Вельтаншаунг. Уровень второй
Шрифт:
Слышу еще топот. Это вламывается подразделение уже со двора замка. Да сколько же их там на одного мальчишку!
И тут мне приходит в голову простая и ясная мысль.
У меня за поясом остался еще один «сюрприз». На, получай фашист гранату!
Секунда – и громыхнуло. Взрыв был настолько сильным, что сверху, где-то надо мной, обрушилась лестница.
Когда же я выскочил наружу: размер разрушений меня впечатлил. Балка над входными дверями в башню не выдержала, проход оказался завален. Трупы валялись всюду исковерканные, окровавленные, мерзкие.
Лестницу разметало взрывом на целый проем. Я оказался в каменном мешке.
Локация: руины башни
Подпрыгнуть и повиснуть на верхней уцелевшей ступени никак не удавалось. В пятый раз при приземлении я поскользнулся и растянулся на обломках, ударившись коленкой так, что брызнули слезы.
Нахрапом здесь ничего не добиться. Тут думать нужно, соображать. Я сел на руины, залез в вещмешок и с тоской осознал, как там много всего бесполезного. Но: ни хлеба, ни тушенки, ни кока-колы – ничего! Нет ни комплекта одежды, чтобы переодеться, ни влажных салфеток, ни туалетной бумаги. Вот как тут культурному человеку войну вести? Мне мир спасать, а я не только голодный, но и не облегчившийся!
Разорванные немцы плохо пахли. Вернее, они смердели хуже канализации. Поймал себя на мысли, что к запахам начинаю даже привыкать. Но долго прятаться здесь, вдыхая «ароматы» – немыслимо! Разве что только потерпеть немного.
Нужно выбираться.
Скоро тела начнут гнить. Слетятся мухи, приползут черви, зловоние усилится.
А, кроме того, если у немцев рухнуло перекрытие в башне, они не станут сидеть, сложа руки. Живо пригонят рабов из концлагеря, заставят расчищать завалы, вытаскивать тела. Тут-то меня и обнаружат, такого красавца. А я ни петь по-немецки, ни танцевать.
Вдоль стены, украшая лестницу вместо гобелена, висел гигантский нацистский флаг. Он заканчивался намного выше не обрушенных взрывом ступеней, держался на растянутой бечевке, как вымпел. И длины этой веревки, если ее сорвать, мне бы хватило, чтобы влезть по ней, точно по канату, наверх. У края ступени даже штырь имелся, на который можно петлю накинуть.
Я выстрелил, метясь в крепление знамени. На голову мне посыпалась известковая пыль. Но красное полотнище невозмутимо висело на своем месте.
Это как в квесте. Нужно найти что-то вроде волшебной рогатки или забытой швабры. Но у меня есть автомат! Неужели он никак не подойдет?
Я снова пальнул. Продырявил тряпку – ничего больше. Бессмысленная затея. Тут нужно быть снайпером.
Но нельзя же ничего не делать!
Я обошел площадку, на которой меня замуровали, собрал рожки с пулями, сложил их в мешок.
Делать было нечего. Сразу захотелось есть. Сильно.
До этого момента у меня не было ни одной свободной секунды и казалось, что геймер в игре – как привидение: не кушает, не гадит, только шлендрает по коридорам, убивает немцев, стремясь вырваться на свободу.
Привидения…
Может быть, я тоже умер в реальности, и возвращаться мне некуда.
Сразу представились мама с папой у стола, на котором стоит стакан, накрытый засохшим куском хлеба подле моей фотографии с черной ленточкой.
И мне, как привидению, тоже не покинуть этих стен. Перебью гарнизон, немцы пришлют новых. И так – целую вечность!
Я утер слезу, шмыгнул носом. Нельзя раскисать! Враги только на это и надеются. Русские – не сдаются!
Нельзя достать веревку, так пойдем другим путем!
Поплевал на руки и попробовал подтащить к нависающим сверху ступеням обломки кирпичей и цементные блоки, чтобы повыше стало. Ох, не легкая это работа!
Приходилось упираться спиной и отталкиваться ногами, но каменюки, как назло, вообще, не двигались. Тут нужен был волшебный рычаг. Однако никакого ломика рядом не наблюдалось.
Через полчаса я сидел на камне мокрый от пота, злой и еще более голодный. Достать до верхней лестницы никак не получалось.
Если бы я был по другую сторону монитора, то решил бы, что верхние локации просто не прописаны, там – конец электронного мира.
Это как горы, на которые невозможно вскарабкаться. Именно так программисты очерчивают путь юнита уже за стенами магических замков.
Двигаться можно по лощинам, рекам, даже по холмам, по этажам и лестницам внутри зданий.
Сколько раз самому приходилось вскарабкиваться на дозорные вышки, ходить по крышам, спускаться в тайные ходы в разных шутерах. Но никому никогда не удается пройти за волшебные горы. Как в жизни.
В реальности нас тоже никуда не пускают. Наш мир ограничен образованием, работой, семьей. Делать что-то действительно интересное, путешествовать ради собственного, независимого, познания мира – мы не можем. Непременно что-то случится, фатум обязательно заставит передумать. Вписаться в систему, в жизнь, означает испытывать свободу выбора в четко ограниченной со всех сторон локации нашей судьбы.
Свобода – это право побежать влево или вправо. Убить или погибнуть. Защитить докторскую и преподавать квантовую физику другим, таким же подопытным мышам, или восстать, доказать лживость теории построения мира, быть осмеянным и непременно спиться – абсолютно все эти модели прописаны в игре нашей жизни, заложены в компьютер истории.
Стоп!
Это не мои мысли. Это какие-то радиоволны, что посылают мне свихнувшиеся башни и подземелья.
Похоже, мистический замок, наполненный фашистами, словно трупными червями, и вправду, – живой. И он хочет избавиться от третирующих его немцев. Он мыслит. И его отчаяние передается мне.