Вельяминовы. За горизонт. Книга 3
Шрифт:
– Двадцать пять рублей, половина стипендии в училище… – Надя узнала у девчонок, сколько они получают, – но таблетки импортные, надежные… – она не собиралась пускать дело на самотек, как выражались в газетных фельетонах:
– Презервативы она тоже принесет. Советские, по слухам, никуда не годятся…
Надя знала, что надо делать. В западных журналах печатали не только описания показов мод. Весной она прочла о новом средстве, таблетках, предотвращающих беременность:
– Хорошо, что в Москве их тоже можно купить, пусть и из-под полы… – подозревая, что квартирный телефон подслушивают,
– Пассивное сопротивление, – Надя улыбнулась своему отражению в зеркале, – Аня делала доклад о Ганди и его взглядах. Мы тоже будем пассивно сопротивляться…
Она заглянула в большую гостиную, выходящую окнами на пруд. Павел и сестра поставили там мольберты, сюда занесли кабинетное фортепьяно для Нади. Облокотившись на инструмент, сунув нос в тетрадь, брат кусал неряшливый бутерброд с колбасой и сыром:
– Поешь, как человек, – сварливо велела Надя, – я сварила что-то похожее на минестроне… – журналы мод печатали и кулинарные рецепты. Продукты они забирали на посте охраны. Разглядывая свертки и пакеты, Надя поняла, что их прикрепили к закрытому распределителю. Прожевав, брат кивнул:
– Я все разогрею. Уроки я сделал, Аня проверила… – он вскинул серые глаза:
– Послушай. Это путевые заметки стольника Толстого. Он ездил в Италию в конце семнадцатого века. Я себе переписал еще в интернате… – на странице блокнота Павел набросал изящные очертания храма:
– Изнутри та церковь вся зделана из розных мраморов такою преславною работою, какой работы на всем свете нигде лутче не обретается. И в те мраморы врезываны каменья цветные, индейские и персицкие, и раковины, и карольки, и ентари, и туниасы, и хрустали такою преудивителною работою, котораго мастерства подлинно описать невозможно… – Павел помолчал:
– Базилика Сан-Лоренцо. Только я ее, наверное, никогда не увижу…
Надя взглянула на золотой закат над московскими крышами. В вечернем небе метались черные точки птиц. Поцеловав рыжеватый висок, она привлекла брата к себе: «Увидишь, обязательно. Мы тебе обещаем».
Детская, немного липкая ручка протянулась к странице блокнота.
Девочка зачарованно сказала:
– Типцы! Тетя, типцы… – она сопела Ане в ухо, темные кудряшки ребенка щекотали ей щеку. С другого колена мальчишеский голос перебил:
– Нет, машинки! Тетя, нарисуйте машинку… – мальчик не картавил:
– У нее это младенческое… – не удержавшись, Аня поцеловала теплый затылок, – папа говорил, что мы тоже картавили. Зато сейчас у нас хорошее французское произношение… – она скрыла улыбку. Коляска с малышкой стояла неподалеку. Аня знала, что это девочка:
– Фаина Яковлевна сказала, что ее зовут Ривка. Маму на идиш звали Рейзл… – в щелку рассохшейся двери, Аня слышала настойчивый голос. Фаина Яковлевна, как представилась женщина, судя по всему, сдаваться не собиралась. Повертев метрику Ани, она велела:
– Пошли. Рав сейчас с учениками занимается, но скоро перерыв… – на кухню вернулась пожилая женщина в очках. Аня заметила, что и она и Фаина Яковлевна покрывают головы. Аня было стащила
– Незамужним не надо. Ты ведь не замужем… – она зорко посмотрела на девушку, Аня покраснела:
– Мне всего шестнадцать лет…
Из-за роста она всегда чувствовала себя неловко. В университете все принимали ее за студентку старших курсов. Прошлой неделей, на первом занятии по физкультуре, тренер утвердительно сказал: «В волейбол играешь». Аня, смутившись, кивнула. Физрук потрепал ее по плечу:
– У нас тоже будешь. С таким ростом ты и камня на камня от соперниц не оставишь…
Надя тоже любила волейбол. Летом в интернате устраивали площадку на берегу озера. Аня предпочитала скромный, закрытый купальник, а Надя всегда надевала, как выражались в западных журналах, бикини. Сестры играли в паре. Длинные ноги отталкивались от белого песка, темные волосы развевал теплый ветер:
– Нас снимали, – Аня вспомнила стрекот кинокамеры, щелчки фотоаппарата, – воспитатели объясняли, что фото для стенгазеты. Ложь на лжи и ложью погоняет, – девушка поморщилась, – материалы пошли в наше досье на Лубянке. Или Надя неправа и папа может быть жив… – пересекая синагогальный двор, помогая Фаине Яковлевне с коляской, она услышала, что сарай называется суккой:
– Шалаш, если по-русски… – женщина весело улыбнулась, – послезавтра начинается праздник. Мужчины здесь спят, – она повела рукой, – а женщины приходят на трапезы… – в Марьиной Роще тоже ставили сукку:
– Без еды не останусь, – облегченно поняла Фаина, – но надо Лейзеру завтра две авоськи привезти… – в первые два дня праздника Фаина не могла ездить в Кащенко. По смущению неизвестной девушки она поняла, что та навещает синагогу в первый раз:
– Все равно она дочь Израиля, – напомнила себе Фаина, – я тоже до двадцати пяти лет и ногой в синагогу не ступала, не говоря обо всем остальном…
Оставив гостью в тесной приемной, она решительно прошла в кабинет раввина. Аня проводила ее взглядом:
– Ей еще нет тридцати… – женщина была маленького роста, ладная, с милым лицом, – а у нее трое детей… – втайне от сестры Аня читала статьи в «Работнице» о матерях-героинях. Ей тоже хотелось большую семью:
– Но не в этой стране, правильно говорит Надя… – Фаина Яковлевна все не возвращалась. Аня погладила по голове Исаака, как важно представился ей ребенок:
– Мальчик на нее похож, тоже светленький, голубоглазый… – мальчик, в заношенных брючках и свитере домашней вязки, затаив дыхание, следил за ее карандашом. Девушка заметила нитки, торчавшие из-под свитера:
– Они бедно живут, – поняла Аня, – у него, наверное, майка порвана. Фаина Яковлевна в потрепанном пальто, коляска у нее старая… – о муже женщина ничего не говорила. Дети обращались к Ане по-русски, Фаина Яковлевна тоже не переходила на идиш. Аня прислушалась:
– Но с раввином она говорит именно на нем… – Аня не обижалась на задержку:
– Они меня в первый раз в жизни видят. Приходит неизвестная девушка с улицы, просит найти ее мать… – в интернат привозили газеты. Воспитанники читали фельетоны, разоблачающие шпионскую деятельность так называемых, как писали журналисты, служителей культа: