Великий лес
Шрифт:
— Как чего? Немцы идут. Оставаться под ними… Не-ет! — решительно крутил головой Андрей Макарович.
— Откуда вы взяли, что немцы сюда придут?
— Да они уже, можно сказать, здесь. Минск у них в руках, многие другие города Белоруссии тоже.
— Кто вам это сказал?
— В Ельниках я был, там все об этом говорят. Под Гомелем, говорят, немцы. Значит, через день-другой будут и здесь.
— Этого не может быть! — не поверил Иван.
— Иван Николаевич, я сам не верил… — Андрей Макарович справился наконец со своими руками, широко, насколько мог, развел их, махнул, как крыльями, полами
— Не может этого быть! — повторил уже более решительно Иван.
— Иван Николаевич, я хотел бы, чтобы этого не было. Но это… факт. К сожалению…
Оба помолчали, отдавшись каждый течению своих мыслей.
— Вот мы… — первым заговорил снова Андрей Макарович, — с женой посоветовались и тоже в дорогу собрались… Не оставаться же нам тут, под немцами, не встречать же их, нелюдей, хлебом-солью.
— И куда же вы собрались, куда пойдете, если… по вашим словам, немцы уже всюду?
— Ну нет, не всюду, — негромко засмеялся Андрей Макарович. — Кишка у них тонка всюду быть…
— Так, может, и досюда они не дойдут?
— Нет, Иван Николаевич, скорее всего, дойдут. А не дойдут — тем лучше. Вернемся и мы.
— Откуда вернетесь?
— С дороги. А пока пойдем на Лоев, на переправу.
— А оттуда — куда?
— Оттуда? На Киев или на Стародуб. А может быть… — Андрей Макарович перевел дыхание. — И идти никуда не понадобится. Наши с силами соберутся, разобьют немцев. Тогда мы… назад вернемся. А пока что… Вы же, наверно, здесь останетесь. Так, может, за квартирой нашей присмотрели бы…
Теперь уже усмехнулся Иван Дорошка.
— Вы думаете, если немцы сюда придут, то я… останусь, буду, как вы говорите, встречать их хлебом, солью?
— Нет, я так не думаю, — смутился Андрей Макарович. — Но если не вы, то семья ваша… Наверно же останется…
Как будет с его семьей, Иван Дорошка не задумывался. Возможно, потому не задумывался, что не представлял себе, не допускал даже мысли, что сюда, в Великий Лес, придут немцы. Боговик, а потом и Василь Кулага первыми заговорили с Иваном о том, что это может случиться, что надо подумать о семье: что с нею сделают немцы, если она здесь останется? И не только немцы, но и те, кто был недоволен им, таил обиду, — родня разных кулаков, подкулачников, их подпевалы…
— Гм… Не знаю, где будет моя семья. Я об этом еще не думал, — ответил Андрею Макаровичу Иван Дорошка. — И советовал бы вам… Все лучшее взять с собою. Потому что быть сторожем вашей квартиры… Гм, у меня и у моей семьи вдосталь будет иных забот…
Сказал так и тут же подумал: «Не жестковато ли?» И тотчас успокоил себя: «Нет, не жестковато. Иначе с такими людьми разговаривать нельзя. Ибо они думают не о том, как остановить врага, изгнать с нашей земли, а о том, как самим спастись, в живых остаться да еще и добро свое сохранить. Не люди, а тряпичники. Обыватели».
Хотел уже уходить, сделал даже шаг в сторону, но Андрей Макарович задержал его:
— Да у меня… можно сказать, ничего такого и нет… Вернее, ничего из того, что остается, не жаль… Жаль только книги…
— Ах, книги…
Иван застыл в нерешительности. В самом деле, как он мог забыть, что у Андрея Макаровича была большая по здешним масштабам
— А вы их не оставляйте в доме, — посоветовал Андрею Макаровичу Иван. — Закопайте, что ли…
— Боюсь, погниют… Намокнут и… А у меня очень редкие, ценные издания есть. Их потом нигде не найти…
— Но и дом не слишком надежное хранилище. Могут растаскать, вынести. Да и могут сгореть вместе с домом…
Андрей Макарович опустил голову, подумал.
— Да-а, — вздохнул, — а вы правы… Нельзя книги оставлять в доме. В самом деле надо их спрятать…
И, машинально подав Ивану Дорошке на прощанье старческую, холодную руку, поспешил к своему крыльцу.
XV
Беседа с Андреем Макаровичем растревожила, обеспокоила Ивана Дорошку. Почти всю ночь он проговорил с Катей, женой. Уходить, эвакуироваться Катя не хотела.
— Где будешь ты, там и я, — упрямо твердила она.
— А если меня на фронт возьмут?
— Тогда я сама придумаю, что делать. Да можно сказать, уже и придумала. Поеду в свою деревню, в Будиловичи. Возьму детей и поеду…
— А здесь, в Великом Лесе, не останешься?
— Нет, не останусь.
— Почему?
Жена долго молчала, потом заговорила:
— Видишь, Иван, хорошо, когда все ладом идет..» А если вдруг в самом деле немцы сюда явятся, а? Не думай, что ты всем нравишься. Да и я… Я же тут чужая, пришлая. Не хочу, чтобы свою злобу, ненависть кто-то срывал на мне, на детях… Мы можем спокойно переждать беду в Будиловичах.
— Ты считаешь, там вам лучше будет, там не знают, что я председатель сельсовета, коммунист?
— Может, и знает кто-нибудь. А здесь… — все это знают. Все до единого.
Иван ничего не ответил, а про себя подумал: «Что ж, может быть, Катя и права. Оставаться здесь, в Великом Лесе, да еще вопреки желанию, конечно, не стоит. Действительно, пусть едут в Будиловичи. Если там будет и не лучше, зато надежнее, спокойней — это уж точно…»
Утром, позавтракав, пошел в сельсовет и сразу же начал названивать в Ельники — хотелось поговорить с кем-нибудь из начальства, узнать, где что слышно. Но сколько ни крутил ручку телефона, сколько ни кричал в трубку — никто не отзывался. Спросил у дежурной по сельсовету, не звонил ли кто-нибудь ночью. Выяснилось — никто не звонил.