Вельяминовы. Начало пути. Книга 1
Шрифт:
— Надумаешь воином стать, — вождь потрепал ее по щеке, у него были твердые, будто железо, пальцы, — приходи к нам, туда, где встает солнце. А, может, и раньше свидимся.
Марфа пришпорила свою лошадку.
Петр Воронцов смотрел на тощего, стриженого мальчишку в потрепанной черной рясе и чувствовал, как к глазам подступают слезы.
На нежных, выбеленных долгой зимой щеках плясали редкие веснушки. Марфа осторожно коснулась конской сбруи.
— Я так ждала тебя.
— Я тебя больше никогда не оставлю.
Марфа обернулась. Тайбохтой
Они медленно ехали по тропе, но Петя вдруг повернул в лес, не доезжая монастыря.
— Нам не туда.
— Езжай за мной. — Он пришпорил коня.
Они спешились на укрытой со всех сторон деревьями полянке.
— Петька, — удивилась Марфа, — ты чего меня сюда завез?
Больше она ничего не успела сказать, задохнувшись в его объятиях. Он целовал ее так, что тот единственный их поцелуй перед венчанием, который она вспоминала весь год, был мгновенно забыт.
— Где бы я тебя еще поцеловал? — пробормотал он, оторвавшись от ее губ. — Не в келье же настоятельской. А терпеть у меня больше сил нет, я и так всю зиму терпел. А как тебя увидел, подумал, что если сейчас не обниму и не поцелую, то с ума сойду.
Его руки ложились ей на плечи так, как будто она родилась именно для этого — для того, чтобы Петя ее обнимал.
— Видишь, как меня Вассиан обкорнал, — она взяла его руку и провела по своим волосам, — теперь пока еще отрастут.
— Дурочка моя, знаешь, какая ты красивая? Лучше тебя на всем свете нет. Помнишь, ты мне платье показывала? Когда в Лондон приедем, я тебе столько платьев подарю, сколько захочешь. И ко двору тебя повезу.
— Королевы? — счастливо зажмурилась Марфа.
— Королевы. Представляешь, какая ты там будешь — в шелках, в бархате, в драгоценностях. Я тебе закажу ожерелье — изумруды с алмазами, к глазам твоим.
— А где ты в Лондоне живешь? — она подумала, что так бы и стояла всю жизнь, нежась в его объятьях.
— У нас большой дом в Сити, совсем недалеко от реки. Я перед отъездом велел для тебя комнаты обставить. Там большая спальня, гардеробная для платьев твоих, кабинет. И детская рядом. — Он повернул ее к себе лицом: «И как я только все это время жил без тебя, Марфуша! Ровно и не жил вовсе».
— Расскажи еще про Лондон.
И он рассказывал, перемежая слова поцелуями, про реку, про собор Святого Павла, про Вестминстер и Хэмптон-Корт.
— А летом поедем в деревню. Я куплю усадьбу маленькую, детям там лучше будет.
— Детям? — краснея, повторила Марфа.
— Знаешь, сколько я хочу от тебя детей? — Петя улыбнулся, глядя на нее пронзительно синими, как весеннее небо, глазами. — Дюжину! Нет, больше!
Она достала из-под рясы свой крест.
— Никогда я его не снимала и не сниму, Петька, никогда.
Он достал свой — маленький, тонкий, с крохотными изумрудами.
— Ты мне каждую ночь снилась, я, когда тебя сегодня увидел, глазам не поверил, что мы наконец свиделись.
Высоко в небе прошумели журавлиные крылья.
— Нет, на Каму
— Спасибо, — Петя свернул свиток. — Думаю, до осени доберемся до Белого моря. Даже если в Новых Холмогорах опасно будет — мне Федор Васильевич дал грамоту тайную. У твоего дедушки покойного, Марфуша, там рыбные промыслы были. Поморы нас на Печенгу отправят, а там уже и норвеги рядом.
Вассиан поднялся.
— Пора на покой, завтра вам отправляться до заутрени.
Марфа покраснела и опустила голову. Петя отвел глаза.
— Ладно, — настоятель проковылял к двери. — Я схожу в церковь и вернусь — отведу тебя, Петр, в келью.
Не успела затвориться низкая, скрипучая дверь, они уже были в объятьях друг друга.
— Петьк, — губы Марфы горестно скривились, — Матвей моих батюшку с матушкой сгубил.
— Знаю, — он стер слезу с ее ресниц. — Мне Вассиан сказал. Тебе больше не придется ничего бояться, я с тобой, и всегда теперь рядом буду.
Дверь чуть приоткрылась и Марфа отскочила от мужа, сделав вид, что занята картами.
Робкий северный рассвет поднимался над слиянием рек, когда два всадника выехали из монастырских ворот. Вассиан, опираясь на костыль, перекрестил их: «С Богом!».
— Спасибо, брат! — обернувшись, крикнула Марфа и помахала рукой.
Когда они доехали до берега Вишеры, девушка, порывшись в суме, достала маленький холщовый мешочек и, размахнувшись, зашвырнула на самую середину реки.
— Что это? — удивился Петя.
— Так, ненужное, — махнула рукой девушка и направила лошадь по тропе в глубь леса.
Лошади мирно щипали прошлогоднюю траву.
Петя натянул тетиву лука, и рябчик, беспомощно хлопнув крыльями, свалился к его ногам.
— Непуганые они тут, — усмехнулась Марфа, разжигая костер. — Не то, что на Москве.
Давай его сюда. — Она стала ловко ощипывать птицу. — Вассиан меня на поварню монастырскую силком загонял. Говорил, латынь латынью, а тесто творить тоже уметь надо.
— Блины пекла? — Петя устроился рядом и поворошил дрова.
— Какие хочешь теперь могу. — Марфа насадила птицу на вымоченную в ручье ветку и пристроила над костром. — Мы, когда с батюшкой на охоту ездили… — она вдруг всхлипнула и уронила коротко стриженую голову на колени.
— Марфуша, хорошая моя, не плачь, не надо. — Пете отчаянно хотелось обнять ее, однако он только и смог, что погладить содрогавшуюся в рыданиях спину девушки.