Венера. Переплетая обрывки жизни
Шрифт:
— Всё, что тебе нужно знать — я пытаюсь по мере возможности спасти людей. И закроем эту тему.
— Каково это — спасать чужие жизни…и губить свою собственную?
О боже, я произнесла это раньше, чем успела подумать о последствиях.
— То есть?
Я вновь вздохнула. Как — то обреченно и нехотя пытаясь объяснить:
— То, что ты благородный и принципиальный, стоящий на страже закона человек, который в то же время превратил и мою, и свою жизнь в нечто…сложное. Ты практически погубил себя в день свадьбы Розы. Разве нет? Разве это справедливо, что ты так относился ко мне? Я уже долгое время пытаюсь понять, почему ты был так жесток? Ведь, по сути, нигде больше и ни с кем я тебя таким не видела.
По мере того, как я задавала шквал вопросов, Феликс отстранялся от меня
— Раз уж ты начала этот разговор… — он твердо смотрел мне в глаза. — Я прошу прощения. Я сделал много такого, о чем сожалею. Хочу, чтобы ты знала, мне тоже пришлось несладко. Я обвинитель по жизни и по профессии, я всегда хочу докопаться до сути вещей. Ты не дала мне такой возможности. Я мужчина, получивший отказ. От девушки, которую считал эскортом. И с каждым разом наша игра меня затягивала. Я понял…я действительно с самого начала понял, что с тобой будет трудно, но мне это нравилось. Я хотел сломить твою волю, потому что не привык, чтобы меня отвергали. Ты была интересна…и в то же время я боялся. Я намеренно не наводил о тебе справки. Я боялся, Венера, что ты глубже моих представлений о тебе. Я боялся, что найду нечто такое, что заставит меня жалеть о своих словах и поступках, о причиненной тебе боли.
Он немного помолчал. А я, затаив дыхание, ждала его откровений. Меня поразило, насколько легко и искренне он извинился. Я не думала, что когда — либо дождусь от него таких слов. Это подкупает.
— Я жаждал обладать женщиной, которой я не нравился. Я был уязвлен. Со мной такого никогда не было. Впервые та, что меня действительно заинтересовала, не выказывала ни капли интереса ко мне. Ты, знаешь ли, раскрыла во мне латентные комплексы. И мне захотелось сломать и уничтожить тебя. Я не думал, что всё зайдет так далеко. Вообще — то, я нейтрально отношусь к алкоголю. Но в тот вечер и все последующие, когда ты видела меня пьяным, все начиналось с твоего образа. Я представлял тебя танцующей перед мужчинами. И знал, что каждый из них хочет с тобой сделать. Зверь внутри рвал и метал. Мысль схватить тебя в охапку и закрыть подальше от похотливых глаз уже не казалась мне бредовой. Я гадал, почему ты это делаешь. Ты не была такой, как другие танцовщицы, ты скрывалась. И я определенно точно нашел твое слабое место. Эта крайность — заниматься танцем на публике и быть такой скрытной, загадочной, недоступной — она меня бесила. Вот тебе и идея с мальчишником. Я был уверен, что ты набиваешь себе цену. Я тебя ненавидел и одновременно желал больше всего. И если сначала я хотел, чтобы ты пришла сама, под конец мне было плевать на всё. Если бы не отец, я боюсь, что довел бы начатое до конца…
Я содрогнулась, вспомнив эти минуты. Господи, смогу ли я когда — нибудь забыть? Смогу ли я искренне простить это? Любое воспоминание отдаётся болью.
— Я не знал, что ты из себя представляешь, да и не хотел знать — как уже сказал, я боялся, что ты окажешься глубже. Когда нас поженили, я тебя ненавидел настолько сильно, что не мог находиться даже в метре. Мне пришлось напиться на свадьбе, чтобы не придушить тебя при гостях. Но и ты не особо старалась опровергнуть мнение о себе. И это самое глупое, что я когда — либо видел в своей жизни. Ты поступила жестоко. Позволила мне наделать кучу ошибок и причинить столько тебе столько мучений. А когда я узнал, что это всё незаслуженно…мне снесло голову. Венера, клянусь тебе всеми моими сестрами, я тебя и пальцем не тронул бы, знай, кто ты, кто твой отец… Ты, моя дорогая, своим поведением обрекла мою скверную душу на терзания, отчего все самое плохое в моем характере вылезло наружу. Я думал, мы разойдемся через месяц. Думал, выкину тебя из своей жизни и заставлю жалеть о том, что очаровала моего отца. А тут — на тебе. Всё с точностью, да наоборот.
— Феликс, я никогда не хотела вызвать в тебе интерес. Я хотела молча делать свою работу. Мне нужны были деньги, — вставила я немного обиженно, остро реагируя на события прошлого.
— Теперь я это знаю, Венера, — заверил он и осторожно взял мою ладонь в свою в знак примирения.
Я
— Мне тоже следует извиниться. Прости, что с самого начала не послала тебя к черту так, как ты того заслуживал. Сначала дело было в гордости, а потом уже было поздно. Я испугалась. И ненавидела себя за эту трусость. Было легче обвинять только тебя…найти того, на кого можно свалить свои собственные ошибки. Прости.
Феликс медленно притянул меня к себе очередной раз за это время. Мы вновь лежали практически в обнимку. Нам понадобилось больше 2 лет, чтобы спокойно поговорить и понять друг друга. Вот так жестокая абсурдность.
— Венера, давай мы забудем о прошлом хотя бы на какое — то время. Я знаю, что ты до сих пор меня не простила. Но у нас есть веская причина дать друг другу шанс. И, быть может, когда — нибудь мы поймем корни этой химической привязанности друг к другу.
Да, ты прав, хотела я сказать ему, но вместо этого прикрыла глаза и попыталась найти в себе какие — то ответы. Мне следовало поблагодарить его за всё, что он для меня сделал в течение этих последних месяцев. За то, что не отверг меня. Это же так важно. Его признания сегодня позволили взглянуть на нашу историю под другим ракурсом. Это не значит, что моя боль стала меньше. Но теперь я хотя бы могла понять логику его действий. Ну, откуда, черт возьми, я могла разбираться в мужской психологии? Откуда могла знать, что чистосердечное признание в самом начале помогло бы избежать всего этого?.. Да и потом, кто его знает — что правильно, а что нет? Может, этот путь был нам необходим…
Обязательно скажу ему спасибо… А еще нам следует дать друг другу обещание быть терпимее… Возможно, мы нуждаемся оба в прощении…и любви?.. Я подумаю об этом потом…
Мне вдруг так захотелось спать… Да и Феликс рядом, от него так хорошо пахнет, так легко дышится…
Когда я проснулась, подушка рядом со мной была холодной. Стало неприятно, внутри появилось какое — то странное ощущение обманутых надежд. Мне казалось, что после ночного разговора между нами что — то прояснилось, и мы впервые позавтракаем вместе… Но его не было. Настроение было безвозвратно испорчено. Умом я понимала, что он ушел на работу, но для меня это не было основанием. Хотелось другого исхода. В конце концов, он говорил, что отвезет меня к врачу.
И хоть с настроением было плохо, зато моё самочувствие меня удивило. Я ни разу не содрогнулась от приступов тошноты. И даже поела мороженое. Прокручивая слова Феликса, я в течение дня ловила себя на мысли, что мне безумно приятно его отношение ко мне…
А потом мне сообщили, что у моей свекрови ночью был инсульт…
23
— Как уже однажды сказал — ты спишь исключительно в этой комнате. И никто не должен знать о том, как мы поженились в действительности. И, Венера, навсегда забудь о своих танцах. И ещё… Жаль, что ты обрезала свои волосы из — за меня.
После той непонятной ночи, когда он вновь пришел пьяный, прошло несколько дней. И как — то утром, надевая свой рабочий пиджак, господин прокурор решил мне вновь напомнить, «что» я такое и как себя должна вести.
— Посмотрим, что из этого всего выйдет.
Звучало достаточно зловеще.
А когда он ушел, я вздохнула с облегчением.
Естественно, что я даже и не думала возобновить танцы, по крайней мере, до тех самых пор, когда мы разойдемся. Быть с ним в одном помещении — тяжкое испытание, но я подчинилась этому требованию. И хоть на том спасибо — он больше не пытался приставать ко мне в дальнейшем. Какое — то время я жила вполне размеренно. Свекровь несколько раз намекнула мне, что неплохо бы сменить гардероб, но, как говорится, я притворялась «шлангом» и отказывалась. Мне от них ничего не нужно. Даже еда и крыша над головой — это уже слишком. А если ещё и деньги на меня начнут тратить…