Великое единство
Шрифт:
закончена электропроводка. Нет жилья для работников завода.
Словом, мало что могло порадовать людей на новом месте. А тут зима начала все более
активизироваться. При этом оказалось, что для здешних мест характерным является ветерок, усиливающийся по мере того, как крепчает мороз.
А «конвейер» эшелонов, перевозивших оборудование и людей из Воронежа, действовал непрерывно. И
для заводчан, собравшихся на новой площадке, главной задачей было принять оборудование, расставить
его по цехам
Так же, как и в первый день, грузы катились по заводскому двору на обрезках труб и бревнышках.
Правда, появился еще один вид транспортного средства — металлический лист с привязанной к нему
веревкой или тросом. Станок устанавливался на лист, несколько человек впрягалось в тросовую петлю, один-два помогали сзади — и станок ехал по подмерзшей к тому времени, покрытой снежком дороге.
[68]
Работа изматывала всех до изнеможения. Вечером в бараки люди возвращались вконец обессиленные, грязные, голодные. Не было слышно обычных шуток и «розыгрышей» — все стремились забраться на
нары и побыстрее заснуть.
На разгрузке заводского оборудования работали не только мужчины, но и женщины. Например, отлично
трудилась дружная бригада женщин под командованием технолога ОГТ молодой, задорной Татьяны
Сергеевны Кривченко. Эта бригада не только не отставала от многих мужских бригад, но и порой
задавала им тон.
Приезжавший в те дни на завод № 18 С. В. Ильюшин вспоминает: «...Останавливались составы, и
тяжелейшее, сложнейшее оборудование словно ветром сдувало с платформ...»
И не случайно произошло так, что при эвакуации из Москвы ОКБ Ильюшина было направлено именно в
тот город, в районе которого разместилась новая площадка завода № 18. Конструкторский коллектив, автор штурмовика Ил-2 должны находиться поблизости от ведущего завода, выпускающего эту машину, чтобы помогать заводу в трудное время.
Под ОКБ Ильюшина отвели небольшой двухэтажный особняк с зеркальными окнами — бывший
книжный магазин. Прежде чем начать перетаскивать в этот домик имущество с вокзала, где стояли
товарные вагоны, в которых прибыли конструкторы, им пришлось основательно потрудиться над уборкой
помещения — скрести, мыть, утеплять окна. В большой комнате на втором этаже установили печку-
буржуйку, затопили ее бумагой, помещение стало прогреваться, повеяло жилым духом...
Совсем немного вещей захватили конструкторы с собой из Москвы: только чертежи, необходимые
справочные материалы да кое-что из мебели. Но когда все это немудреное хозяйство затащили в свои
новые «апартаменты», то повернуться там стало почти невозможно.
В разгар этой «битвы» в конструкторском доме появился Сергей Владимирович Ильюшин. Он, как
всегда, принял самое деятельное участие в общих хлопотах по устройству рабочих мест в
помещении, напомнив при этом народную мудрость, что не место красит человека, а наоборот...
Сергей Владимирович Ильюшин принадлежал к тому типу руководителей, которые считают себя
обязанными быть во главе всегда, везде и во всех делах своего коллектива.
В конструировании он увлекал всех своими идеями, принимая во внимание при этом и дельные мысли
своих помощников. Он мог запальчиво спорить, отстаивая свое мнение, но и соглашался с
предложениями более рациональными.
Следуя своему пониманию руководителя-вожака, Ильюшин [69] и здесь, в эвакуации, был впереди. И
никого не удивляло, что Сергей Владимирович вместе со всеми таскал и расставлял вещи, устраивал свое
ОКБ на новом месте.
Поздно вечером первого дня пребывания в «зеркальном» особняке конструкторы расстелили на полу
комнат матрацы и, не раздеваясь, вповалку улеглись спать — устали изрядно. Сергей Владимирович был
здесь же, спал рядом со всеми, укрывшись своей видавшей виды меховой кожанкой.
В течение нескольких дней, пока конструкторов расселяли в городских домах, они так и жили в своем
ОКБ. Но вот вскоре все были размещены. Начались рабочие будни. Каждый имел задание. Некоторые
трудились непосредственно в бюро — Сергей Владимирович торопил с проработкой различных
вариантов конструкций. Но многие сотрудники ОКБ направлялись на заводскую площадку и включались
в работу по разгрузке и транспортировке заводского оборудования. Эта была работа для всех. Здесь
аэродинамик не отличался от прочниста, а конструктор шасси от электрика. Впрочем, слесарь, если и
отличался от конструктора, то только тем, что увереннее орудовал вагой при транспортировке станков от
эстакады в цех.
Конечно, не легко давалась инженерам непривычная работа грузчиков-такелажников. Но из всех
трудностей военного времени наиболее запомнились тяжелые поездки в неотапливаемых дачных поездах
из города на завод и обратно... Совершенно измотанные добирались люди до своих коек, порой думая, что уж завтра не будет сил выйти на работу. А наступал рассвет, и они снова спешили на заводскую
площадку, где с каждым днем становилось все более оживленно.
С раннего утра каждого дня территория завода превращалась в огромный человеческий муравейник, где
каждый был предельно занят. Люди работали самоотверженно. Торопила и начавшаяся зима. Также всех
подгоняло и страстное желание поскорее [70] включиться в основную работу, желание побыстрее
закончить с разрухой, навести порядок на новом месте, выйти из ненавистного состояния вынужденного
простоя, сделать завод снова полнокровно действующим, выпускающим грозные «илы».