Венец рабов
Шрифт:
Танди испытала одновременно смущение и радость. Смущение из-за собственных действий; радость от того, что мужчина, фантазии на чей счёт одолевали её всё чаще - одна из них, вообще-то, обрушилась на неё в этот самый момент - всё-таки оказался не прожектёром.
"А преследование на карачках отчаянного преступника по системе вентиляции - неподходящее время для фантазий. Идиотка".
– Ладно, - резко произнесла она, маскируя смущение.
– Что там за второе обстоятельство?
– Антон Зилвицкий не перестаёт преподносить сюрпризы. Вторая девушка - та, которую Темплтон оставил в игорном зале - пришла в себя. С ней ничего
И снова она расслышала смешок Виктора.
– А я могу сказать - исходя из опыта - что девочки Зилвицкого в туннелях могут устроить чёрт знает что. Удачи, Танди.
Так что лейтенант Палэйн поползла дальше, решительная, непоколебимая, сжимающая пульсер в кулаке. Никто, глядя на неё, не мог бы предположить, что одновременно с этим она была погружена в настоящий каскад красочных фантазий.
Возможно, за исключением Виктора Каша - которому всё труднее становилось бороться с эффектами, которые меццо-сопрано оказывало на его нервную систему. Но в данный момент у него было то преимущество, что перед ним находилось нечто куда более живое, чем однообразный, выкрашенный в серый цвет вентиляционный канал.
Никто иная, как мантикорская принцесса. Причём в совершеннейшем бешенстве.
– И не пытайтесь сказать, что не могли остановить их! Я не идиотка, вы, как вас там, и если вы могли перебить всех тех ублюдков вокруг стола так, как вы это сделали - я, знаете ли, сидела под столом и видела, как они валились как кегли - и хватит уже намёков на сотрясение мозга! я просто слегка ударилась головой!
– значит вы могли всех их упредить! Прежде, чем они убили моих людей! Прежде, чем они схватили Берри!
Следующая фраза прозвучала рыданием:
– Лучшую подругу, что у меня когда-либо была!
Виктор решил, что дипломатия тут бесполезна. Девушка практически подскакивала от ярости.
– Разумеется, мог. Но зачем мне это было делать?
– спросил он в лоб. А затем высокомерно кивнул: - Пожалуй, мне следует представиться ещё раз. Поскольку вы, похоже, забыли…
– О.
Удивлённо открывшийся рот принцессы убрал с её лица гневное выражение.
– О. Вы - Виктор Каша. Я вас не узнала. Вы выглядите… изрядно по-другому, чем было у Штейна на, э-э, похоронах.
Впрочем, принцесса явно быстро справилась с удивлением. И гневное выражение вернулось.
– Точнее говоря, - рявкнула она, - вы казались куда более милым человеком. Чем теперь. Бесчувственный мерзавец!
К счастью для Виктора, в этот момент появилась Джинни. Исчезала она ненадолго для того, чтобы попытаться привести свой наряд по возможности в порядок. Тот, само собой разумеется, никак не был предназначен для использования на поле боя.
– Он всё тот же, - с улыбкой заявила она.
– Просто он слегка страдает раздвоением личности. Есть Милашка Виктор, мягкий, как плюшевый медвежонок. А есть…
Улыбка исчезла, и Джинни окинула Виктора таким взглядом, словно тот и правда был бесчувственным мерзавцем.
– А есть и этот парень. Кошмар Макиавелли. Пятый Всадник Апокалипсиса.
Она пожала плечами. А затем, в своём неподражаемом стиле молниеносно сменив настроение, ласково улыбнулась и слегка пощекотала его пальцем.
– Что бы он без меня делал?
С той же ласковой улыбкой она повернулась к принцессе.
– Впрочем, вам возможно стоит говорить слегка потише. Бесчувственного мерзавца можете ругать сколько вашей душе угодно. Но если просочится, что девушка в руках у Темплтона на самом деле не вы…
– Боже!
– ладонь принцессы Руфи взлетела ко рту.
– Я идиотка. Капитан мне голову открутит. Если они узнают… они убьют Берри!
Виктор покачал головой.
– Расслабьтесь, ладно? Выше высочество или как там называют таких как вы. В приличном обществе, к которому я не принадлежу. У меня, знаете ли, всё-таки есть план - и пока что он, похоже, работает чертовски хорошо для того, что было смётано на живую нитку в последнюю минуту. Кроме того, ваша подруга Берри больше не пленница, - он постучал по наушнику.
– Мне только что сообщили. Она сбежала от Темплтона и его банды и скрылась в вентиляционных каналах. И преследует её из всей шайки только один, поскольку… э-э, ну, скажем так, с остальными разобрались.
– План?
– Руфь вперила в него гневный взгляд, но всё-таки убавила громкость голоса.
– Что за идиотский план может оправдать попустительство убийству моей охраны? Или дозволение этим кровожадным ублюдкам заполучить в свои лапы Берри? Бес…
– План, - Виктор перебил её шипение с твёрдой и бескомпромиссной уверенностью, - который вернёт вашу подругу Берри живой. И который покончит - раз и навсегда - с шайкой масадских террористов, которых ваша разведка не может поймать уже больше десятка лет. А ещё, - закончил он, глядя в её расширяющиеся от изумления глаза, - он нанесёт удар по "Рабсиле" и генетической работорговле в целом там, где это будет по-настоящему болезненно.
Расширившиеся глаза принцессы внезапно сузились, выдавая, что подозрительность и напряжённые раздумья потеснили гнев. Он его не вытеснили полностью, но хотя Виктор и надеялся на подобную реакцию, он был слегка захвачен врасплох её скоростью и силой. Он даже и не пытался понять, какие мысли кипят в мозгу принцессы, но момент, в который у неё всё внезапно сошлось, он всё-таки увидел.
Джинни, похоже, не была единственной женщиной в округе, способной мгновенно переходить от одного настроения к другому. Выражение на лице принцессы Руфи за долю секунды изменилось с гнева на глубочайшую заинтересованность.
– План?
– повторила она совершенно другим тоном.
– Хмм, - она снова на мгновение призадумалась, а потом резко кивнула.
– Вы работаете с эревонцами, верно? Ну, разумеется. Как иначе вы смогли бы стоять по колено в трупах и не быть арестованным. Тогда это значит… - она поморщилась.
– Если вы говорите об ущербе "Рабсиле", значит должны иметь в виду Конго. Пожалуй, я могу видеть пару возможностей. Но если вы хотите знать моё мнение…
Его она и принялась излагать - что заняло заметное время - хотя практически ничего о ситуации и не знала. С точки зрения Виктора хуже всего было то, насколько сверхъестественно близко она зачастую попадала, и каким подлинно квалифицированным зачастую оказывалось её мнение. Виктор был уверен, что тут сказалось влияние и подготовка Антона Зилвицкого.