? Я угадал, увидел, написал ее – и я же на следующий день уже не могу понять, что сделал. Как может кто-то еще постичь то, что я вложил в нее, быть может, вопреки собственной воле?..»
Теперь у него появилось достаточно денег, чтобы снять нормальную квартиру. В сентябре 1909 года он с Фернандой переехал на бульвар Клиши, туда же отправились собранные за годы житья в Бато-Лавуар сокровища: безделушки с блошиных рынков – статуэтки, маски, вазы и бутылки, гитары и старые коврики, и картины друзей – Матисса, Сезанна и Анри Руссо. Но Фернанда недолго наслаждалась комфортом: уже через два года Пикассо выставил ее за дверь, влюбившись в другую.
Его новую возлюбленную звали Марселла Умбер, но он называл ее Ева Гуэль. Она была хрупкой и миниатюрной, стройной и нежной, и к тому же невестой польского художника Маркуссиса – который, собственно, их и познакомил, – но влюбившегося с первого взгляда Пабло это не остановило. В качестве любовных признаний Пикассо посвятил Еве несколько картин: ее саму на них увидеть невозможно, ибо кубизм не предполагает портретного сходства даже в портретах, – но на них было написано «Я люблю Еву» и «Моя красавица». Вместе они отправились путешествовать по Европе и даже планировали пожениться, но тут Пикассо постигло самое большое любовное разочарование – в 1915 году Ева заболела туберкулезом. «Моя жизнь – сущий ад, – жаловался Пикассо в письме от 1915 года. – Ева все время болеет, в течение целого месяца она находилась в санатории, и я вынужден прервать свою работу!» Через несколько месяцев она скончалась.
Вся тяжесть этого времени – начавшаяся война, демобилизация, смерть Евы, гибель на фронте друзей, расставание с Браком – он ушел на фронт и был тяжело ранен, все это придавило Пикассо; некоторое время он жил очень замкнуто, почти ни с кем не общался. Его интерес к кубизму стал сходить на нет, хотя элементы его будут появляться на картинах Пикассо до конца его дней.
Уже в 1914 году в некоторых полотнах Пикассо стал заметен вновь пробудившийся интерес к точным контурам и пластичным формам, который к 1917 году вылился в «неоклассицистический» период. Многие его поклонники были весьма смущены реалистическими тенденциями в творчестве художника, соблазнившего столь многих новаторством кубизма. Некоторые журналисты даже писали о «художнике-хамелеоне» и клеймили Пикассо за «откат назад». Тот отругивался: «Всякий раз, когда я хочу что-то сказать, я говорю в той манере, в которой, по моему ощущению, это должно быть сказано».
В 1917 году поэт Жан Кокто, приятель Пикассо, предложил ему сделать эскизы костюмов и занавеса к новому балету «Парад», который ставила прославленная балетная антреприза Сергея Дягилева на стихи самого Кокто. Пикассо весьма увлекся этой идеей и в содружестве с композитором будущего балета Эриком Сати полностью переделал и либретто, и сценографию. Вскоре он уехал вместе с труппой на два месяца в Рим, где продолжил работу над декорациями и костюмами. В письмах к Гертруде Стайн он рассказывал, что днем работает, а по ночам гуляет при луне с танцовщицами из дягилевской труппы. Гертруда недоумевала: работа была давно закончена, но Пикассо почему-то не отставал от труппы, последовав за ней сначала во Флоренцию, затем в Неаполь…