Великосветский прием
Шрифт:
Для начала Нико достал из бумажника маленький пакетик кокаина, неторопливо высыпал его на карманное зеркальце и разделил на две дозы. Потом он запрокинул голову и глубоко вдохнул. Когда кокаин подействовал, по его телу пробежала судорога.
– Раздевайся, – грубо приказал он.
До смерти перепуганная, Джетта начала неловко расстегивать костюм, цепляясь пальцами за петли. Под костюмом на ней были только колготки. Она впервые устыдилась своего безупречного тела и почувствовала себя беззащитной.
– Снимай все, – ледяным
– Прошу тебя, Нико, дорогой, – всхлипывала она, – я... я понимаю, что ты сердишься, но я никогда не... я только немного кокетничала. Совсем невинно. Он увлекся мною. И не он один.
Джетте показалось, что его колючий взгляд немного смягчился.
– Ты на меня действуешь как кокаин, Джетта. Ты самый лучший наркотик. Это тебя спасло. – Он начал расстегивать рубашку.
Нико набросился на нее как зверь. Он овладел ею сзади, яростно вонзаясь в ее застывшее тело. Джетта поняла, что ему противно смотреть ей в лицо. Сама она не чувствовала ничего, кроме боли.
Она безропотно сносила эти мучения, лишь изредка испуская жалобные стоны. Однако она понимала, что Нико, несмотря ни на что, любит ее и не сможет от нее отказаться. Сознает ли он это? Он не нарочно делает ей больно. Со временем он успокоится.
Ведь она так его любит.
Нико умчался на своем глянцевом «BMW» навстречу огням Лос-Анджелеса. Он чувствовал себя опустошенным и усталым. Кокаиновый дурман рассеялся. У него стучало в висках.
Puttana. Потаскуха.
И все же он не знал ничего более захватывающего, чем миг обладания Джеттой. Возможно, он любил ее больше, чем ему всегда казалось. Она была красива и на удивление непосредственна, делала и говорила что хотела, и это подкупало его.
Повернув на Голливудский бульвар, Нико сбавил скорость и принялся разглядывать совсем юных девчонок, по-детски круглолицых, увешанных цепочками и затянутых в черную кожу. Ни одна из них и в подметки не годилась Джетте. Черт побери. Напрасно он сделал ей больно.
Утром надо будет позвонить в цветочный магазин и заказать для нее огромный букет роз.
Нико знал, что на языке цветов красные розы означают глубокую страсть, а белые – легкое увлечение, не перерастающее в серьезное чувство.
Он решил послать ей белые розы.
Битси вернулась в полшестого утра. У нее ломило все тело – не так-то просто заснуть в машине. Ее мучили кошмары: будто в нее снова попала пуля и разворотила все лицо, будто она ведьма и люди шарахаются от нее, как от прокаженной. Она боялась ложиться спать.
В последнее время Битси постоянно клокотала от злости. Если бы она смогла выплеснуть накопившуюся ярость ей бы стало легче.
Она устало потащилась вверх по
В квартире был полный кавардак. Из всех пепельниц вываливались окурки. В воздухе висел густой табачный дым. Повсюду валялись пластмассовые стаканы, грязные тарелки с присохшими объедками, банки из-под пива, винные бутылки, использованные шприцы. Со стола свисали кружевные трусики.
Вся квартира пропиталась тошнотворным запахом. Пересиливая себя, Битси распахнула окна, достала пару черных мешков для мусора и принялась за уборку. Она сомневалась, что Ингрид в ближайшее время будет в состоянии навести порядок.
Когда Битси рылась в шкафчике под раковиной в поисках освежителя воздуха, она случайно наткнулась на закрытый отсек, который был едва заметен.
– Ингрид, – спросила Битси ближе к вечеру, когда Ингрид наконец появилась из своей комнаты, – тебе это о чем-нибудь говорит?
Она показала подруге коробку из фирменного магазина, которую нашла под раковиной. Там лежали разрозненные предметы: сломанный игрушечный мотоцикл, целлулоидная кукла с исковерканной головой, старая газетная статья и фотография, изображающая двух людей с бокалами в руках.
– Где ты это взяла?
– Под раковиной. Там есть тайник.
Ингрид пожала плечами:
– Джанкарло как-то чинил раковину, вот ему и взбрело в голову устроить тайник.
Битси уставилась на нее, припоминая все, что когда-либо слышала от Ингрид.
– Почему ты мне никогда об этом не рассказывала?
Ингрид тяжело опустилась на диван.
– Я об этом и думать забыла. Понятия не имею, для чего это ему понадобилось. И вообще, какая разница? Джанкарло не вернешь. Не хочу больше о нем вспоминать.
Битси унесла коробку к себе в комнату, высыпала содержимое на кровать и стала перебирать предмет за предметом: мотоцикл, кукла, газетная вырезка, фотография.
Зачем Джанкарло все это припрятал? Она пробежала глазами заметку о какой-то дорожной аварии в Лондоне, затем рассмотрела фотографию конгрессмена Дерека Уинтропа и его сестры Александры Уинтроп, самой красивой дебютантки того сезона.
К чему бы это?
Битси легла на кровать и закрыла глаза. Она расслабилась и попыталась выстроить цепочку: кукла с болтающейся головой... газета... смерть... двое богатых людей из высшего общества...
Шантаж.
Она села. Сердце учащенно забилось. Что, если Джанкарло кого-то шантажировал, к примеру, Дерека Уинтропа или его сестру? Какая-то бессмыслица; но чем больше она об этом думала, тем тревожнее становилось у нее на душе.
Ей не сиделось на месте. Она подошла к большому зеркалу, от которого в последнее время старательно отворачивалась. На нее смотрело ее собственное лицо, ставшее чужим. Дрожащими пальцами она потрогала тонкие шрамы вокруг правой глазницы.