Венец творения
Шрифт:
Тогда, выбравшись на крышу, я спустилась по водостоку на землю и поспешила за злодейскими личностями, что уносили куда-то Женечку. В том, что свертком была именно она, я уже не сомневалась.
Странное дело, но они направились через лес к проселочной дороге, а потом — к дубу с двойной кроной. Затем же произошло нечто невероятное — один за другим эти личности исчезли — вернее, сквозь землю провалились!
Но напугать меня уже было невозможно. Я подошла к дубу, осветила землю подле него фонариком и натолкнулась на железный люк, ранее на глаза не попадавшийся, видимо, по причине того, что
На люке явственно проступал уже знакомый мне сатанинский знак. Я приподняла люк и увидела железную лестницу, уводившую куда-то в глубь земли.
Пусть даже и в преисподнюю, мне было все равно. Я начала быстро спускаться вниз.
Спуск был долгий, наконец, лестница закончилась. Посмотрев наверх, я увидела темное небо, усеянное сверкавшими звездами. До поверхности было не меньше десяти, если не двенадцать метров. Хотя, предполагаю, тринадцать…Все же чертова дюжина…
А потом внезапно крышка люка с грохотом захлопнулась — и явно не от ветра. Ее кто-то закрыл — кто-то, наблюдавший за тем, как я спустилась вниз, и притаившийся, наверное, за мощным дубом.
Взбираться вверх я не стала, справедливо полагая, что крышка уже закрыта и обратного пути нет. Но я не для того спустилась в подземелье, чтобы позорно бежать оттуда. Задачей моей было спасение несчастной Женечки.
Посему я направилась в одном-единственном направлении: рукав у подземелья был один. Вдали мерцал тусклый свет и слышались странные песнопения, становившиеся громче с каждым шагом.
Наконец, я перешагнула порог большой пещеры, вернее, как мне стало ясно, склепа. И поняла, что подземный ход проходит под старым кладбищем, соединяя, видимо, расположенные на нижнем ярусе сооружения.
Пещера была озарена пламенем факелов, висевших на стенах. И была она абсолютно пуста — ни единой живой души, но кто же тогда только что пел? Мое внимание привлек то ли алтарь, то ли жертвенный камень, стоявший на возвышении. Но на нем возлежала неЖенечка.
На нем лежало нечто, не поддающееся описанию. Нет, это была не галлюцинация и не иллюзия!
На камне покоилось некое существо, то ли человек, то ли демон, то ли помесь того и другого: бугристая кожа, некое подобие небольших рогов на лбу, острые вампирьи зубы, когтистые лапы, тело, поросшее жесткой шерстью. И огромные, полные страха и мольбы, глаза!
Существо, извиваясь и издавая странные звуки, явно страдало. Я отступила прочь, а потом поняла, что обязана помочь ему.
Бросившись к пленнику, я попыталась стащить его с возвышения, но увидела, что его конечности привязаны к железным кольцам, укрепленным в камне. Я вытащила из кармана перочинный нож, желая обрезать удерживавшие существо путы, обернулась — и поняла, что зала вдруг заполнилась людьми в белых балахонах. Лиц этих фигур я не видела, ибо они были закрыты капюшоном.
Несколько этих субъектов ринулись ко мне, я сопротивлялась, как могла, но чья-то рука приложила мне к лицу пропитанную хлороформом тряпку. Я потеряла сознание, а когда пришла в себя, поняла, что с меня сорвана одежда и я вертикально прикована к стене.
Люди — хотя
А затем он скинул скрывавший его лицо капюшон, и я узрела Гелиана Георгиевича Тугодумова. Что же, мои подозрения более чем подтвердились, но легче от этого не стало, тем паче что я находилась в безвыходной ситуации.
Словно по команде, прочие личности стянули капюшоны, и мне стало ясно, что все лица мне отлично знакомы. Студиозус-агроном, баронесса фон Зиммиц, генерал Прошкин, старый граф и даже графиня Мария Ростиславовна, а также Ольга Григорьевна со своим женихом и его родителями, а также несколько прочих окрестных помещиков.
— Вы сумасшедшие! — заявила я гневно. — К тому же преступники! Вы ведь поклоняетесь нечистому?
Гелиан Георгиевич усмехнулся и заметил:
— Наш хозяин велик и могуч! И ты, глупая девица, удостоилась огромной чести! Чести стать матерью его ребенка! Начнем ритуал!
Соседи-идолопоклонники вытащили из ниши стенд, на котором висели обнаруженные мной в доме генерала Прошкина человеческие скальпы. Одно место в середине было пустым.
Снова раздалась заунывная мелодия. Внезапно из тьмы появился еще один участник этой мерзопакостной, богопротивной мистерии. Гелиан Георгиевич ухмыльнулся и протянул ему кривой кинжал. И сей субъект, схватив рукоятку обеими руками, совершил ужасное, небывалое, не поддающееся пониманию преступление! Нет сил моих описывать сей гадкий ритуал! Скажу только, что жертвой его стало то несчастное — нет, совсем не страшное, а скорее вызывавшее жалость — существо, что возлежало на алтаре.
Ибо только в бульварных романах, что обожала читать моя покойная мамочка, доблестный сыщик всегда приходит на помощь в самой, казалось бы, безвыходной ситуации и спасает главного героя или героиню от неминуемой смерти.
Такого в этот раз не случилось. Когда же отделенный от туловища тринадцатый трофей понесли к кошмарному стенду, я не выдержала и закрыла глаза.
— А теперь настал час! Ибо он рассчитан заранее! Цикл начинается в этот момент! — провозгласил Гелиан Георгиевич.
Я ощутила, как кто-то дотронулся до моего тела. То, что последовало за этим, можно сравнить с животным актом копуляции, жестоким и беспощадным. Слезы лились у меня из глаз, кровь текла из губы, в которую я впилась зубами, боясь выдавить хотя бы один звук, ибо не хотела просить о пощаде — все равно ожидать ее было смехотворно.
Тот, кто взял меня силой, был безжалостен и груб. Отвалившись, наконец, от меня, он отошел в сторону. А затем я услышала голос старого графа:
— Сын мой, я так горд тобой! Ты, наследник нашего рода и имени, сделал то, что и надлежит сделать! Забудем же все наши распри! Наш повелитель через тебя сумел снова стать отцом!
Я в ужасе распахнула глаза и увидела перед собой — обнаженного, столь желанного, с фигурой Аполлона, залитого с ног до головы кровью, цинично ухмыляющегося — моего любимого Мишеньку!»