Великое восстановление наук. Новый Органон

Бэкон Фрэнсис

В этом же исследовании обособленными примерами служат разноцветные жилы в мраморе – белые и черные, пестрота окрасок в цветах одного и того же вида. Ибо белые и черные части мрамора и белые и красные пятна в цветах гвоздики сходятся почти во всем, за исключением цвета. Отсюда легко заключить, что у цвета мало общего с внутренней природой тела, но что он заключается только в более грубом и как бы механическом распределении частей. Эти примеры обособленны в отношении различия. И тот и другой род мы называем обособленными примерами, или Ferinus, заимствуя это слово у астрономов [93] .

93

Английские комментаторы полагают, что здесь, возможно, имеется в виду не "Ferinus" (дикий), а "Feralis" (гибельный). Последним термином астрологи называли планету, которая при видимом движении по небосводу отдаляется

от других планет и потому, якобы, предвещает бедствие.

XXIII

На второе место среди преимущественных примеров мы ставим переходящие примеры. Это те примеры, в которых исследуемая природа переходит к зарождению, если ее ранее не было, или, наоборот, переходит к разрушению, если она ранее была.

Итак, в том и другом переходе эти примеры всегда двойственны; или, лучше сказать, это один пример в движении или в переходе, проведенный до противоположного состояния. Но примеры этого рода не только ускоряют и подкрепляют исключение, но также вводят в тесные пределы положительное суждение или самое форму [94] . Ибо необходимо, чтобы форма явления была чем-либо таким, что придается в подобном переходе этого рода или, наоборот, что разрушается или устраняется таковым переходом этого рода. И хотя каждое исключение продвигает положительное суждение, однако на одном и том же предмете это происходит более прямым путем, чем на различных. Форма же (как это явствует из всего, что сказано), выступающая в чем-либо одном, ведет ко всему. Чем проще был переход, тем более ценным становится пример. Помимо того, переходящие примеры очень полезны для практики, ибо, представляя форму в сочетании с производящим или устраняющим ее началом, они в некоторых случаях ясно указывают на практику, а отсюда легким становится также переход к ближайшему. Однако в этом имеется некоторая опасность, которая требует предосторожности: эти примеры могут слишком близко привлечь форму к производящему началу и заполнить или по крайней мере опутать разум ложным мнением о форме, полученным из рассмотрения производящего начала. Ибо производящее начало всегда предполагается не чем другим, как опорой или привносителем формы. Но правильно сделанным исключением этому легко помочь.

94

т.е. утверждение, что именно это есть искомая форма.

Итак, пора представить образец переходящего примера. Пусть исследуемой природой будет белизна. Переходящий пример ее порождения есть целое стекло и толченое стекло. Равным образом – простая вода и вода вспененная. Ибо целое стекло и простая вода прозрачны, но не белы, толченое же стекло и пенящаяся вода белы, но не прозрачны. Итак, следует исследовать, что происходит от этого перехода в стекле или в воде. Ведь очевидно, что форму белизны приносит и сообщает это раздробление стекла и волнение воды. Между тем мы не находим тут ничего, что произошло бы, кроме измельчения частей стекла и воды и вхождения воздуха. Но мы не мало продвинулись вперед к открытию формы белизны, установив, что два тела – оба прозрачные, но в неравной степени (т.е. воздух и вода, воздух и стекло), сложенные вместе в малых частицах – дают белизну вследствие неодинакового преломления лучей света.

Но надо здесь привести также пример опасности и предосторожности, о которых мы говорили. Разум, совращенный производящими началами этого рода, легко заключит, что для формы белизны всегда требуется воздух или что белизна производится только посредством прозрачных тел. А это ложно и опровергается многочисленными исключениями. Скорее, надо будет заключить (отбросив воздух и тому подобное), что вообще тела однородные (относительно их проводящих свет частей) дают прозрачность; неоднородные тела простого строения дают белизну; неоднородные тела сложного, но упорядоченного строения дают остальные цвета, за исключением черного; неоднородные же тела сложного, но совершенно беспорядочного и спутанного строения дают черный цвет.

Итак, представлен переходящий пример порождения исследуемой природы белизны. Пример же перехода к устранению этой же природы белизны есть опавшая пена или растаявший снег. Ибо вода теряет белизну и получаст прозрачность после того, как она становится сплошной и не смешанной с воздухом.

Никоим образом нельзя опустить указание, что под переходящими примерами надо понимать не только те, что переходят к порождению и изъятию; но также и те, которые переходят к приращению и уменьшению, ибо они также направлены к открытию формы, как это вполне явствует из сделанного выше определения формы и таблицы степеней. Поэтому одинаковый смысл с примерами, приведенными выше, имеет пример бумаги, которая бела, когда она суха, но, увлажненная (приняв воду и исключив воздух), менее бела и склоняется более к прозрачности.

XXIV

На третье место среди преимущественных примеров поставим указующие примеры, о которых мы упомянули в первом сборе плодов для тепла. Мы их называем также проблесками или освобожденными и преобладающими примерами. Это те примеры, которые показывают исследуемую

природу обнаженной и самостоятельной, а также в ее возвышении или высшей степени ее могущества, т.е. ставшей независимой и освобожденной от препятствий или по крайней мере господствующей над ними силой своих свойств и подавляющей и сдерживающей их. Ибо если каждое тело принимает формы многих природ в конкретном сочетании, то одна форма укрощает, подавляет, ослабляет и связывает другую. Поэтому отдельные формы затемняются. Однако встречаются некоторые предметы, где исследуемая природа преимущественно перед другими пребывает в своей силе – или по причине отсутствия препятствий, или по причине преобладания ее свойств. Примеры этого рода для формы более всего показательны. Однако и этими примерами надо пользоваться с осторожностью, сдерживая стремительность разума. Ибо все то, что выставляет форму на вид и как бы подталкивает ее навстречу разуму, должно быть взято под подозрение и проверено строгим и тщательным исключением.

Например, пусть исследуется природа тепла. Указующий пример распространяющегося движения, которое (как сказано выше) представляет собой преимущественную часть формы тепла, есть воздушное измерительное стекло. Ибо пламя хотя и явно обнаруживает распространение, однако вследствие мгновенного угасания не показывает увеличения в распространении. Кипящая же вода не столь хорошо показывает распространение воды в своем теле по причине легкого перехода воды в пар и воздух. Раскаленное железо и тому подобное не только не показывает увеличения распространения, но, наоборот, само распространение вследствие подавления и отражения испарений плотными и грубыми частями тела (которые укрощают и обуздывают распространение) становится совершенно незаметным для чувства. Измерительное же стекло ясно указывает заметное, увеличивающееся, продолжительное и непреходящее распространение воздуха.

Далее, пусть, например, исследуется природа тяжести. Указующий пример тяжести есть ртуть, ибо она своим весом намного превосходит все, за исключением золота, которое немного тяжелее ее [95] . Но ртуть – более ценный пример для указания формы тяжести, чем золото, ибо золото твердо и устойчиво, что, очевидно, связано с плотностью, а ртуть жидка и переполнена духом и все же во много раз превосходит тяжестью алмаз и те тела, которые считаются наиболее твердыми. Это указывает, что форма тяжелого или весомого зависит только от количества материи, а не от плотности соединения.

95

Бэкон считал, что отношение веса ртути к золоту выражается как 39:40, в действительности же оно несколько больше, чем 7:10.

XXV

На четвертое место среди преимущественных примеров поставим скрытные примеры, которые мы также называем сумеречными примерами. Они как бы противоположны указующим примерам, ибо они выставляют исследуемую природу в ее низшей силе, как бы в пеленках и зачатках и как бы совершающую первую попытку, скрытую и подчиненную противной ей природой. Примеры этого рода имеют большое значение для открытия форм, ибо, подобно тому как указующие легко ведут к отличиям, скрытные превосходно ведут к родам, т.е. к тем общим природам, по отношению к которым исследуемые природы суть не что иное, как ограничения.

Например, пусть исследуется природа твердости, или природа того, что в себе ограничено, противоположность чему есть жидкое, или текучее. Скрытные примеры – это те, которые представляют некоторую слабую или низшую степень твердости в текучем. Таков, например, водяной пузырь, который есть как бы твердая и ограниченная пленка, сделанная из тела воды. Сходны с этим и капли, которые, если есть запас воды, текут нитью настолько тонкой, чтобы вода не разрывалась, но, если нет воды в количестве, достаточном для того, чтобы она могла течь, вода падает круглыми каплями, которые наилучшим образом предохраняют ее от утраты непрерывности. Но в тот самый миг, когда прекращается нить воды и начинается ее падение каплями, вода сама делает скачок вверх для избежания разрыва. Даже и у металлов, которые при плавке жидки, но более вязки, разжиженные капли часто отодвигаются вверх и так держатся. Нечто подобное наблюдается в примере зеркал, которые дети часто устраивают из тростинки с помощью слюны, где также видна устойчивая пленка воды. Но еще лучше это обнаруживается в другой детской игре, когда берут воду и, сделав ее несколько более вязкой посредством мыла, дуют в нее через пустую тростинку, пока из воды не образуется как бы целый замок пузырей. Введенный воздух придает воде такую плотность, что она выдерживает некоторое давление, не разрываясь. Но лучше всего это замечается в пене и в снеге, которые приобретают такую плотность, что их почти можно резать, хотя они и представляют собой тела, образованные из воздуха и воды, а то и другое – текучие тела. Все это ясно указывает, что жидкое и твердое суть только ходячие и опирающиеся на чувство понятия; на деле же всем телам присуще стремление избежать разрыва. В однородных телах (каковыми являются жидкости) оно слабо и шатко, а в сложных и разнородных телах оно более живо и сильно, потому что прибавление разнородного связывает тело, а введение однородного его распускает и ослабляет.