Вельяминовы. Начало пути. Книга 1
Шрифт:
Он жил тихо, занимаясь, каждый день упражняясь в фехтовании, и два раза в неделю к нему приходила невзрачная, скромная пани Ядвига — скромная она была до того времени, пока не оказывалась в кровати. Большую часть времени он учил язык, читал и гулял.
Чем он становился старше, тем больше, — Матвей даже пугался этого иногда, — он напоминал себе покойного батюшку.
Ему внезапно стало нравиться думать — он ходил по Долгой Улице и рынку, смотрел, любуясь на Зеленую Браму — ему сказал кто-то в трактире, что здание это построено
Говорил он мало — только на занятиях с учителем, да за ежевечерней кружкой пива в порту — там, с купцами и матросами, он практиковал свой немецкий.
Так прошло три осенних месяца. Он расплатился с учителем, подарил Ядвиге жемчужные бусы, — она присела и поцеловала ему руку, — и, собравшись, уехал в Краков. Короля там еще не было, — он только двинулся с обозом из Парижа, — но Матвею надо было сначала спокойно осмотреться и завязать знакомства.
Польский у него был отменный — на Москве доставало пленников с Ливонской войны, да и за последние два года он столько намотался по этой самой войне, что языком владел изрядно.
Генрих Валуа похлопал в ладоши.
— Браво, Пьер! — крикнул он. «Все же вы, Матье, — король улыбнулся, — пока еще хуже владеете шпагой».
Вельяминов ненавидяще посмотрел на мальчишку — тот вроде и не устал, только смуглые щеки чуть зарумянились, да на лоб упали темные локоны. Дрался паршивец хорошо, надо было признать — Матвей сразу понял, что учились они оба у одного человека.
— Вот только батюшка шпаги отродясь в руках не держал, — усмехнулся про себя Матвей и поклонился королю: «Ваше величество, пусть принесут сабли. Я покажу вам, как умеет сражаться польская шляхта».
— Каков наглец! — подумал Петя. «Ну, ничего, я еще не забыл, как мечом-то драться, сейчас я его погоняю».
Воронцов внезапно вспомнил темную конюшню и голос Федора Васильевича: «Ты, Петька, маленький, да верткий. В пешем бою оно и лучше».
Сейчас перед ним был такой же маленький и верткий противник. «Он же Степанов ровесник, — вдруг, потрясенно, подумал Петя, — ему же сорок скоро. Вот же мерзавец, и не стареет вовсе». Сабли со звоном скрестились, и Матвей тихо, одними губами, сказал по-русски:
«Учись, Петруша, пока жив я».
— Ничья, ничья, — улыбнулся король. «Оба сражались достойно».
За обедом Генрих поднял вилку и сказал: «Видели вы, Пьер, подобное чудо? Здесь ими все едят — значительно приятней, чем орудовать пальцами».
— Да, ваше величество, — Петя принял от Матвея кусок жареного кабана. «Я же много времени провожу в Италии — там они давно в ходу».
— Боюсь, дома нас с этим предметом поднимут на смех, — король вздохнул. «Наши сеньоры до сих пор считают, что мужчина должен разрывать еду руками и облизывать после этого
— Разные мужчины бывают, ваше величество, — Матвей аккуратными движениями резал мясо, и Петя только сейчас заметил у него в ухе золотую, с алмазами серьгу.
— Это вы, верно заметили, Матье, — согласился король и бросил через стол долгий взгляд на Воронцова.
Король просмотрел привезенные Петей письма и закутался в меховое одеяло. В кабинете, несмотря на весну, горел камин.
— Так что мой брат? — медленно спросил Генрих. «Не доживет до лета?»
— Он давно кашляет кровью, ваше величество, — ответил Воронцов. «А с недавних пор он уже и не встает с постели».
— Законная у него только моя племянница, — король поджал губы, — да и та, как я слышал, тоже больна. Да если бы и была здорова — «сonsid'erez comment croissent les lis: ils ne travail ent ni ne filent», на французский престол никогда не сядет женщина. Значит, я, — Генрих Валуа вздохнул.
— Лучшего короля Франции и не найти, — поклонился Петя.
— Пусть возвращается, — сказал ему тогда Джон. «Лучше иметь дурака поближе, где можно за ним следить, чем далеко, где он такого наворотит — что потом этого никто не разгребет.
— К тому же, — разведчик погладил подбородок, — если он не вернется, там, в очереди на престол его младший брат Франсуа, — а тот еще глупее. И как могла такая умная женщина, как Екатерина Медичи, родить целый выводок идиотов, — не понимаю. Одна Маргарита там нормальная.
— Это ведь надо жениться, — вздохнул король. «Чтобы иметь наследников. А вы, Пьер, — темные глаза Генриха обратились на него, — вы, почему не женаты?»
— Я еще довольно молод, еще двадцати семи не было, — рассмеялся Воронцов. «Куда торопиться, ваше величество?»
— Да, действительно — тонкая, нежная рука Генриха Валуа вдруг — Петя даже вздрогнул, — легла ему на руку.
Пальцы короля поглаживали его запястье. «Вы очень красивый мужчина, Пьер, — сказал Генрих Валуа. «Ну, я думаю, вы это и сами знаете».
Петя почувствовал, что краснеет. «Спасибо, ваше величество, но…»
— Почему вы никогда не называете меня по имени? — король вздохнул и поднялся. Он был выше Воронцова, темноглазый, изящный. «Меня зовут Анри, это просто».
— Ваше величество, — Петя, было, хотел отступить, но почувствовал, как теплые губы короля касаются его губ.
— Генрих! — сказал потрясенно стоящий в дверях мужчина. «Генрих, что же это!»
— Матье, подожди! — король бросился за ним. «Подожди, не уходи, я все тебе объясню!»
Петя опустился в королевское кресло и облегченно стер пот со лба.
— Так ты меня любишь! — гневно сказал Матвей, стоя посреди спальни. «Стоит появиться здесь какому-то мальчишке, ты сразу теряешь голову. Очень хорошо, развлекайся с ним, сколько хочешь, а я уеду к себе в имения — Матвей быстро вспомнил, какое на дворе время года, — там скоро сеять надо!»