Великий перелом

Ланцов Михаил Алексеевич

— Конечно. В том, что будет вторая я совершенно уверен. Вопрос лишь в ее форме. Будет ли это серией локальных конфликтов или новой тотальной мясорубкой пока для меня большой вопрос. Ведь и ежу понятно — эта странная война ничего не решила. Скорее обострила имеющиеся противоречия. Кроме того, ручной боевой хомячок, которого англичане растили против России на Дальнем Востоке, отъелся и превратился в саблезубого барана. Я могу поставить все свое имущество на то, что самураи, головы которых кружат грезы побед, в течение ближайших десяти лет начнут

действовать. Вероятно, даже — пяти лет.

— В Китае?

— Разумеется. Стремясь зону влияния превратить в колонию.

Постояли.

Помолчали, думая о чем-то своем.

— Вы думаете англичане и французы согласятся на ваши условия? — наконец спросил граф Игнатьев.

— Боюсь даже предполагать. Пятьдесят на пятьдесят. Но попробовать я должен был. Да и, в случае отказа, один линкор мы построим. Пусть даже наполовину из фанеры.

— А стоит?

— Никогда нельзя впустую угрожать. — усмехнувшись произнес Фрунзе, взглянув в глаза первому заму НКИД. — Раз дал слабину и все — спекся. Никто тебе больше не поверит.

— Значит это был не блеф, когда вы говорили про арест?

— Я три часа уговаривал Феликса Эдмундовича не горячиться. — криво усмехнулся Михаил Васильевич.

— Но ведь с их подачи в вас стреляли!

— Я в них тоже выстрелил. Словами. Думаете им теперь легче стало? Что для СССР гибель одного наркома? Просто неприятное происшествие. Незаменимых людей нет. А что для англичан разрушение хрупкого равновесия Вашингтонского договора? По меньше мере — утрата статуса Великой морской державы. Ну или банкротство. Согласитесь — не сопоставимые выстрелы.

— Вы так невысоко цените свою жизнь?

— Для меня лично моя жизнь бесценна. Но для наркома по военным и морским делам она — всего лишь жизнь одного из многочисленных чиновников СССР.

Граф Игнатьев на него как-то странно посмотрел. Кивнул. И попрощавшись отошел.

Он видимо ожидал иных ответов.

Фрунзе же отправился к себе, где в кабинете его уже битый час ожидала супруга.

Прибыл.

И сразу потащил ее на свежий воздух. Так как та сидела сама не своя и хотела серьезно поговорить. Он ведь ее держал преимущественно на даче. Подальше от всякой суеты. И там старался не тревожить никакими страшными подробностями, опасаясь выкидыша или еще какой пакости. Так что она лишь сегодня узнала о случившемся покушении. И сразу же примчалась к нему.

— Ты как себя чувствуешь? — спросил Михаил Васильевич, когда они сели на лавочку.

— Мне страшно.

— От чего? Что-то случилось? Тебе кто-то угрожал? Кто эта сволочь?

И тут Любовь Петровна разревелась. До того держалась, а тут все — «потекла». Начав причитать о том, как переживает за мужа, за себя, за будущее их ребенка и так далее.

Михаил Васильевич слушал ее. Успокаивал. Но делал это словно бы «на автомате». Ничего осмысленного ведь в такой ситуации говорить не требовалось. Женщине просто нужно выговориться, выплеснув на собеседника поток эмоций.

Сам же он

мыслями был далек.

Все эти переговоры с англичанами и французами всколыхнули в нем целый пласт дум, связанных с военно-морской тематикой, которая с каждым месяцем на него надвигалась все сильнее и ярче. Например, в проект модернизации эсминцев типа «Новик» уже успели внести первые глобальные изменения. Дело все в том, что 8,8 см германские зенитные орудия были разработаны в виде спаренной установки. И, чтобы не морочить голову их переделкой, пришлось развивать этот формат — спаренный.

Прочность в них немцы заложили приличную. Но все равно кое-какое подкрепление в проект было добавлено. Плюс автомат выстрела, разводящий залп спаренной установки по времени. Из-за чего получался не слитный выстрел разом двух «стволов», а последовательный. Что не только позволило ограничиться очень небольшой доработкой лафета, но и повысить точность.

Таких установок на модернизируемые «Новики» должны были устанавливать две, вместо четверки одиночных. Первую — на «топор» — на место носового орудия. Вторую — на корме, на место последнего орудия. В обоих случаях — аккуратно над артиллерийскими погребами. Что кардинально упрощало модернизацию в этом плане.

И если с вооружением уже все шло ладно, пусть и с небольшими шероховатостями, то с силовой установкой пока висела гадкая пауза. Компания Argus должна была только в следующем месяцев изготовить первую «звезду» из семи блоков по 6-цилиндров каждый. Работы они форсировали, но… чудес не бывает и на все требовалось время. Поэтому программа модернизации «Новиков» буксовала. Строго говоря Михаил Васильевич и не закладывал столь малые сроки. Ибо знал, что это чревато. Но все равно — его раздражал любой простой.

Поэтому почти всегда после изучения документов по «Новикам» он старался «закусить» материалами по канонерским лодкам. В частности, обращаясь к двум тяжелым строящимся судам, которые скорее были мониторами из-за основательности бронирования. В первую очередь потому, что с ними все без каких-либо проблем — как по маслу.

Это был простой проект. Все сложные компоненты имелись либо в наличии, либо производились. Разве что корпус делали сварным, а не склепывали, отрабатывая новую технологию. Но это уже детали. По сути — единственная новинка на весь корабль.

Так до самого вечера они с женой и просидели на лавочке, сорвав ряд мероприятий. К счастью малозначительных.

Любовь Петровна рыдала и причитала, выговариваясь. Михаил Васильевич старательно делал вид, что ее слушает, витая мыслями в далеких далях. А несколько шпионов из наружного наблюдения скучало, ожидая, когда это все … закончится. Их мутить от вялотекущей истерики женщины стало довольно скоро — и часа не прошло. К вечеру же они прям серьезно зауважали наркома, ибо сами на его месте давно бы наорали и одернули «эту бабу», которую явно несло. Им то и невдомек было, что Фрунзе, в отличие от них, ее не слушал…