Велосипед судьбы
Шрифт:
– Я думала, ему хватит! Могло же критануть, ведь могло же?
– Твоим «лучом света» только мух бить! Ты хилер!
– Это несправедливо! Я тоже хочу сражаться!
– Сражаться каждый дурак может! А ты единственная на всю пати лечилка! Это важнее!
– Честно?
– Конечно! Твой персонаж – самый ценный.
– Спасибо!
– А ты, бестолочь, его убила с дури ума об какого-то паршивого огра! Оставила пати без хила!
– Ничего, ты же паладин, воскресишь на следующем ходу!
– Если захочу тратить
– Эй! – забеспокоилась Катя. – Ты так не шути! Если не воскресишь, я плакать буду! Долго! Всегда!
– Устанешь.
– А вот и нет!
– А вот и да! Жидкость кончится – и всё.
– А я чаю выпью – и снова заплачу! Нет, ну, правда, братик, так нечестно! Воскресишь же? Ну воскреси!
– При одном условии! – сказал Данька, снимая сестру с рамы. – После обеда мы берём в сарае твой велик, и я учу тебя ездить!
***
– Продуло меня, что ли, где-то? – ворчал за обедом папа. – Голова болит и насморк.
– Может, аллергия? – спросила мама, наливая ему борщ. – Сейчас май, много чего цветёт.
– Может, и аллергия. Сейчас бы рюмочку принять, но работы сегодня ещё много. Слишком близко мы к столице, а оттуда многие хотят свалить. Приходится объяснять людям про карантин, но никто не хочет слушать. Каждый думает, что именно его это не касается. Скандалят, пишут жалобы, требуют впустить в город. Я их понимаю – у многих тут родственники, а в столице чёрт те что. Но не пускаем, потому что тут либо всех, либо никого. Некоторые со вчера сидят в машинах на кордоне, лишь бы назад не возвращаться. Очень напуганы, многие с детьми.
– Бедные люди!
– Сегодня вместе с пожарными начнём разворачивать временный карантинный лагерь. Уже завезли туалеты, военные обещали дать палатки. Если продолжат прибывать, то придётся отдать под них пансионат в пригороде. Вроде бы писали, что инкубационный период небольшой, так что незаболевших будем потихоньку пропускать. Пока думаем – неделю держать в карантине. Включи телевизор, пожалуйста.
– За обедом?
– Знаю, знаю. Но что делать – другого времени у меня нет.
Мама нажала кнопку на пульте.
– …Чрезвычайное положение! Вводится комендантский час. Оставайтесь дома, избегайте выходить на улицу без веской причины. Если вы заболели, сообщите об этом в медицинские службы по телефону, вас поставят в очередь на госпитализацию. Принимайте рекомендованные препараты – обезболивающие и противовирусные, витамины, обильно пейте воду. Торговые точки, кроме продуктовых и аптек, предприятия общественного питания, образовательные учреждения и предприятия сферы развлечений закрыты до особого распоряжения властей. Государственные и муниципальные органы работают в ограниченном режиме.
– Какой кошмар! – сказала мама. – Надеюсь, у нас до такого не дойдёт.
– Для этого и нужен карантин, – ответил папа. – А ты ещё уговаривала меня переехать в столицу.
– Это не аргумент, – сердито сказала мама. – Эпидемия закончится, а провинциальность останется с нашими детьми на всю жизнь.
– Не вижу в ней ничего плохого…
Данька вздохнул – этот спор продолжался уже не первый год. Лично его жизнь в маленьком городке полностью устраивает. А в музей можно и на каникулах съездить – ночь в поезде, и все музеи твои.
В телевизоре закончилось официальное обращение и пошли новости.
– Вирусологи сообщают, что идёт работа над созданием вакцины. Она затруднена тем, что вирус быстро мутирует. Новый штамм, выявленный на днях, демонстрирует уникально высокую контагиозность и короткий инкубационный период. От заражения до проявления первых симптомов проходит иногда менее суток, также более выражены менингеальные симптомы – головная боль, расстройства восприятия. На сегодня каких-либо сроков появления вакцины не названо! – тревожным тоном вещал корреспондент. – Также нет официальных данных по смертности. Однако посмотрите на этот автомобиль за моей спиной!
Камера сделала наезд, приближая изображение. Сквозь фигурную кованую ограду стала видна внутренняя парковка больницы.
– Рефрижераторы мы уже показывали, но обратите внимание на фургон! Судя по характерной трубе над кузовом, это так называемый «инесератор» – передвижной аппарат для сжигания биологических отходов. Его ещё называют «мобильный крематорий». Видимо, рефрижераторов уже не хватает. Такие автомобили замечены возле всех крупных госпитальных центров столицы. А теперь послушаем, что говорят по этому поводу простые люди!
Дальше пошла нарезка интервью.
– Мой муж в госпитале уже третий день, а мне ничего не говорят! Дозвониться невозможно, линия перегружена, в регистратуре отказываются давать справки! – со слезами на глазах жалуется в камеру пожилая женщина. – Я даже не знаю, жив ли он!
– У нас вся семья болеет! – рассказывает девочка чуть старше Даньки, стоящая возле магазина. – И мама, и папа, и бабушка! Только я могу за продуктами выйти, они лежат, им совсем плохо! Таблетки не помогают, а врач не приходит! Мы ещё позавчера записались, но нам отвечают только: «Ждите своей очереди»!
– Это биологическое оружие! – вещает какой-то дед. – На нас напали, и я не понимаю, почему мы до сих пор не объявили войну!
– Власти скрывают! – кричит в камеру экзальтированная женщина. – Тысячи трупов! Тысячи! Бульдозеры! Братские могилы! В моргах мёртвых ставят стоймя, потому что класть уже некуда!
– Выключи этот бред, – сказал папа. – И без сумасшедших всё достаточно плохо. Торговля загибается, производство встало, перевозки остановлены, про туризм я уже и не говорю. Даже если эпидемия прекратится завтра, мы будем год расхлёбывать последствия.