Веллоэнс. Книга первая. Восхождение

Шумеляк Андрей Мирославович

Внутренности преобразились и грязные трухлявые развалины стали

просторными светлыми палатями. Путники нежились на кожаной софе, посреди

зала переливался цветами радуги игривый фонтан. Стены вытесаны из белого

мрамора и прекрастно обточенные колонны подпирают потолок, уходя ввысь на

четыре человеческих роста. Справа винтовая лестница вела, видимо, в башенку для

покоев. На столе возник легкий дымок – рассеявшись, обнажил пару фарфоровых

чашек. От каждой

вилась тоненькая струйка, веяло хвоей и медом. Напротив софы

засветился силуэт человека. Авениру голос показался странно знакомым:

– Я колдун древнейшего рода, из племени Лиартового древа, хотя… какое

племя, это тогда были лишь кланы. Зовите меня Фитрич. Марх, ты ли это? Я твою

мать помню еще девочкой, кареглазая оторва была, в веснушках вся… Ой, а как

бывало, подбежит ко мне – дядько, дай медовый пряник. Гляжу, возмужал совсем.

Давненько тебя в селении не было. Ой, что это я, забрешился. Какое селение.

Витрбаш городом же стал. Ай-яй-яй…

Тарсянин слыхивал всякое, но подобного заявления не ожидал. Глаза заметно

округлились:

– Дед Фитрич, так ты взаправду колдун?

Старик улыбнулся:

– Нет, булки на углу пеку. Деткам на потеху.

– Как…

Колдун погрустнел, принялся гладить бородищу:

– Не все так легко в нашем мире. Подчас знания и умения оказываются никому

не нужным мусором. Время меняется, казалось бы, незаметно. И вдруг ты уже как

лапоть с прорехами, а вокруг все в сапогах из кожи бычьей вышагивают. Мед

невыгодно стало добывать еще в молодости, мороки много – собери, вывези. О

пчелах заботиться тяжко. Ну и стал я подучиваться. То тут, то там. На сходки

ведовские собирался. Я ж на отшибе живу, вот ко мне и захаживали ведьмаки, чародеи и остальные, коих честной люд чурается. А как я гостей принимаю, ты

знаешь – все секреты раскрывают. К тому ж у меня этот, дар чародейский

открылся…

Марх знал. Фитрич в свое время был зажиточным, деды его состояния копили, в еде да питие себе отказывали – но странников принимали, как царей, в роду у них

это. Мальчонку кормил до отвала – и медку и барашка не жалел. Еще и с собой даст

сотовый ломоть, да печенки в придачу.

– Зачем плеть гремучую поставил? Людей же губишь.

Авенир смотрел на призрачный образ пристально, опасаясь, что ненароком

обладатель знакомого голоса исчезнет. Фитрич по-видимому, никуда не собирался.

Он отпил из призрачной чашки, выпустил довольное «ух-х-х», да прищурился, разглядывая молодого волхва.

– Внучек, да тропиночка моя хорошему человеку ничего не сделает. От воров и

грабителей поставил. Да и любопытные чтоб не шастали. В наше-то

время…

– Мы тут вещицу нашли, признаешь, чья? Нир, доставай.

Юноша выудил из мешка плотно оплетенный жилами сверток. Чародею не

нужно зреть, что под тряпками – от ятагана исходила сила, которую Авенир

чувствовал всем телом. Она будоражила и манила. Марх же или совершенно

невосприимчив к бесконтактной энергии, или только делает вид, но сидит в кресле

прямо, неподвижно – тараном каменным не сшибешь.

Старик подался вперед, присвистнул:

– Камушек мой нашли, рубинчик заговоренный! Не зря я про жилки

сообщеньице оставил. Сколько же годков назад-то его украли?

– Тангир, бывший наемник, булыжник этот нашел. И в ножик вставил. Да так

вставил лихо, что демоном домашним обзавелся.

– Вот, шельмец! Да если б он здесь был…

– Был. Плетенка твоя им поужинала.

– А, ну тогда хорошего ей сна и пищеварения. На ночь то кушать вредно.

Сидели молча, распивали чай. В чашках возникало питие, точно угадывая

вкусы гостя, на блюде без остатков исчезали объедки и возникали яства.

«Умеет дед пузо уважить» – думал Марх. Вчера сабельщик чуть было не

поддался демоническому наваждению ятагана. Убил бы беззащитного купца – впал

бы в рабство Ригура, стал бы таким же одержимым. А так, хотя лишь царапнул – но

и теперь к заклятому клинку месяц не прикасаться, волю потеряет. Спрашивать

соратника о жилах тогда он не стал, не до того было.

Вздохнул – эх, воротит парень с воинской стези, круто воротит. И все в

ворожбу свою, травничество да волхвование. Тарсянин не любил волшебство -

сталь против магии несильна. Можно конечно, на ошибке мага подловить, все

ошибаются. Вот только маги реже. Близко не подпустят, все норовят огнем пожечь, иль скотного ящера напустят – пока разберешься, ведьмак уж за пять верст улетел.

– Зря ты колдовство не привечаешь.

Дед Фитрич раскачивался в воздухе. Перед тарсянином возникла резная

трубка. Тот пожал плечами, закурил.

– За что вас привечать? Лекарей можно еще стерпеть, а вы?

– Мы все – части одного целого. Ты, например, воин – дитя огня. Твой дух

пламенеет и рвется в жажде битв. Я – колдун. Мой духовный прародитель – небо.

И я хочу все понять, обозреть, тянусь познать мир, в котором живу и создаю

ежечасно. Мир же, это как весы, в котором на одной чаше – зло, на другой – добро.

Как есть воины, стоящие на стороне Зла, так встречаются и добрые маги. Ну, и

бегают туда-сюда. Вот, – дед кивнул в сторону Авенира – как твой напарник. Его