Великолепная Софи (В поисках любви)

Хейер Джорджетт

– Я тоже, – ответил он. – Я считаю, что нам надо почаще выезжать вместе, Силли. Как думаешь, захочет ли кузина увидеть Кина? Кажется, он играет в новой пьесе в Лэйне.

Сесилия была уверена, что Софи захочет, но прежде чем мистер Ривенхол стал заботиться о билетах, хорошее взаимопонимание, установившееся между ним и Софи, стало заметно уменьшаться. Лорд Чарльбери, послушно следовавший рекомендациям своей наставницы, попросил леди Омберсли о чести устроить небольшой театральный вечер для нее, ее дочери и ее племянницы. Мистер Ривенхол очень благосклонно отнесся к этому проекту, но когда позднее выяснилось, что приглашен также и мистер Фонхоуп, его настроение претерпело сильное изменение. Вечер удался на славу! Даже

леди Омберсли, которая заметно расстроилась, узнав о неожиданном присутствии мистера Фонхоупа, поддалась объединенным усилиям хозяина и его друга, генерала Ретфорда, приглашенного специально для нее, отвлекать от мрачных мыслей. Пьеса оказалась изумительной; Кин играл превосходно; вечер завершился изысканнейшим ужином в «Пьяцце». В общих чертах о вечере мистер Ривенхол услышал от своей матери, но кое-что добавила Сесилия, которой не терпелось рассказать ему, как она наслаждалась. Она сказала, что у Софи было хорошее настроение, но не упомянула, что это настроение нашло выход во флирте с их хозяином. Сесилия с радостью увидела, что ее отвергнутый поклонник не предается скорби, также с радостью констатировала, что не имеет склонности к занятию, которое в таком невыгодном свете показывает ее в остальном очаровательную кузину. Что же касается желания лорда Чарльбери показать Софи, как его отец, ужасный повеса, брал табак с женской ладошки, и то, что Софи немедленно протянула свою руку, показалось Сесилии слишком! Она с радостью сознавала, что Огэстес никогда не будет вести себя так вызывающе. У него и мысли подобной не возникло в этот вечер. Трагедия, которую он увидел, возбудила в нем стремление написать лирическую драму, и хотя как гость он вел себя безупречно, Сесилия подозревала, что его мысли были очень далеко.

Но как бы ни был плох этот вечер, мистер Ривенхол считал, что худшее еще впереди. Пока лорд Чарльбери болел, самым частым кавалером Софи (или, как грубо заклеймил его мистер Ривенхол, ее чичисбеем) был сэр Винсент Тальгарт. Однако вскоре его сменил лорд Чарльбери. Он верхом встречал Софи в парке по утрам; во время прогулки его видели в ее фаэтоне; он дважды танцевал с ней у Ольмака, в его экипаже они ездили смотреть военный парад, и он даже сопровождал ее в Мертон. Его светлость не скрывал, что получил огромное удовольствие от поездки, богатая и томная натура маркизы произвела на него сильное впечатление. Он признался Софи, что с радостью провел бы в ее компании вдвое больше времени. Леди, заявил он, уставшая развлекать утренних гостей и под их изумленными взглядами закрывшая глаза и заснувшая, была чем-то выдающимся и исключительным. Софи улыбнулась и согласилась с этим, но втайне она была слегка расстроена. Ее очень поразило то, что в гостях у маркизы она увидела сэра Винсента.

Однако не один сэр Винсент посещал маркизу; ее краткое пребывание в Пултери привлекло к ней внимание джентльменов, которые наслаждались ее гостеприимством еще в Мадриде; но все же он был ее самым прилежным гостем. Ее посетили майор Квинтон, лорд Френсис Волви и мистер Фонхоуп. Цель визита мистера Фонхоупа вскоре стала ясна, он задумал написать трагедию о Дон Джоне Австрийском, так как считал, что короткая, но славная жизнь этого человека была отличной темой для лирической драмы. Он уже наметил сюжетную линию, которая заканчивалась смертью его героя от лихорадки. Он полагал, что маркиза станет незаменимым консультантом в деталях испанского быта и обычаев, что поможет ему в написании его шедевра. Однако на деле оказалось, что об обычаях шестнадцатого века в своей стране маркиза знала значительно меньше его, но она была не из тех, кто отговаривает красивых молодых людей от посещения своего дома, поэтому сонно улыбнулась ему и пригласила приехать снова, когда она будет одна.

Софи, которая не связывала с мистером Фонхоупом ни одного атрибута мужчины, была сильно удивлена, узнав, что он ездил к маркизе на

чистокровной кобыле, которой не отказалась бы владеть и она сама. Он возвращался в Лондон рядом с ее фаэтоном и, как она заметила, хорошо управлялся с красивым, игривым животным. Она призналась лорду Чарльбери, что для него будет лучше, если Сесилия никогда не увидит своего поэта верхом.

Лорд Чарльбери вздохнул.

– Не подумайте, дорогая Софи, что мне не нравится ваше общество, но куда это меня заведет? Может, вы и знаете, а лично я нет!

– Надеюсь, туда, куда вы стремитесь, – серьезно ответила она. – Прошу вас, верьте мне! Уверяю вас, Сесилии наверняка не нравится, что вы увиваетесь вокруг меня!

Сесилия не единственная не извлекала удовольствия из этого спектакля. Мистеру Ривенхолу – вероятно потому, что он до сих пор лелеял мечты о браке Чарльбери с его сестрой, – он также очень не нравился; а лорд Бромфорд, чувствуя себя оттесненным, питал такую враждебность к своему сопернику, что не мог относиться к нему даже с притворной любезностью.

– Мне кажется невероятным, – поверял он своей главной стороннице, – что мужчина, который волочился за одной женщиной – как говорится – и причем очень-очень долго, оказался настолько непостоянен, что в такое короткое время переключил свое внимание на другую! Признаюсь вам честно, я не понимаю такое поведение. Не поезди я, дорогая мисс Рекстон, немного по свету и не изучи слабости человека, я был бы в полной растерянности! Не побоюсь сказать вам,что я всегда недолюбливал Чарльбери. Егоповедение не удивляет меня. Я просто огорчен и, добавлю, поражен тем, как обманывается мисс Стэнтон-Лейси!

– Несомненно, – любезно сказала мисс Рекстон, – леди, которая жила на Континенте, видит происходящее в совсем другом свете, чем такие бедные домоседки, как я. Думаю, флирт —довольно обычное развлечение у иностранных леди.

– Дорогая сударыня, – сказал его светлость, – должен вам признаться, что я большой сторонник путешествий леди. Однако они не кажутся мне необходимым элементом образования слабого пола, чего нельзя сказать о мужчинах. Я не удивлюсь, узнав, что нога Чарльбери ни разу не ступала за пределы острова, что еще больше заставляет меня поражаться расположению мисс Стэнтон-Лейси к нему.

Враждебность лорда Бромфорда была отлично известна его сопернику. Однажды, галопируя с Софией по Роу, Чарльбери сказал ей:

– Я буду счастлив, если мне удастся выбраться из этого маскарада невредимым! Софи, вы хотите, чтобы меня убили, а, негодяйка?

Она рассмеялась.

– Бромфорд?

– Он или Чарльз. Надеюсь, что меня вызовет Бромфорд. Полагаю, он не попадет в стог сена с двенадцати ярдов, что же касается Чарльза, то он превосходный стрелок.

Она повернулась и посмотрела на него.

– Неужели вы действительно так считаете? Чарльз?

Он вернул ей взгляд, испытующе глядя на нее.

– Да, мадам наивность! Несомненно! За неуважение к его сестре! Скажите мне – вы всегда откровенны – вы постоянно сводите людей, куда бы вы ни приехали?

– Нет, – ответила она. – Нет, пока я не убеждена в том, что так будет лучше для них!

Он засмеялся. Он все еще смеялся, когда они повстречали мистера и мисс Ривенхол, которые верхом ехали им навстречу.

Софи приветствовала родственников с неподдельным удовольствием и одновременно выразила удивление, увидев Сесилию за занятием, к которому та была не очень привержена. Она и Чарльбери повернули коней, чтобы ехать рядом с Ривенхолами. А когда, спустя некоторое время, мистер Ривенхол предложил ей отстать от остальных, она не возразила и перешла на спокойный аллюр. Она сказала:

– Мне нравится твой гнедой, Чарльз.

– Ты можешь любоваться им, – недовольно произнес мистер Ривенхол, – но не вздумай кататься на нем!