Венецiанская утопленница
Шрифт:
– Мне Россия верит, как себе самой! А вы про какие-то деньги спрашиваете…
Местный начальник полиции, привлечённый комиссией к данному делу – мёрз, несмотря на душный вечер. Понятые вообще держались в тени и старались никак не афишировать свои лица.
Его сиятельство говорили один за всех. Кусты гнулись под его дыханием:
– Да вы кто есть такие? Вы в какой стране живёте?!
Старший следователь протянул исписанный лист гербовой бумаги:
– Имеется предписание произвести тщательное дознание по делу масштабных хищений губернской казны и совершить розыск
Губернатор выхватил приказ и с шумом высморкался в него. Начальник полиции пожалел, что не ушёл в отставку в прошлом году:
– Так, Ваше сиятельство не годится, бумага всё-таки официальная… Спрос будет.
– Фальшивка! – парировал губернатор, – Печать не в том месте. Подпись не разборчива. Смысл не ясен!
Депутаты строчили о происходящем в протоколы. Свидетели нехотя подписывали. Его сиятельство тыкали пальцем в подписавшихся, мол, знаем, сукины дети, где кто живёт. Самые малокровные из понятых теряли сознание под взглядом губернатора и, их приходилось отливать водой под водокачкой. Боже, сколько луж развели в тот вечер!
– Вы мне работать мешаете, – жаловался губернатор громовым голосом, – Россия простаивает.
Избранник из учителей неловко брякнул:
– Мы здесь волею народа…
– Народа? – губернатор расхохотался – левая рука повисла плетью, шею свело и голову скрючило набок. Его сиятельство присели просто в клумбу и беззвучно зашептали колкости.
Когда…
В конце улицы показалось факельное шествие. Нет. Вначале донесся рёв толпы, больше напоминавший рёв зрителей требующих свои деньги назад, а потом вечернее небо озарилось сотней огней и в воздухе запахло предгрозовым перегаром. Толпа из слободы несла к дому губернатора героя. Пролетарий скандировал:
– У вас товар, у нас купец!
– А если, нет?! То мы ему – в морду! – дирижёр задавал тон дерзким фальцетом.
Губернатор, решивший вначале, что это вся преисподняя явилась по его душу – воспрянул, отдышался, оттолкнул прочь руки, желавшие ему помочь и, встал сам:
– Ко мне народ идёт… Святое!
Начальник полиции, деликатно отлучившись, вызвал конный отряд жандармов к Дому его сиятельства.
10
– Ваше сиятельство, радость – то, какая! – щебетал дирижер, раскачиваясь на полусогнутых ногах перед решёткой ворот, – Герой «Варяга» вернулся в родные пенаты! Чаёк, наш местный, Готтофф, – здесь он икнул неприлично, – В невесте нуждается по причине инвалидности. То есть, не ходит он. Не то, чтобы под себя, а так просто…
– Дело говори! – подтолкнули его мрачные лица ропотом.
– За такого только святая пойдёт! – пел дирижёр и кончил, – Чем ваша дочь ему не пара?
– Пара! Пара! – толпа имела чётко сформированное мнение по этому поводу.
За спиной губернатора собралась чёрная туча. Она подплыла к самому затылку его сиятельства и тогда материализовалась в человеческую фигуру. Криволап – безликий секретарь, носящий вечный траур, что-то быстро зашептал на ухо своему хозяину.
– Дети мои! – губернатор пустил слезу, – В тяжёлое время вы пришли
Слободские забурчали. Депутаты поспешили укрыться в доме. Начальник полиции несколько раз подряд посмотрел на часы, рассчитывая какой дорогой – в объезд или через центр будет двигаться кавалерия.
– А кто нашего отца обидит, то мы такому – в морду!!! – знакомая уже сотня кулаков взмыла вверх.
Губернатор поднял замаранные перегноем ладони и обратился к следователям и в частности к бывшему учителю, выглядывающим из-за оконных занавесок:
– Вот видите, господа! Или погром, или свадьба…
До самого рассвета под домом губернатора продолжалось народное гулянье.
Депутатов с утра голодных и на нервах – накормили, напоили, пригласили на будущую свадьбу и они, растаяв от признательности, смотрели в рот его сиятельства.
– Устрою дочь за честного человека и тогда весь к вашим услугам, – обещал им губернатор.
А в это время, в кабинете его сиятельства Криволап топил камин отчётными бумагами.
Дым, поднимающийся из трубы, шёл, конечно, из кухни, где жарили поросят, рассудили следователи и уснули за столом, сладко посапывая пятачками.
Утром явился с манёвров конный отряд и разогнал шашками перепивших сватов. Заодно и депутатам досталось, якобы случайно.
Глава вторая
Сахарная барышня
1
Солнечные блики на воде в пасмурный день. Это стайка плотвы нервничает перед грозой.
Крыса выглядывает меж гранитных валунов, нюхает воздух и прячется до хороших времён.
Два селезня напали на третьего. В воздухе медленно кружит тополиный и гусиный пух.
Ивы моют свои ветви в сточной воде канала.
Тут же слободские дети прыгают с моста в чёрную, непроглядную глубину.
Крик!
Ребёнок исчезает в темноте. Круги расходятся до обоих берегов…
Тишина.
Долго и страшно ничего не происходит, а затем из воды показываются кончики посиневших пальцев.… И тут же пацан выпрыгивает из воды весь – отдуваясь полной грудью и счастливо матерясь.
Кучер кряхтит о вреде российских дорог для позвоночника.
– Тише! Нелёгкая! – старый слуга осаживает лошадь, учуявшую свежий овёс в кормушке за версту, – Раньше люди водой путешествовали. Куда река течёт, туда и люди шли. Города по высоким берегам ставили. А у нас…
– Развлекать меня не надо, – Анастасия отвернулась от детей и спрятала глаза за переплётом скучного французского романа.
Купаться вместе с городскими детьми ей не разрешал отец. Дети любят повторять за взрослыми столовые беседы. Поэтому его дочь купалась в одиночестве на Девичьем источнике, куда никто не смел являться. Кроме одной тихой девочки…
2
Чугунная решётка ворот открывается навстречу экипажу с ворчливым скрипом. Сторож кланяется в пояс, ломая спину.