Вельяминовы. Начало пути. Книга 3
Шрифт:
Тео подняла невинные, каштановые глаза и ответила: «Ну что ты, они всего лишь дойдут до пристани, и все».
Джоан стерла пот со лба Марии и сказала: «Ты покричи, дома нет никого, все во дворе. Не стесняйся, покричи».
— Да мне, — Мария, тяжело дыша, уцепилась за руку мужа, — не больно. Ты…только не уходи…, Дэниел.
Он придержал жену за плечи и твердо прошептал ей в ухо: «Я всегда буду с тобой. Потерпи, совсем немножко осталось».
Мария откинула голову с распущенными, золотистыми косами и громко, жалобно застонала.
«Вот так, — Джоан
Волосы-то ваши, золотистые. Еще немножко, постарайся».
Дэниел тихо сказал ей: «Я люблю тебя, слышишь, люблю!», и Мария, плача, широко раскрыв рот, откинулась назад, прямо в его объятья.
Ребенок кричал — громко, настойчиво, и Джоан, вытерев его, передав отцу, улыбнулась: «Вот ваш Теодор, большой и здоровенький».
Дэниел покачал дитя, и вложив его в протянутые руки Марии, устроился рядом. «Мальчик, — сказала она, всхлипнув. «Наш мальчик, Дэниел. Наш сын. Папа! — она подняла глаза. «Папа, милый, у вас внук».
Матвей увидел золотистые, как сено волосы и осторожно, нежно коснулся завернутой в пеленку головы ребенка. Тот открыл младенческие, туманные, синие глаза, и поискав грудь матери, приник к ней.
— Царя Ивана Великого, — вдруг подумал Матвей, — наследник. Теодор Бенджамин-Вулф.
Господи, да кто бы мог подумать?»
Он посмотрел на дочь и зятя, — Мария положила голову на плечо Дэниелу, тот ласково обнимал жену, что-то тихо говоря, гладя ее по щеке, и услышал голос Джоан: «Я сейчас тут приберу все, и надо воды согреть, искупать мальчика. А потом и поедим».
— Да я сам согрею, — усмехнулся Матвей. «Слава Богу, с очагом пока умею управляться». Он наклонился над Марией, и, поцеловав дочь в лоб, ворчливо велел: «Чтобы не последний, слышите?»
— Обещаем, дедушка, — Дэниел посмотрел в большие, васильковые глаза жены и подумал:
«Господи, как я счастлив».
Тео поскреблась в дверь и робко спросила: «Мама Мария, а ребеночек уже родился?»
— А как же, доченька, — отозвалась та. «Иди, посмотришь на братика своего».
— Давай, мышка, — Дэниел посадил дочь к себе на колени. Матвей взглянул на них и сказал жене: «Ну, пошли, пусть семьей побудут».
Он оглянулся на пороге, и, незаметно перекрестив их — тихо закрыл дверь.
— Дорогая бабушка Марта! — Тео погрызла перо и посмотрела во двор. Дэвид сидел на расстеленном по земле лоскутном одеяле, возясь с деревянной тележкой. Джоан кормила кур. Откуда-то сверху доносился женский голос — Мария пела колыбельную.
— Дорогая бабушка Марта! У вас есть новый правнук — Теодор. Неделю назад мы его окрестили, дедушка Мэтью был крестным отцом, а я — крестной матерью, — Тео улыбнулась и продолжила писать. «Мисс Покахонтас передает большой привет тете Полли, тете Рэйчел и дяде Питеру. У нас все хорошо, я учусь, мама Мария со мной занимается музыкой, а дедушка Мэтью — французским. Как там тетя Мэри, вернулись ли они из своего плавания?
— Вот моя рука — Тео взяла чистый лист и обвела свою ладошку, а ручки Дэвида и Теодора — внизу письма. Дорогая бабушка, целую вас и дедушку
Ваша любящая внучка Тео Бенджамин-Вулф.
Девочка полюбовалась изящными строчками, и, взяв чистый листок, начала:
— Моя милая подружка Анита….
В дверь постучали, и Тео услышала веселый голос отца: «Ну вот, милая, корабль разгрузили, я нам целый ящик писем принес, а бабушкины подарки в одну лодку не уместились, сейчас мы с Чарли вытащим все на берег и поедем за тем, что осталось в трюмах!».
— И мне ноты прислали? — ахнула Тео.
— А как же, — Дэниел наклонился и поцеловал белокурый затылок. «Целую папку, мышка. Беги к реке, — он улыбнулся, — ты же, наверное, посмотреть хочешь, что там бабушка передала?
— Очень! — Тео, подскакивая на ходу, помчалась к пристани, а Дэниел, поднявшись наверх, услышав из-за двери опочивальни ласковый шепот жены, на мгновение закрыл глаза и улыбнулся: «И еще дети родятся, — подумал он, и, открыв дверь, рассмеялся. Дитя лежало на кровати, сонно помаргивая глазами, а жена, подперев рукой подбородок, смотрела на него — пристально.
— Это мы сделали, — Дэниел усмехнулся и поцеловал видневшуюся под скромным кружевом воротника белую шею.
— Все никак привыкнуть не могу, — зачарованно сказала Мария, и, поднявшись, подойдя к окну, что выходило на реку и низкий, спокойный простор океана. Она почувствовала, что муж обнимает ее сзади и тихо проговорила, прижавшись головой к его груди: «Я и подумать не могла, Дэниел, там, — женщина махнула рукой на восток, — что все так случится».
— Я тоже, — он вдохнул легкий, прохладный морской ветер и шепнул: «Скорей бы уже тебя в постель уложить, вот что».
Она потерлась щекой о его большую руку и, лукаво улыбнувшись, ответила: «Потерпи, потом слаще будет».
— Да уж куда слаще, — Дэниел повернул ее к себе, и стал целовать. «Смотри, — сказала Мария, выглянув из-под его руки, — Теодор заснул».
Мальчик лежал, спокойно дыша, и Дэниел, подумал, глядя на сына: «Будет счастлив».
Большой, рыжий пес вылез из реки, и, от души отряхнувшись, залаяв, побежал вверх, на откос холма, к дому.
Джон Рольф посмотрел ему вслед и вдруг сказал: «Я бы тоже хотел тут жить, мисс Покахонтас, на северном берегу. Все же до плантаций отсюда ближе, не надо каждый день через реку переправляться. Да и тесно там, — он кивнул на остров, — в старом Джеймстауне, уже больше трехсот человек в колонии. Вот Дэниел молодец, — он одобрительно кивнул в сторону холма, — первым начал тут строиться.
— Так и вы постройтесь, мистер Рольф, — девушка стояла, глядя на закат над дальними горами. Джон посмотрел на темные косы, и, сглотнув, ответил: «Ну, зачем мне одному такой большой дом, мисс Покахонтас?»