Великий Йог Тибета Миларепа

Речунг Дордже Драгпа

Тем временем я разрезал одеяло, которое она принесла, и сшил себе колпак, полностью закрывающий мою голову. Затем я сшил себе на каждый палец напальчник и пару носков на ноги, а также прикрытие для моей наготы и держал все эти вещи возле себя. Сестра вернулась через несколько дней и спросила, сшил ли я себе платье из одеяла. Я сказал, что да, и, надев все эти вещи на себя, показал ей, как я распорядился одеялом. Она воскликнула: «Брат! Ты не человек! Мало того, что у тебя нет чувства стыда, но ты испортил одеяло, которое я изготовила с таким трудом. Иногда, глядя на тебя, можно подумать, что у тебя нет времени ни на что, кроме служения религии, но оказывается, что порой ты располагаешь массой свободного времени». Я ответил ей: «Я самый достойный из людей, так как я занят превращением в высочайшее благо драгоценного дара благословенной человеческой жизни. Зная, чего действительно следует стыдиться, я посвятил себя религии и строго соблюдаю данные мной обеты. Но так как тебе стыдно видеть мою естественную наготу и, так как я не могу отрезать ту часть моего тела, которой, как ты считаешь, нужно стыдиться, я занялся шитьем одежды для прикрытия этой части тела, как ты говоришь, потратив на это время, предназначенное для религиозного служения. И так как другие мои органы также являются частью этого тела, я подумал, что каждый из них также следует прикрыть, и поэтому я сшил эти вещи. Твое одеяло не было испорчено,

а послужило цели, для которой оно предназначалось: ведь я сшил из него одеяние для моих телесных органов. Но так как ты, по-видимому, более чувствительна к тому, что вызывает стыд, я должен сказать тебе, что если я должен чувствовать стыд, то ты должна стыдиться еще больше. Лучше покончить с предметом стыда, чем держать его при себе, и, пожалуйста, покончи с твоим как можно быстрей».

Она молчала и слушала меня с угрюмым выражением лица. Тогда я сказал: «Мирские люди стыдятся того, чего не следует стыдиться. Но того, что действительно постыдно, – причинение вреда и обман, они не стыдятся совершать. Они не знают, чего нужно стыдиться. И поэтому ты послушай эту песню».

И я спел ей песню, в которой объяснил ей, что является постыдным и чего не нужно стыдиться:

«Я склоняюсь перед всеми Гуру Иерархии! Дайте мне знание того, что действительно постыдно. О, Пета дорогая, мучимая ложным стыдом, Послушай песню, которую споет тебе брат: Твой стыд основан на глупых условностях; Ты испытываешь стыд там, Где нет основания стыдиться. Мне, отшельнику, который знает, Что действительно постыдно, Показывать в естественном виде Свою тройственную сущность [228] Разве позорно? Ведь всем известно, Что люди рождаются определенного пола И у каждого есть соответствующие полу признаки. Большинство людей спокойно взирает На поступки, действительно бесчестные и постыдные. Дочь Стыда куплена за богатство, Дитя Стыда выращено в этой колыбели; Рожденные от неверия мысли [229] , Направленные на стяжательство и причинение вреда, Преступления, мошенничество, воровство и грабежи, Обман доверчивых друзей и родственников – Вот это действительно дела, бесчестные и постыдные, Но мало тех, кто их не совершает. Отшельники, отрекшиеся от мира И подвизавшиеся в реализации Духовных Истин, Заключенных в Священных Учениях Мистического Пути, Давшие обет проводить жизнь в медитации, Не видят необходимости придерживаться условностей. Поэтому, Пета, не добавляй себе лишних горестей, И пусть твое понимание вещей развивается в естественном русле».

228

То есть тело, речь и ум.

229

Так как мысли вещны, волны, создаваемые ими в эфире, обладают силой производить хорошее или плохое воздействие на всех обитателей Вселенной, в том числе на людей.

Когда я спел ей эту песню, она, опечаленная, вручила мне провизию – сливочное масло и жир, которые она насобирала, прося подаяние.

«Сейчас мне ясно, что ты ничего не будешь делать в ответ на мою просьбу, но я не могу оставить тебя. Поэтому, пожалуйста, ешь вот это. Я сделаю все, что смогу, чтобы достать еще еды», – сказала она и собралась уходить. Я же, стремясь склонить ее к религии, убедил ее побыть со мной, пока есть еда, надеясь на то, что даже если она не приобретет заслуги в преданном служении религии, она по крайней мере, находясь со мной, не будет совершать грехов. Все это время, пока она жила со мной, я беседовал с ней о религии и о Законе Кармы. Наконец мне удалось как-то склонить ее к Вере.

Тем временем моя тетка, потеряв своего брата, моего дядю, и глубоко раскаиваясь в том, что она сделала мне, тоже отправилась искать меня с большим количеством приношений, составивших целую поклажу для яка.

Это было ее первое путешествие в Брин. Там она оставила весь груз и яка и пришла ко мне с тем, что могла принести с собой. Когда она спускалась с холмика, Пета, заметив и узнав ее, сказала: «Мы не должны пускать сюда эту жестокую тетку, которая принесла нам столько горя и несчастья». И она подняла мостик, перекинутый от входа в мою пещеру через глубокое ущелье. Тетка, подойдя к самому краю ущелья на противоположной от нас стороне, обратилась к ней: «Племянница, не поднимай мостик. Это твоя тетя идет». На это Пета ответила: «Вот потому я и поднимаю мостик». «Племянница, ты совершенно права, но сейчас я пришла, глубоко раскаиваясь в содеянном и с надеждой встретиться с обоими вами, и поэтому опусти мостик. Если ты этого не хочешь сделать, тогда хотя бы скажи своему брату, что я здесь», – умоляла она.

Как раз в этот момент я подошел и сел на пригорке около мостика, и моя тетка несколько раз поклонилась в мою сторону и умоляла допустить ее ко мне. Я подумал, что мне, как духовному лицу, не подобает отказывать ей в этом, но в то же время я должен сначала сказать ей все, что о ней думаю. И я сказал ей следующее: «Я прекратил всякие отношения с родственниками вообще, но особенно с вами, моими тетей и дядей. Мало того, что вы издевались над нами, когда мы были детьми, но даже когда я стал отшельником и случайно оказался возле твоей двери, прося милостыню, ты так жестоко расправилась со мной, что я перестал вообще считать вас родственниками. Я кратко напомню тебе о тех событиях в моей песне, которую ты сейчас услышишь». Сказав так, я спел ей песню, в которой напомнил ей об их жестокостях и преследованиях, которым они меня подвергали:

«О благой и милосердный отец Марпа, милостивый ко всем, Я склоняюсь к твоим стопам! Будь родственником мне, лишенному родственников! О тетя, вспоминаешь ли ты все то, что ты сделала? Если ты не можешь вспомнить, Эта песня поможет тебе

освежить прошлое в твоей памяти. Внимательно слушай и будь искренна в раскаянии. В несчастливом месте, в Кьянга-Ца, Наш благородный отец, умирая, оставил нас троих – Овдовевшую мать и двух сирот, И все наше состояние ты обманом захватила И ввергла нас в нищету. Как горох, раскиданный палкой, были рассеяны мы – Из-за тебя, тетя, и из-за нашего дяди тоже. И потому порваны наши родственные связи. После долгих скитаний на чужбине Вернулся я, горя желанием встретиться с матерью и сестрой. Пронзенный горем, я обратился к религии, которая Стала моим единственным утешением, И с того времени жизнь аскетическую веду. Когда голодный я ходил, прося подаяние, И к твоей двери пришел, Ты, узнав меня, изнуренного отшельника, В приступе безудержного гнева бросилась на меня И криками «Чо! Чо!» ты натравила на меня собак. Шестом ты била меня так сильно, Как будто молотила зерно. Ничком упал я в пруд И едва не потерял драгоценную жизнь. Охваченная яростью, ты называла меня «торговцем жизнями» И «позором для моих родичей». Этими жестокими словами ты ранила мое сердце, И у меня, охваченного отчаянием и горем, Остановилось дыхание, и я не мог говорить. А затем ты различными хитростями выманивала у меня дом и поле. Ведь что из того, что они мне не были нужны? Ты демон в облике тети, И вся моя любовь к тебе умерла. Затем, когда я подошел к двери дяди, Он излил на меня свою ненависть и поток оскорблений И грозил погубить меня. Он кричал: «Пришел демон-разрушитель страны!», И, извергая оскорбления, звал соседей помогать убивать меня. Он бросал в меня камни и пытался пронзить меня маленькими острыми стрелами. Неизлечимой болью он наполнил мое сердце, И тогда я тоже едва не погиб. Это палач в облике дяди. Всякое уважение к нему я потерял тогда. Когда я был бедный и беззащитный, мои родственники Обращались со мной хуже, чем враги. Потом, когда на холме я медитировал, Моя верная Зесай навещала меня из-за любви ко мне, И, ласковыми словами утешая меня, Она успокоила мое израненное горем сердце. Она приносила мне питательную и вкусную пищу И от голода спасла меня тогда. Словами не выразить ее доброту. Но она не предана религии, И поэтому мало смысла мне общаться с ней, Если она придет. А тем более мне нет нужды общаться с тобой, тетя. Возвращайся сейчас же так же, как ты пришла. Лучше уйти раньше, пока есть время».

Когда я закончил петь, моя тетя, проливая потоки слез, несколько раз поклонилась и затем сказала: «Ты прав, мой племянник. Ты совершенно прав. Но будь терпелив, прошу тебя». Она умоляла меня принять ее. Я увидел, что она действительно раскаивается и пришла просить прощения. Она сказала: «Я пришла сюда, потому что не могла побороть в себе желание видеть тебя. Прошу, допусти меня к себе или я покончу с собой». Не в силах больше оставаться неумолимым, я пошел опустить мостик, но сестра шепотом уговаривала меня не делать этого. Я не послушался ее и опустил мостик.

Говорят, что нехорошо жить рядом и пить воду из одного источника колодца с человеком, с которым разорваны отношения из-за его предательства, так как это приводит к помрачению и осквернению. Но в данном случае предательства религиозной веры не было. Кроме того, я как принадлежащий к религиозному ордену должен прощать. Поэтому я опустил мостик, принял ее и прочитал ей несколько проповедей о Законе Кармы. Мои проповеди пробудили в ней религиозную веру, и она, предавшись покаянию и медитации, достигла, в конце концов, Освобождения».

Затем Шива-Вед-Репа обратился к Джецюну с такими словами: «О Джецюн, мы не могли не удивляться, когда услышали о том, каким преданным и целеустремленным ты был, когда твой гуру передавал тебе Истины, каким кротким и терпеливым ты был во время твоих тяжелейших испытаний и каким усердным и стойким, когда, совершая религиозное служение, ты медитировал в уединении в горах. Когда мы сравниваем твои деяния с нашими, наша преданность представляется нам просто развлечением, которому мы предаемся в свободное время, когда нам это захочется. И такое служение, боимся мы, не освободит нас от сансары. Что нам делать?» И произнеся эти слова, он заплакал горькими слезами.

Джецюн отвечал: «Стоит только подумать о страданиях и мучениях в сансаре и преисподней, и становится ясным, что моя вера и усердие не так уж велики. Мудрые люди, услышав один раз о карме и уверовав в это учение, смогут проявить столько же усердия и целеустремленности. Но те, которые воспринимают только слова учения, не осознав истину, содержащуюся в них, не смогут отказаться от Восьми Мирских Целей. Поэтому самое главное – верить в учение о карме. Те люди, по-видимому, не верят даже в простейшие и общеизвестные или самоочевидные кармические законы. И хотя они занимаются изучением различных толкований Пустоты. Пустоту гораздо труднее понять и поверить в нее, так как это более глубокое и сложное понятие. Но как только рождается вера в Пустоту, последняя сама дает знать о себе сложными взаимосвязанными действиями Закона Кармы, и человек, понявший природу Пустоты, сам становится более утонченным. У него появляется более глубокое понимание различия между хорошими и дурными поступками, и он делается более строгим к самому себе, более требовательным. Преданность религии есть соблюдение Закона Кармы и вера в него. Поэтому очень важно жить благочестивой жизнью и не совершать дурных поступков. Я сначала не понимал природы Пустоты, но я твердо верил в Закон Кармы и знал, что должен отправиться в ад, так как совершил тяжкие преступления. Поэтому я питал глубочайшее почтение и веру в моего гуру, непрестанно медитировал и не мог этого не делать. Я призываю вас практиковать строгий аскетизм, жить в полном уединении, медитировать на Священных Мистических Истинах и применять на практике религиозные учения. Если вы будете делать так, я, старый человек, принесу вам освобождение от сансары».