Велосипед судьбы
Шрифт:
– Мороженое-ассорти, стакан мангового сока, чай на двоих, вот это пирожное, и мне кусок яблочного штруделя.
– Сию минуту! – Анджела унеслась на кухню.
– Простите, не думал, что меня узнают, – сказал Данька. – Я тут давно не был.
– А как становятся принцами? – спросила Одри.
– В общем случае – надо родиться у короля и королевы. Но это не про меня.
– А как ты стал принцем?
– Спас принцессу. Это давняя история, я думал, все забыли уже.
– Кино же вышло! – сказала официантка, принесшая большую чашу, полную разноцветных
Она поставила посудину перед Одри и указала рукой в окно:
– Вы разве не заметили?
На стене дома напротив огромный рекламный экран, на котором крутится ролик:
«Смотрите в кинотеатрах! Новейший блокбастер «Судьба принцессы Ольги»! Драматическая история великой любви и низкого коварства, благородства и предательства! Великолепные спецэффекты! В главных ролях – сами герои! Потрясающая достоверность внешности, восстановленной по подлинным видеозаписям времён Большого Кризиса!»
Надписи сменились видеонарезкой – видимо, из самого фильма. Рыжая, как огонь, синеглазая красавица смотрит в такие же синие глаза Даниила, их губы сближаются… И кадр сменяется какой-то перестрелкой, где Данька, в неизменных тёмных очках, палит, закусив губу, из огромного револьвера. Потом что-то взрывается, куда-то мчатся какие-то машины, широкоплечий накачанный бородач в тонкой короне на высоком лбу протягивает руки вслед уходящей в закат рыжеволосой фигурке, потом он же, уже в каком-то официальном наряде, прижимает к необъятной груди Даньку, вручает ему какие-то регалии… И снова бегущий текст: «Смотрите в кинотеатрах!»
– Боже, какой кошмар, – с чувством сказал Даниил.
– А у вас правда была такая любовь, – замирающим голосом спросила Анджела, – с принцессой Ольгой? И у вас…
– О господи! – воскликнула она, уставившись на Одри. – Её глаза! Как я сразу не догадалась! Это же ваша дочь! Дочь принцессы Ольги! Божемой, божемой, божемой, все просто умрут, когда я это расскажу! Да я цены подниму в десять раз – и всё равно очередь будет отсюда и до кольцевой дороги! У меня в кафе была дочь принца Даниила и принцессы Ольги!
– Анджела! – укоризненно сказал Данька.
– Да киношники мне… Да я… Да все… Божечки, божечки, я сейчас умру!
– Никакая я ему не дочь, – недовольно сказала Одри, но её никто не услышал.
– Анджела! – сказал парень громче. – Послушайте меня!
– О нет! – девушка испуганно прижала руки к груди. – Только не запрещайте мне! Я не посмею ослушаться запрета принца, но я же лопну, если никому не расскажу! Взорвусь и разлечусь на кучу маленьких Анджелок! Это слишком жестоко, принц Даниил, вы не можете так со мной поступить!
– Анджела, – вздохнул он. – Пять минут помолчать вы сможете? Не взорвётесь?
– Пять минут? Очень постараюсь!
– Скажите мне, когда был Большой Кризис?
– Три года назад. Как раз в честь трёхлетия сделали фильм.
– Сколько, по-вашему, этой девочке?
– Ну, лет восемь?
– Десять! Мне десять! – сердито сказала Одри.
– И вас ничего не настораживает в этих цифрах?
– А что? Ах да…
– Мне было четырнадцать, киношники сделали меня взрослее. Ольге было семнадцать. Не было между нами никакой «истории великой любви». Никаких взрывов и погонь тоже не было. И если бы я попытался выстрелить из такого револьвера, – Данька показал на экран, где как раз повторялся этот кадр, – то переломал бы себе руки. У него же отдача, как у гаубицы. Анджела, это просто кино! Они синтезировали мою внешность по записям с камер наблюдения, но это не я, и настоящая история была совсем не такая драматичная.
– Как скажете, принц Даниил, – вздохнула Анджела. – Кино значит кино. Сейчас принесу вам чай и пирог.
Но Василисе показалось, что Данькина речь её не переубедила.
– Очень вкусное мороженое, – сказала Одри. – А где здесь туалет?
– Я думаю, что за дверью с надписью «Туалет», – показала пальцем Васька.
– Ой, не заметила. Скоро вернусь, – девочка слезла с высокого стула и направилась к заветной двери.
– Так ты тут народный герой? – спросила Василиса. – Про тебя кино снимают? А памятник тебе на главной площади стоит?
– Ох, надеюсь, что нет! Там, вообще-то, конная статуя Степана Первого Основателя всегда стояла. С саблей.
– А может теперь там ты? Тебе пойдут конь и сабля, мне кажется…
– Вась, не надо глумиться. Мне и так крайне неловко. Понятия не имею, почему Император допустил на экраны эту чушь… – он махнул рукой в сторону окна. – Ты только не подумай, что я притащил вас сюда специально, чтобы вот так нарисоваться. Я был уверен, что меня все благополучно забыли за три года. Да и забыли бы, если б не кино… И у меня правда ничего не было с Ольгой! Клянусь! Она была на три года старше и настоящая принцесса, а я просто мелкий самоуверенный не по годам корректор. Да и обстоятельства не располагали к романтике – выжили мы буквально чудом.
– Я хочу услышать эту историю! – заявила Василиса.
– А что услышала я! – Одри вернулась из туалета, хихикая. – Там отличная слышимость с кухни, а на кухне телефон.
– И что?
– Анджела кому-то рассказывает, что ты тут инкогнито с дочерью принцессы Ольги, которая стала старше благодаря твоему колдовству. И вы прибыли, чтобы официально сделать её – то есть меня – принцессой. И что Анджела готова кому-то это рассказать за какие-то там деньги. Кажется, очень большие, потому что они торгуются. Кстати, а что полагается принцессам? Может, мне согласиться?
– Принцессам тут полагается пятнадцать лет непрерывной дрессировки, а потом династический брак с кем укажут. Ольгу не пришлось долго уговаривать.
– Ладно, тогда я, пожалуй, не буду претендовать на престол.
– Император Степан будет очень тебе благодарен. Ну что, поели? Поехали отсюда, пока на экраны не вышел фильм «Одри, тайная наследница».
– Уверена, он соберёт в прокате миллионы! – засмеялась Василиса.
Когда они вышли из кафе, рядом с визгом тормозов остановились три огромных чёрных микроавтобуса.