Великий Йог Тибета Миларепа

Речунг Дордже Драгпа

«Даже глиняный горшок, существовавший прежде и теперь не существующий, Свидетельствует о природе всех вещей составных частей; Но жизнь человека он особенно наглядно олицетворяет. Поэтому я, Мила Подвижник, Решил упорно продолжать служить Вере. Глиняный горшок, составлявший мое единственное имущество, Разбившись, стал теперь моим гуру [215] , Проповедуя мне проповедь о Непостоянстве».

215

У Каула-тантриков есть такой афоризм: «От Брахмы до былинки все вещи являются моими учителями». Атал Бихари Гхош.

Когда я пел гимн, меня слышали охотники, которые собирались сделать привал вблизи моей пещеры. Они подошли ко мне и сказали: «О отшельник, у тебя чудесный голос. Но что ты делаешь с разбитым глиняным горшком и с накипью из крапивы, превратившейся в такой же горшок? И почему ты сам такой изможденный и зеленый?» И они удивились, когда я объяснил им, почему я так выгляжу. Они пригласили меня поесть с ними, и, когда я ел, один из молодых охотников сказал: «Ты, по-видимому, от природы наделен физической силой. Вместо того, чтобы подвергать себя таким мучениям, ты мог бы достичь в жизни лучшего, если бы все сложилось иначе. Ты бы мог, как лев, скакать, на лошади, вооруженный до зубов, как куст терновника шипами, и побеждал бы всех врагов. Скопив состояние, ты бы обеспечил своих близких и был бы счастлив. Или ты мог бы заниматься торговлей и жить в достатке на свой доход. В худшем случае ты мог наняться слугой и зарабатывал бы себе на пищу и одежду. А что касается твоего тела и духа, то они были бы в гораздо лучшем состоянии, чем сейчас. До сих пор ты, по-видимому, не знал об этом. А теперь позаботься о себе». Но один из охотников старше него сказал: «Мне кажется, что он очень преданный подвижник, и он не будет следовать твоим советам». И, обратившись ко мне, произнес: «У тебя замечательный голос. Спой, пожалуйста, нам песню, от которой

нам будет приятно на сердце». На это я ответил: «Вы все думаете, что я очень несчастный, но нет никого в мире, кто счастлив так, как я. Нет ни одного, кто может утверждать, что он обладает более глубоким пониманием вещей и ведет более достойную и более полезную жизнь. Но вы этого не поймете. Я попробую объяснить вам, в чем заключается мое счастье, которым счастливы лучшие из вас. Слушайте меня». И я спел им гимн о Верховой Езде йога:

«Я склонюсь к стопам моего Милосердного Отца Марпы! В Храме Холма Бодхи, моем теле, В моей груди, где находится Алтарь, В чертоге верхнем треугольником, находящемся в сердце. Конь Ума, стремительный, как вихрь, встает на дыбы [216] . Какой петлей поймать этого коня? К какому столбу привязать его, когда он будет пойман? Какую пищу ему давать, когда он взалкает? Чем поить его, когда он возжаждет? В каком чертоге держать его в холодную пору? Чтобы поймать Коня, нужна Петля Единой Цели [217] . Он должен быть привязан, когда будет пойман, к Столбу Медитаций. Он должен быть накормлен, когда голоден, Учениями Гуру. Он должен быть напоен, когда возжаждет, от Потока Сознания. Он должен содержаться, когда ему холодно, в чертоге Пустоты. Седлом будет Воля, а уздой – Разум. Надень на него подпругу и подхвостник, которые суть Неподвижная Фиксация. Надень оголовье и переносье, которые суть Жизненные Флюиды. Его наездник – Молодость Разума Неусыпная Бдительность. Шлем наездника – альтруизм Махаяны; Его кольчуга – Знание, Мысль и Созерцание. На спине у него Щит Терпения. В руке он держит длинное копье Устремления. На боку у него висит Сабля Смышлености. Сглаженный тростник Ума или Причина Универсума, Выпрямленный отсутствием гнева и ненависти [218] , С перьями из Четырех Бесконечных Добродетелей, С заостренным концом-стрелой ума, сделавшегося проницательным, Вставляет он в гибкий лук Духовной Мудрости И, закрепив в отверстии Пути для Мудрых и Правильного Метода, Натягивает лук до полноты Приобщения И пускает стрелы он среди всех Народов. Они попадают в Преданных и уничтожают Дух Эгоизма [219] . Так побеждаются враги – все злые страсти, И наши родные получают защиту [220] . Этот Конь скачет по широкой Равнине Счастья. Его Цель – стать наравне с Победителями [221] . Задними ногами он отталкивается от привязанности к жизни в сансаре. Передними он движется вперед к Освобождению. На этом Коне я достигну Состояния Будды. Скажите, таково ли ваше представление о счастье. Мне мирского счастья не нужно».

216

Здесь содержится мысль о том, что сердце является центром, откуда исходят все психические импульсы, которые, как неприрученный конь, трудно поддаются обузданию. Ловят Коня и привязывают его на первых ступенях контроля ума, который составляет науку под названием йога. Когда достигнут контроль над психическим состоянием, оседланный конь несет своего ездока, снаряженного духовными доспехами, то есть Молодостью Разума, к достижению Состояния Будды.

217

В этих строках упомянуты последовательные ступени в практике йоги: первая называется экаграта (Единая Цель, или целеустремленность ума), которая ведет к дхьяне и самадхи.

218

Здесь приводится аналогия со стрелой из бамбука, которую обычно выравнивают путем нагрева, скобления и полировки.

219

Миларепа разъясняет в своей песне миссию отшельника. Йог-отшельник непонятен массам, считающим, что он бесполезен для общества. Однако, в действительности, йог приносит максимальную пользу людям. Благодаря силе мыслей, которые подобно беззвучным и невидимым стрелам он распространяет по всему миру, в мире не иссякает добро, и Путь, ведущий к Олимпу, остается проторенным.

220

Речь идет об обитателях Шести Лока (миров) сансары. Святой славил не только среди людей, ибо полем его альтруистического служения является Вселенная, состоящая из этих миров.

221

Санскр. Джины (Победители, Будды).

Выслушав меня, они прониклись религиозной верой и ушли в радостном расположении духа.

После этого я отправился в Чукбар, держа путь через Палкхунг и, придя в Тингри, прилег на дороге, чтобы полюбоваться видом местности. В это время группа нарядно одетых девушек шла по этой же дороге в Снаг-мо. Заметив меня, имевшего жалкий вид, одна из них сказала: «Посмотрите, какой несчастный! Хоть бы я никогда не родилась в таком теле». А другая добавила: «Как жаль его! Мне прямо стало дурно от его вида». Я же, считая их бедными, невежественными созданиями, пожалел их и, поднявшись, сказал: «О девушки, не говорите так. Вам не надо беспокоиться совсем об этом. Вы не родитесь такими, как я, даже если будете желать этого и искренне молиться об этом. Жалость достойна похвалы, но жалость и самомнение – противоположные чувства и потому несовместимые. Послушайте песню, которую я вам спою». И я спел им песню:

«У твоих стоп, о Милосердный Гуру, я сейчас молюсь; Ниспошли мне твое благословение и твои милости, о Марпа! Эти создания, над которыми довлеет плохая карма, С презрением смотрят на всех других, кроме себя. Женщины с плохой кармой считают, что замужество – самое желанное из всего, что можно желать. Их самомнение пылает жарким огнем. Ах! Как жаль их, так обманутых! В эти темные дни Кали-Юги [222] Проходимцы почитаются, как боги, И мошенники ценятся дороже золота, А святых отталкивают, как камни с дороги. Ах, как жаль этих бедных невежд! Вы, сестры-девицы, нарядно одетые, И я Миларепа из Гунгтханга, Презираем друг друга взаимно И взаимно жалеем также. Но направим друг на друга пики нашей взаимной жалости, Посмотрим, кто из нас победит на этом ристалище [223] . Эта проповедь назидательная Миларепой произнесена В ответ на глупый разговор невежественных созданий. Взамен вашей воли вы получили вино, И за Зло вам ответили Добром».

222

Кали-Юга – Или «железный век». Эпоха тьмы, которая продолжается в наше время. В век Кали-Юги процветает бездуховность, и религия утрачивает свое влияние.

223

То есть узнаем, что ведет к Истинной Мудрости – привязанность к миру (санскр. правритти) или отречение от мира (санскр. нивритти).

Когда я закончил петь, девушка, которая пожалела меня, сказала: «Это знаменитый Гунгтханг-Миларепа. А мы, охваченные самомнением, говорили глупости. Давайте попросим у него прощения». Тогда они все поручили этой девушке подойти ко мне и попросить прощения. Она чувствовала себя очень неловко и, достав раковины, которые тогда употребляли взамен денег, несколько раз пала ниц, а затем вручила их мне и попросила дать им еще одно наставление. Тогда я спел им еще одну песню:

«Я обращаюсь с молитвой к моему Милосердному Гуру! Краткую проповедь об Истине я прочитаю. В небесных чертогах богов Гахдана [224] Духовные Истины не почитаются, а научные. В сферах ниже их, в Дворцовом Граде Нагов, Истины глубокие не почитаются, но почитается богатство [225] . В этом мире людей Мудрые и ученые не почитаются, а почитаются лжецы. В провинциях Ю и Цанг и в Четырех Областях Медитация не почитается, а почитается толкование. В отстою подобном конце этой эпохи зла тьмы Почитаются люди плохие, а хорошие презираются. Взор веселых молодых женщин Отшельник не радует, но радует повеса. Слух молодых девиц не услаждают Назидательные проповеди о религии, а услаждают любовные песни. Об этих истинах, изложенных в стихах, Я спел за вознаграждение из семи раковин И как радостную песнь в знак полного прощения».

224

Боги небес Тушита, которые более рационалистичны, чем духовны.

225

Наги, или драконы, полубоги индийской мифологии, представлены четырьмя классами: 1) небожителями, охраняющими небесные миры; 2)

обитателями воздушной среды, вызывающими ветры и дождь на благо людям; 3) обитателями земли, направляющими течения рек и ручьев, и 4) как следует из текста, хранителями кладов. Все они имеют сходство с элементалами средневековой философии, каждый класс которых обитает в одной из природных стихий.

Когда они услышали эту песню, в них зародилась глубокая вера, и, расставшись со мной, они отправились дальше. Я также продолжил мой путь и, когда пришел в Брин (Дрин), узнал там о прибежищах Лапчи-Чубара и Кьит-Пхуга (Приятная Пещера), называемого также Ньима-Дзонг (Солнечный Замок), из которых я выбрал второе. Там я прожил несколько месяцев и достиг значительных успехов в религиозном служении и медитации. Жители Брина посещали меня и приносили мне еду. Зная, что эти посещения в какой-то степени отрицательно скажутся на моих занятиях медитацией, я подумал, что если буду оставаться в этом месте и далее, моя известность только будет мне помехой. «Я прожил здесь достаточно долго и за это время многого достиг. Сейчас я должен отправиться в более отдаленное место и там найти пещеру», – рассуждал я. Выполняя волю моего гуру, я решил перебраться отсюда в Лапчи-Чубар. Я уже собрался отправиться в путь, когда ко мне пришла моя сестра Пета и принесла мне шерстяное тканное одеяло, изготовленное из остатков шерсти, которые она насобирала у людей. Сначала она принесла это одеяло в Драгкар-Тасо и, не найдя меня там, стала разыскивать, расспрашивая каждого обо мне, пока ей не сказали в Гунгтханг-Тете, что отшельник, питающийся крапивой и похожий на гусеницу, проходил через Палкхунг в Ла-Тет-Лхо (Высокие Холмы, Обращенные к Югу), и она пошла дальше буквально по моим следам. В Тингри она видела ламу Бари-Лоцаву (Великий Бари Переводчик), который сидел на высоком сиденье под зонтом, одетый в шелка пяти цветов, в окружении учеников, которые трубили в раковины, били в медные тарелки и играли на кларнетах и флейтах. Вокруг него находилось много народу, и все присутствующие угощали его чаем и чангом. Наблюдая эту сцену, Пета подумала: «Другие служители веры и духовные лица пользуются этими благами, но религия моего брата – причина его нищеты и страданий и позора для его родственников. Если я встречусь с братом, я постараюсь убедить его стать учеником этого ламы». Она спросила присутствующих там, не слышали ли они обо мне или не видели ли они меня, и, когда ей сказали, что я нахожусь в Брине, она пошла туда, расспрашивая по дороге обо мне, пока не достигла Кьит-Пхуга, где я тогда еще был. Увидев меня, она сразу сказала: «Брат, разве можно продолжать голодать и жить без одежды, объясняя это тем, что ты сам избрал такой образ жизни. У тебя нет ни стыда, ни чувства приличия. Сшей из этого одеяла одежду для нижней части тела и пойди к ламе Бари-Лоцаве, который настоящий лама, на тебя не похож ни по внешнему виду, ни по занимаемому положению. Он сидит на троне под зонтом, одетый в шелковые одежды. Его губы всегда смочены чаем и чангом. Во время его выхода его сопровождают ученики и приверженцы, которые идут впереди него парами и трубят в трубы. Вокруг него всегда собирается толпа, куда бы он ни пошел, и он получает огромное количество подношений, которых хватает также для обеспечения его родственников. Это очень знатный лама. Я бы хотела, чтобы ты пошел к нему в услужение и стал его учеником, пусть самым младшим. Это было бы лучше, чем такая жизнь. Кому нужны твой аскетизм и мое безрадостное существование? Уже больше невозможно так жить». И она разрыдалась, сокрушаясь о нашей судьбе. Я попытался ее утешить: «Пета, не говори так. Тебе стыдно смотреть на меня, потому что я раздет и ничем не прикрываю себя. Но я горжусь тем, что достиг Истины, будучи человеком, и в этом нет стыда. Я родился таким, и потому в этом нет стыда. Но те, кто знает, какие поступки являются грехом, и тем не менее совершает их, принося горе родителям, те, кто зарится на ценности, посвященные Духовным Учителям и Трем Прибежищам, и те, кто занимается обманом и мошенничеством для достижения своих эгоистических целей, приносят боль и страдания не только другим, но и себе. Они вызывают неприязнь и отвращение к себе у каждого добродетельного существа среди богов и людей. И только они должны стыдиться. Но если ты говоришь о чувстве стыда при виде моего тела, тогда тебе особенно надо стыдиться, так как твои груди, которых у тебя при рождении не было, теперь так заметно выделяются.

Кроме того, если ты думаешь, что я живу в нищете, потому что не могу заработать или достать себе еду и одежду, то ты совершенно ошибаешься. Я потрясен страданиями и несчастиями жизни в сансаре, и это вызывает во мне такую острую боль, как если бы меня живьем бросили в горящее пламя. Накопление богатства, привязанность к нему, а также Восемь Мирских Целей [226] вызывают во мне такое же отвращение, как при желтухе жирная пища. Я смотрю на эти соблазны, как на убийц моего отца, и поэтому живу аскетической жизнью. Мой гуру Переводчик Марпа заповедал мне отказаться от всех мирских благ и устремлений, жить в безвестности в пустынных местах, не оставаясь надолго ни в одном из них, и всю энергию отдавать служению Вере, таковы заповеди моего гуру, и я исполню их. Исполняя сейчас эти заповеди, я не только смогу принести утешение и помощь тем, кто является моими последователями, но и вечное блаженство каждому, в том числе и себе. Я оставил все помышления об этой жизни, так как знаю, что час смерти неизвестен. Если бы мне нужны были бы богатства и материальные блага, я мог бы приобрести их столько же, сколько их у ламы Бари-Лоцавы. И поэтому нет никакой необходимости становиться ради этого его последователем. Но я стремлюсь достигнуть состояния Будды в этой жизни. Поэтому я отдаю всего себя служению и медитации. Пета, ты тоже отрекись от мира, приди к своему брату, который старше тебя, и проводи жизнь в медитации на Лапчи-Канге [227] . Если ты сможешь оставить все мирские занятия и проводить жизнь в медитации, солнце твоего временного и вечного счастья засверкает в полном блеске. А теперь послушай песню твоего брата». И я спел ей песню:

226

То есть стремление извлекать выгоду и избегать потерь, иметь хорошую репутацию не быть осуждаемым, получать похвалу и не быть порицаемым, получать удовольствия и избегать страданий.

227

Лапчи-Канг – Эверест.

«О Владыко, Защитник всех Живущих, Ты Вечный Будда! Ты сохранил себя незапятнанным ничем мирским. И твои шишьи осенены твоими благословениями, И я припадаю к твоим стопам, о Марпа! Внемли мне, моя сестра Пета, Охваченная мирскими желаниями. Золотой набалдашник на зонте, раз, Под ним кайма из китайского шелка уложена красивой банковкой, два; Спицы, торчащие, как пышные перья павлина, три; Полированная ручка из красного дерева тик, четыре. Эти четыре вещи, если бы были нужны, твой старший брат мог бы приобрести». Припев, исполняемый хором, повторяемый после каждой строфы: «Но это все мирское, а я отказался от мирских вещей, И потому сияет Солнце моего Счастья. Так и ты, Пета, оставь все мирские дела И приходи медитировать на Лапчи-Канг. Пойдем вместе на Лапчи-Канг медитировать. Громкое звучание белой раковины, раз; Натренированное дыхание профессионала трубача, два; Шелковые ленты привязанные на раковине, сплетенные в тонкие косицы, три; Большое собрание монахов, созванных звуками раковин, четыре; Эти четыре вещи, если бы были нужны, твой старший брат мог бы приобрести». Припев «Очаровательный храмик, возвышающийся над селом, раз; Бойкая речь молодых послушников, два; Прекрасная кухня с большим запасом китайского чая, три; Руки молодых послушников, занятые работой, четыре. Эти четыре вещи, если бы были нужны, твой старший брат мог бы приобрести». Припев «Интересующие многих занятия некромантией и астрологией, раз; Точность и сдержанность в действиях священнослужителя, два; Совершение пуджи ради приятного времяпрепровождения, три; Пение мелодичных псалмов с целью привлечения мирян, четыре. Эти четыре вещи, если бы были нужны, твой старший брат мог бы приобрести». Припев «Дом, фундаментальный, роскошный и высокий, из кирпича, раз; Поле, большое и плодородное, два; Много запасов пищи и драгоценностей, три; Многочисленная свита и толпа прислужников, четыре. Эти четыре вещи, если бы были нужны, твой старший брат мог бы приобрести» Припев «Высокая холка ретивого коня, раз; Седло, украшенное камнями с золотой инкрустацией, два; Вооруженная свита со всем снаряжением, три; Дозор неусыпный для отражения врагов и защиты друзей, четыре. Эти четыре вещи, если бы были нужны, твой старший брат мог бы приобрести». Припев «Но если ты не можешь отречься от мира И не хочешь пойти на Лапчи-Канг, Мне не нужна твоя сентиментальная сестринская любовь. Эти разговоры о мирских вещах отвлекают от медитации. Так как я родился, я знаю, что должен умереть, но не знаю о часе смерти, и поэтому Нет у меня времени на посторонние дела. Непрерывно буду медитировать я. Заповеди моего Гуру-Отца благодатны для ума. И, размышляя о том, что приносит благо, Я достигну Великого Счастья Освобождения. Поэтому на Лапчи-Канг я пойду. Ты, моя сестра, погрязла в суетности, Грудами ты накапливаешь грехи, Стараешься не расставаться с сансарой, пока живешь, И делаешь все, чтобы родиться в одном из трех нижних миров. Но если у тебя есть хотя бы малейший страх перед сансарой, Откажись в этой жизни от Восьми ее Целей, И пойди со мной на Лапчи-Канг. Да последуем мы, брат и сестра, высокому предназначению, И найдем себе прибежище на Лапчи-Канге».

Выслушав меня, Пета сказала: «Я понимаю, что под суетностью ты имеешь в виду обеспеченную жизнь. Но ведь у нас ничего нет, от чего бы нам следовало бы отказываться. Все эти красивые слова служат только прикрытием твоей неспособности жить так же хорошо, как лама Бари-Лоцава. Но я не пойду на Лапчи-Канг, где нечего есть и не во что одеться. Это было бы невыносимое мученье, на которое мне нет необходимости обрекать себя на Лапчи. И я даже не знаю, где этот Лапчи находится. Я тебя умоляю, брат, оставайся на одном месте и не бегай туда-сюда, как животное, за которым гонятся собаки. Тогда мне легче будет тебя найти. Здешние жители, как мне кажется, относятся к тебе с почтением, и поэтому было бы лучше, если бы ты остался жить здесь. Но в любом случае останься здесь еще на несколько дней. Сшей себе одежду из этого одеяла, а я скоро вернусь». Я согласился остаться на несколько дней, как она просила. И она ушла в сторону Тингри собирать подаяние.