Венский бал
Шрифт:
– Эй, Файльбёк, – тихо произнес я.
– Добрый вечер, господин Инженер.
– Кто выбрал место?
– Я получил два сообщения, – сказал Файльбёк. – Будем надеяться, что первое от Джоу.
Мы осмотрели «тарзанье гнездо» и паровозики. Везде – пусто. За оградой наши начали переговариваться. Они все еще гуляли каждый по отдельности, но уже обменялись первыми фразами. Панду разнесло, он стал толще Пузыря. Тот ему говорит:
– Кого я вижу! Старый обжора!
– Всех отборных баранов пришлось съесть в одиночку, – отвечает Панда. – Да и на Гюртеле
Дорожка, с обеих сторон обставленная скамейками, вела на восточную окраину, туда, где спуск к туннелю скоростной дороги. На одной из скамеек сидел какой-то опустившийся тип. Заношенные до дыр джинсы. Голова опущена. Похоже, он прикорнул. Длинные черные волосы лезли на лицо из-под надетой задом наперед бейсболки.
Неужели ради него нас здесь собрали? Или Нижайшийрешил отметить свое возвращение воспитательной акцией? Что, нам поколотить этого наркососа? Не выпуская его из виду, мы озирались в ожидании Нижайшего.Он не появлялся. Когда мы сбились в кучу, чтобы посовещаться, долго ли нам тут еще околачиваться, тот самый доходяга встал, подвалил, шаркая по гравию, к нам и сказал:
– Меня зовут Иуда.
Слово «Иуда» он произнес по-английски – «Джюдас».
Пузырь его отшил:
– По балде захотел, наркуша?
Длинноволосый и бровью не повел.
– Джюдас, – повторил он. – Предатель. Нижайшийсреди учеников Джизуса.
Мы собрались уже повозить его мордой по гравию. Пузырь взял парня за грудки, вернее, за футболку, мы зашли сзади, кто-то схватил его за шею, кто-то за плечо. Он накрыл правой ладонью руку Файльбёка. На верхней фаланге мизинца были видны две черные восьмерки. Сначала я испугался. И тут же подумал, что это – легавый. Восьмерки были не вытатуированы, а нарисованы. Он продолжал:
– Тысячелетнему Царству нужны не только пророки, но и бойцы. Вот я и пришел.
Это были его слова, это был голос, который мы наконец узнали. И хотя акцент немного озадачивал, голос звучал так, как если бы это именно Нижайшийговорил с американским акцентом. А вот лицо какое-то чужое. Верхняя губа закрыта длинными тюленьими усами. Однако всем нам были знакомы эти кисти рук со вспухшими венами и холодными пальцами. Тут мы разжали руки.
– Мое настоящее имя, – сказал он, – Стивен Хафф. Я мормон и совершаю миссионерскую поездку по Европе. Для своих и новообращаемых я – Нижайший.Прошу вас с этого дня называть меня так. И только так. Если кто-то спросит, с кем вы разговаривали, отвечайте: с одним рехнутым – мормонским проповедником Стивеном Хаффом.
Поскольку мы все еще недоверчиво приглядывались к нему, он показал нам свой американский паспорт на имя Стивена Хаффа, уроженца Аризоны. На фото – точно его лицо. Он указал на дату рождения и на сей раз без акцента произнес:
– Се, гряду скоро.
Если к указанной в паспорте дате рождения прибавить 88, получится тот самый день и тот самый год, когда на самом деле родился Нижайший.
Тут
– Вот это класс! Просто прикольно, Джоу!
Он приложил палец к губам.
– Стивен Хафф, – напомнил он, – или Нижайший.Личность идентифицирована безупречно. Учился в Принстоне. Доказательств достаточно.
– О'кей. Нет базара, – сказал Бригадир. – Как тебе это удалось? Тебя ведь никто не узнал.
Мы всматривались в его лицо. Нос вроде бы настоящий. Вдоль переносицы две неглубокие складки. Пузырь тронул Нижайшегоза волосы. Тоже настоящие. Хотя кто его знает. Он сказал:
– С тобой даже как-то непривычно… Смотри только, чтобы никто не выщипал твои длинные перья.
Панда предложил зайти в ресторан и отпраздновать возвращение. Нижайшийвозразил:
– Мормоны не терпят алкоголя. А праздновать будем, когда сделаем дело.
Он обвел всех нас взглядом, как прежде, перед тем как мы отправились чистить Гюртель.
– На этот раз, – сказал он, – мы пойдем до конца. Но вначале надо удостовериться, кто действительно готов.
– Все, – в один голос сказали мы. – Сейчас, когда ты здесь, ясное дело, все.
– Все, – подтвердил Файльбёк, – ты же сам знаешь. Если бы ты еще и говорил нормально.
– Посмотрим, – ответил Нижайший. –До сих пор мы занимались детскими играми, а теперь нам предстоит священная война.
– Что это значит? – удивились мы. – Какая разница? Ты опять здесь, и мы вместе продолжим борьбу.
Нижайшийсказал:
– Я привез с собой план. Он называется «Армагеддон». Мы не вправе допустить ни малейшей ошибки, только при этом условии наша война будет победоносной. Одна-единственная ошибка обернется поражением раз и навсегда. Вот какая разница.
Бригадир добивался ясности:
– Да говори ты нормально. Кругом ни души.
Нижайшийпосмотрел на него и, как в былые времена, помедлил с ответом:
– Только когда мы победим. Тогда все будет иначе. И избранные увидят, что они избраны, и говорить они будут по-другому.
Он сунул мизинец в рот, пожевал его губами, а когда вытащил, двух восьмерок как не бывало. Вместо них мы увидели клеймо.
– Всего лишь рисунок, – сказал он. – Чтобы вы меня узнали. Запомните, я – Стивен Хафф из Аризоны по прозванию Нижайший.
С нами он пробыл не больше двадцати минут. Расставаясь, назвал время и место следующей встречи. Она была назначена на следующую субботу. С интервалами в пятнадцать минут мы должны были прибыть к так называемому Новому зданию. Но не на машинах, каждый поодиночке добирается на общественном транспорте. Он будет там первым. Файльбёк установит очередность. Нижайшийсунул каждому по мормонской листовке.