Великий мертвый
Шрифт:
В конце концов, совет капитанов — полным составом — встал на дыбы, так что Кортесу пришлось напомнить им о своих полномочиях и судьбе безногого штурмана. Но капитаны столь отчаянно сопротивлялись заходу в Чолулу, что Кортесу пришлось объявить войсковую сходку.
— Надо через в Чолулу идти! — громче всех орал Берналь Диас. — Там хоть жратва будет нормальная!
— Правильно! Хватит по горам шастать! — со всех сторон кричали изрядно сдобренные золотом сообщники. — Через Чолулу идем!
Насупленные
— Давай, солдат, делай, что нужно.
Тот мгновенно собрал человек сорок самых толковых ребят, ушел по боковой дороге, а часов через шесть, почти под утро они приволокли-таки тринадцать разновозрастных индейских баб.
— Пришлось аж за два легуа [22] уходить, — устало объяснил Каталонец. — Ближе, как назло, — ни одной деревни! А в городе брать… опасно.
Кортес приказал поднимать солдат, и те, мгновенно собрались для коллективной мольбы, а едва женщин вздернули, тут же расхватали нарубленные Каталонцем обрезки только что использованных тринадцати веревок. И все равно, едва солдаты переступили порог выделенной для них чолульскими вождями квартиры, все перекрестились. Обнесенный высоченной толстой стеной гостиный двор более всего напоминал именно западню.
22
Легуа (legua) — мера длины; 1 легуа = 5,572 км.
Были и другие, известные лишь капитанам да Кортесу, приметы явной опасности. Чолульский правитель не только одарил капитанов превосходными подарками, но и слишком уж легко, почти сразу пошел на обсуждение идеи о грядущем слиянии с Кастилией.
И вот тогда, выждав для приличия около суток, появились послы Мотекусомы.
— Великому Тлатоани хорошо известно о тайных переговорах Чолулы с кастиланами, — сходу объявили они.
«Вот оно! — понял Кортес. — Началось!»
— Великий Тлатоани напоминает, что Чолула, начав переговоры о побратимстве с Кастилией без разрешения Союза, поступила бесчестно.
Внутри у Кортеса все затрепетало от предвосхищения перемен.
— Великий Тлатоани ни в чем не обвиняет Эрнана Кортеса, однако в приеме кастиланам отказывает — до тех пор, пока не закончит переговоры с Чолулой.
Капитаны обмерли. Мотекусома завел их в ловушку и умыл руки.
— Нет-нет, так не годится! — вскочил с барабана Кортес. — Я с Чолулой не братался! Это вы
Послы переглянулись и были вынуждены это признать.
— Значит, я чист перед Великим Тлатоани! — заглянул в глаза каждому из послов Кортес, — и потом… я уже приглашен ко двору! Что же мне теперь — уходить ни с чем?
Капитаны обмерли: вместо того, чтобы немедленно бежать из Чолулы, Кортес делал все, чтобы остаться в западне!
— Значит, так, — подытожил Кортес. — Я убежден, что Мотекусома, как всегда, проявит мудрость, и я смогу увидеть его славную столицу.
Послы старательно подавили готовые прорваться язвительные улыбки. Уж они-то знали, что скоро глаза Кортеса закроются навсегда.
— А сеньора Чолулы, — повернулся Кортес к замершему вождю, — я попрошу вплоть до известий из столицы поставлять моим солдатам хорошую, вкусную еду. Поскольку идти нам еще далеко.
Вождь посмотрел на послов, послы на вождя, а затем они — все вместе — на Кортеса. Всех все устраивало.
Разведка служила исправно, и когда пронырливые тлашкальцы сообщили, что город уже собрал порядка двух тысяч воинов, а в главном храме принесли в жертву семерых человек, Кортес понял, что дальше тянуть нельзя. Обычно индейцы приносили столь обильные жертвы непосредственно перед важным делом. Он пригласил капитанов, быстро объяснил им боевую задачу и тут же нанес визит правителю города.
— Мое терпение истощилось, — сразу перешел он к делу. — Послы молчат, а я не могу терять столько времени понапрасну!
Вождь заметно заволновался.
— И потом тлашкальцы говорят, здесь в городе заговор, — требовательно заглянул ему в глаза Кортес. — Я не знаю, чьи это происки — твои или Мотекусомы, но покорно ждать нападения не намерен.
Вождь побледнел.
— Я ни о каком заговоре не знаю…
Кортес, останавливая его, поднял руку.
— Мне некогда выяснять, кто главный заговорщик, — четко обозначил он свою позицию. — Просто пришли нам две тысячи отборных носильщиков — завтра же. И мы уйдем.
— Две тысячи? — изумился правитель.
— А ты что думал? — прищурился Кортес. — Кто будет тащить в столицу мои тяжелые Тепуско? Тлашкальцев-то вы в город не пустили!
Вождь замялся… он действительно просил не вводить в город тлашкальцев, но организовать за одну ночь две тысячи носильщиков?
— Значит, завтра с утра? — растерянно переспросил он и вдруг расцвел.
— Да-да, — настойчиво повторил Кортес. — И чтоб поздоровее носильщики были! Покрепче!
А спустя полчаса он нанес визит и послам.
— Тлашкальцы говорят, в городе заговор, — прямо известил он, — и я не хотел бы думать, что в этом замешан Мотекусома.
Послы оторопели.
— Разумеется, нет.
— Значит, я могу рассчитывать на понимание Великого Тлатоани, если мне придется отбиваться? Кто бы ни напал…