Вельяминовы. За горизонт. Книга 1
Шрифт:
– Из букетов, что я привез, – понял Джон, – я никогда еще не видел ее, с цветами… – принцесса улыбнулась:
– Мои племянники рады, когда вы приезжаете семьей, ваша светлость, – сказала она, – Полина и Анна лучшие подружки. И я тоже… – оборвав себя, Маргарита заговорила о другом:
– Королева запретила ей выходить замуж за приятеля покойного Ворона, полковника Таунсенда, – подумал герцог, – из-за его развода они не могли обвенчаться в церкви. Принцессе пришлось бы, ради брака, отказываться от титула. Не зря Ее Величество считает Марту своей фрейлиной.
– Как я и сказал королеве, это огромная честь. Но сначала надо завершить миссию, привезти Валленберга в Швецию и самим приехать домой, желательно не в гробу. Впрочем, в тех местах гробов не завели, заключенных хоронят в ямах, как делали нацисты. Я помню книгу Тони о лагерях… – герцог вздрогнул. На бетонку шлепнулись аккуратно сложенные свертки:
– О весне, товарищ Ильвес, споете весной, – кисло сказал Волк, по-русски, – проверяйте парашюты… – Джон наклонился:
– Можно было забрать их в Финляндии. Сейчас мы не суемся в воздушное пространство СССР, зачем нам парашюты… – кузен затянулся сигаретой:
– Как говорил покойный Степан, небо есть небо. Запас карман не трет, – он похлопал себя по куртке, – я залил в фляги кофе. Коньяк надо поберечь, до Свердловской области. Вряд ли в тех местах найдется французская продукция… – разобравшись с парашютами, Джон кивнул:
– Отлично. Кстати, армянский коньяк ничем не хуже. Я много раз его пил, с сэром Уинстоном… – Волк забросил парашюты в Команч:
– «Арагви» у нас на пути не ожидается. В СССР, ваша светлость, пробавляются самогоном… – полковник Веннерстрем снабдил их несколькими бутылками коньяка и виски:
– На Аляске, когда мы летели выручать твою тещу… – подмигнул Меир Волку, – мы тоже запаслись выпивкой… – Джон закрыл уши: «Я этого не слышал». Полковник Горовиц усмехнулся:
– Я потом сказал Даллесу, что мне могли бы дать медаль, за его спасение… – в серо-синих глазах кузена играл веселый огонек, – а он ответил, что вообще никогда не навещал Аляску. Оказывается, того озера и ущелья на карте не существует… – Меир передразнил гнусавый говорок Даллеса:
– Не понимаю, о чем вы говорите, мистер Горовиц… – Джон подумал:
– Но мы, благодаря Марте и разведчикам, летим с подробной картой. Она в Лондоне… – стрелки на хронометре показывали без четверти двенадцать, – садится за праздничный обед, в честь дня рождения Теодора-Генриха. Маленький Джон позвонит из Балморала, поздравит кузена и остальную семью… – Волк помахал:
– Вижу мистера Ягненок, то есть товарища Фельдблюма… – полковник смеялся, что опять вернулся в обличье бухгалтера:
– Вряд ли кто-то, что-то проверит, – со значением сказал Волк, – но лучше перестраховаться. Евреи в лагерях тоже сидят, не сомневайся… – Меир приставил ладони ко рту:
– От винта! Диспетчеры дали добро на вылет… – Волк посмотрел на низкое солнце:
– До Финляндии самолет ведет Меир, потом штурвал
– Не через Веннерстрема. Она знает, как поступать в таких случаях. Но никакой весточки от нее не приходило, все безопасно… – в небе кружился черный ворон:
– Все безопасно, – повторил себе Волк, – мы выручим Рауля и через месяц сядем на этом поле… – самолет они оставляли в точке приземления, маскируя машину брезентом и лапником. Герцог тронул его за плечо:
– Пошли… – они вскарабкались в кабину – через два часа мы окажемся в Финляндии… – Команч делал двести миль в час, – у нас впереди погрузка взрывчатки, ручного пулемета, гранат… – Меир расположился в кресле пилота:
– Штурмана мне не полагается, – заметил полковник, – но вы не ленитесь. Рассказывайте советские анекдоты, чтобы я привык к языку… – положив руку на штурвал, он вспомнил прохладный голосок дочери:
– Нельзя говорить плохого, папа… – глубоко вздохнув, Меир велел себе думать о деле. Зашуршала рация, он откашлялся:
– База, Команч просит разрешения на взлет…
Пробежав по полосе, машина взмыла в небо. Повернув на восток, белая точка растворилась в бронзовом сиянии солнца.
Эпилог
Лондон, декабрь 1958
В расстегнутом воротнике белой рубашки, сверкнул крохотными алмазами старинный крестик. Питер Кроу поставил витиеватый росчерк на листе блокнота, обтянутого крокодиловой кожей, с бронзовым тиснением:
– Мистеру Питеру Кроу, эсквайру, от совета директоров компании «К и К», по случаю его юбилея и праздника Рождества, 1958 года… – паркер, с золотым пером, украсили такой же гравировкой. Юный Ворон закатил лазоревые глаза:
– В школе все равно такие ручки не разрешают. Что это за чушь, насчет юбилея, тебе десять лет… – Питер полюбовался подписью:
– Вовсе не чушь. Десять лет, круглая дата… – кузен забрал ручку:
– Дай сюда. Я проверю, как она пишет… – Стивен нацарапал внизу, корявым почерком:
– Кроу Питер, соплей не вытер… – баронет не преминул приписать: «Эксквайр». Добродушно хмыкнув, Питер вырвал страницу: «Дурак». Скомканная бумага, пролетев над кудрявой головой Ника, ударилась в стену:
– Еще и мазила, – подытожил юный Ворон, – с твоим ростом, тебе светит только шахматная доска, о баскетболе можешь забыть… – не отрываясь от чтения, подобрав комок, Ник отправил его в мусорную корзину.
В детской мальчиков пахло сладостями. На полу валялись пустые коробки конфет, шкурки от мандаринов. На коровьих шкурах, устилающих пол, стоял поднос, с кофейником, где плескались остатки какао. Под двухэтажные кровати, шведской сосны, закатились пустые бутылки кока-колы. Вокруг разбросали праздничную обертку, от вскрытых подарков: