Вельяминовы. Начало пути. Книга 3
Шрифт:
Мияко подняла на него черные, ласковые глаза и он шепнул жене то, что шептал всегда, каждую ночь, уже десять лет: «cce tu pulchra es amica mea, ecce tu pulchra oculi tui columbarum».
— Как ты прекрасна, подруга моя, — подумал он, слыша далекий, приглушенный рокот моря, и затихающую музыку внизу, — как ты прекрасна.
Он вздохнул, и, перекрестив мирно дремлющую жену, — задул свечи.
Джеймстаун, Виргиния
Белокурая девочка, подобрав юбку, держа в одной руке
— Да не за что, Тео, беги, — улыбнулся Чарли Уильямс, — уже и обедать пора. Он вытащил лодку на песчаный берег и обернулся — старый Джеймстаун, что стоял на острове посреди реки, был виден отсюда, как на ладони.
— Жалко, что отец мой не дожил, — вздохнул Чарли, аккуратно сложив весла. «Видел бы он, сколько тут всего построили, и на северном берегу, и на южном. И что его понесло в этот поход на индейцев?».
Он наклонился, чтобы смотать канат и тут же рассмеялся — прохладные, нежные ладошки закрыли ему глаза.
— Миссис Маргарет Уильямс, — утвердительно сказал юноша, целуя пальцы жены, — да вы, никак, соскучились?
Сзади послышался девичий смех, и Маргарет, так и не отрывая рук, шепнула: «И очень сильно, дорогой муж». Он еще раз поцеловал простое серебряное колечко на пальце, и, обняв девушку, сказал: «Ну, сегодня же суббота, после обеда работать грех, так что, — Чарли наклонился и поцеловал каштановый, прикрытый чепцом затылок, — я весь твой, любимая».
— Смотри, — Маргарет взяла его за руку, — я намереваюсь этим воспользоваться, и сегодня, и завтра. Они рассмеялись и стали подниматься по деревянной, узкой лестнице на откос холма.
Тео стояла, засунув руки под передник, глядя на маленькое кладбище старого Джеймстауна.
«Пустите детей и не препятствуйте им приходить ко Мне, ибо таковых есть Царствие Небесное, — шепнула она и перекрестилась, вспомнив маленькую, ухоженную могилу. Рядом было еще одно надгробие, большое, и Тео всегда, вздохнув, забирала у Николаса один цветок и опустив его на серый камень, шептала: «Спите спокойно, дядя Майкл».
— А ты что тут стоишь? — Чарли потрепал девочку по голове. «Папа и дедушка сейчас приедут, они на совете, но к обеду опаздывать не будут, обещали».
— Красиво, — восторженно сказала Тео, глядя на огромную, темную реку, на корабли в гавани, на далекие, голубые вершины гор. «Папа там был, на западе, — подумала она, беря Чарли и Маргарет за руки, идя между ними к дому — большому, красивому, с крепким, высоким входом, с конюшнями и амбарами. С заднего двора было слышно кудахтанье кур.
— Как далеко, — Тео все оглядывалась на горы. «А за ними еще земля, и еще, а потом — океан.
Папа там жил, когда был маленький, с тетей Мартой и бабушкой Тео. Покахонтас рассказывала, что на севере тоже много земли, и Большая Вода. Вот бы до нее добраться, хоть когда-нибудь, так интересно!».
Они поднялись на крыльцо — из открытой, высокой двери вкусно пахло свежим хлебом и печеным мясом, —
Матвей посмотрел на карту, что лежала на длинном, чисто выструганном столе, и сварливо сказал: «Вот что, господа. Раз уж мы заключили мир с Вахунсонакоком, и его дочь у нас в заложницах — нечего даже и думать, чтобы посылать туда, — он показал — куда, — военную экспедицию. Хватит, и так мы достаточно людей потеряли, тем летом».
— Тем более, говорят, он откочевал, далеко на запад, в горы, — сказал молодой Джон Рольф.
Дэниел поймал взгляд приятеля, и, чуть улыбнувшись, подумал: «Все же дедушка из этих стариков самый разумный, все остальные привыкли, как в былые времена, — жечь и убивать.
Хватит, надоело».
Он откашлялся, и осторожно заметил: «Господа, вы же сами знаете, — у нас десяток новых плантаций заложено, нам сейчас каждые руки дороги, мы просто не можем позволить себе войну. Это слишком, — Дэниел рассмеялся, — накладно».
— Привезти сюда черных и пусть они выращивают табак, — раздался кислый голос. Мужчина выбил трубку, и, закурив, затянувшись, добавил: «Эта работа не для белых людей».
— Вот когда Виргинская компания даст вам, мистер Брамли, разрешение на торговлю рабами, — сочно ответил Дэниел, — тогда и будем это обсуждать. А пока, господа, — Дэниел увидел, как Джон Рольф едва заметно кивнул, — если вы хотите, чтобы трюмы кораблей в порту были забиты табаком до отказа, — надо не воевать, а работать.
— Тем более, — Матвей прошел к окну, и, распахнув ставни, заметил: «Господа, ну ведь договаривались же, — курить в перерывах и на крыльце, — так вот, — он обернулся к совету, — у вас ни у кого нет маленьких детей. А у меня, — мужчина погладил золотисто-седую бороду, — есть. Младенец. И я хочу, чтобы он жил в мире».
— Ловко вы их, дедушка, — едва слышно, одобрительно заметил Дэниел, когда они выходили на площадь перед зданием совета.
— А, — Матвей отмахнулся, — ты же сам знаешь, это их всегда затыкает. У них-то, — мужчина усмехнулся, — пороха на молодую жену не хватит, а тем более — он поднял бровь, — на ребенка.
Джон нагнал их и жалобно сказал: «Мистер Бенджамин-Вулф, так что там насчет обеда…
— Приходи, конечно, — улыбнулся Матвей. «Ты говорил, там у тебя какое-то испанское вино есть — неси. Ну и, — мужчина рассмеялся, — она тоже там будет, так что увидитесь».
— Я сейчас, — пообещал Джон, счастливо улыбаясь, — сейчас, домой забегу и сразу к вам.
Дэниел посмотрел вслед светловолосой голове приятеля и спросил: «Дедушка Мэтью, как думаете — поженятся они с Покахонтас?»
— А чего бы и не пожениться? — Матвей расхохотался, и направился к пристани. «Парень красивый, молодой, ровесник твой, богатый, — тоже, как у тебя, земли много. А что она не крестилась пока, так окрестится, поверь мне».
Мимо них пронеслась стайка мальчишек. «Мистер Дэниел, мы на рыбалку, уроки уже все сделали! — крикнул кто-то из них.