Вены магии

Хамм Эмма

— Это не просто растения. Это стражи, — он нахмурился, подняв ладонь нал ближайшей гортензией. — Эти цветы не из Другого мира, но они здесь.

— Думаешь, я как-то с этим связана?

Растение протянуло тонкую лозу и обвило ее палец. Теплая лоза поднялась к ее запястью, гладя ее чувствительную кожу.

— Думаю, за этой стеной растений что-то есть, — пробормотал он.

— Почему ты так думаешь?

— Лестница тут останавливается.

— Но продолжается за нами. Это может быть просто стена.

— Ты сказала,

что в тебе кровь друида. Спроси у растений.

Сорча закатила глаза.

— Спроси растения, говорит он. Словно это возможно.

Лоза дернула ее за запястье. Эмонн поймал ее за бедра и притянул к себе, но растение не отпускало. Еще одна лоза поймала другую ее руку, и эта была толще и сильнее.

Сорча потрясенно смотрела, а за листьями на нее глядели зеленые глаза. Она слышала шорох ветра, но не ощущала его.

— Эмонн? — выдавила она. — Тут еще картина.

— Я ничего не вижу, Сорча.

— Только бы это была картина.

У уголков глаз появились морщинки улыбки. Она успела тихо заскулить, и лозы потянули ее еще сильнее. Ладони Эмонна соскользнули, кристаллы впивались в ее нежную кожу, а потом растения окутали ее.

— Сорча!

Она оказалась по другую сторону растений, которые давили листочками на нее сзади, толкая. Сорча быстро развернулась, надеясь, что проход там еще будет. Она не успела даже заметить Эмонна, растения плотно сплелись.

Стена мерцала, листья крутились, цветы поднимались, глядели на нее. Она нервно оглянулась.

— Тронный зал, — потрясенно сказала она.

Что еще сторожили бы цветы?

Розы покрывали стены, впиваясь шипами в камни, красный сок стекал из трещин как кровь. Нити свисали с потолка — остатки занавеса — и каждая гудела, пока Сорча разглядывала их.

— Это твои предки, — донесся голос из тьмы.

— Торин?

— Я не отходил от тебя далеко, внучка.

Он вышел из теней, посох стучал по потрескавшемуся каменному полу. Накидка свисала с его широких плеч, косы извивались среди длинных седых волос. Он выглядел тут иначе. Сильнее и увереннее.

— Что это за место? — спросила Сорча.

— Дом наших предков.

— Это замок Нуады Среброрукого. У меня нет тут прав, — она надеялась. Отчасти ей было не по себе, она не хотела, чтобы он называл ее потомком великого фейри.

— Тут ты ошибаешься. У тебя больше прав, чем у Нуады, вошедшего сюда.

Торин обошел ее, стуча посохом. Розы поворачивались с ним, крутились в воздухе, следуя за его движениями.

— Это замок Благих.

— Был, но до этого он был фоморианцем. И после — тоже.

— Как такое возможно? — спросила она. — Фоморианцы и фейри не жили бок о бок.

— Жили много веков.

Ее глаза расширились.

— И жили в гармонии?

— Да.

— Но это невозможно. Во всех легендах фейри и фоморианцы ненавидят друг друга.

— Легенды ошибаются. Отсюда начался наш

народ.

— Говорите, друиды пошли от фоморианцев? Я думала, у нас кровь фейри.

— Мы пошли не от Туата де Дананн, — он остановился перед ней и улыбнулся. — Потому мы связаны с землей, морем и небом. Фейри и человек могут сделать фейри или человека. Фоморианцы и фейри создали другое.

— Друидов, — потрясенно сказала она.

— Именно.

— Почему ты говоришь это только сейчас?

— Ты бы поверила раньше?

Сорча взмахнула руками.

— Мне и сейчас сложно верить. Зачем я здесь, Торин? Это похоже на твой план.

— Да, я хотел, чтобы ты вернулась в этот замок.

— Зачем?

— Ты должна быть со своей семьей.

— Моя семья дома. Я оставила их, чтобы прийти сюда, так что дай причину лучше.

Он отошел на шаг, махнул розам, и они склонились его воле. Они расплелись, царапая пол и стены, пока не раскрыли большой витраж в форме солнца. Он был таким большим, что мог соперничать с деревом. Высотой с шестерых мужчин, а то и выше, тонкие кусочки соединялись в шедевр.

Свет упал в комнату, стало видно два трона в центре. Один почернел от огня, был обломанным, другой покрывали розы и шипы.

— Что это?

— Это троны нашего народа. Многие на них сидели. Нуада, Балор, короли и жрецы. Но это не первый король, который дал нашему миру облик, — Торин прошел к почерневшему трону, опустил ладонь на острый кусок. — Нуада Среброрукий создал империю Туата де Дананн. Он сражался, правил хорошо, — он коснулся лоз другого трона. — Эфниу, его жена, была фоморианкой, оставившей свой мир, чтобы быть с ним.

— Эфниу?

— Дочь Балора, короля фоморианцев. Она бросила все из-за любви к Нуаде. И, как его первая жена, даровала ему детей, каких мир не видывал. Детей, ставших друидами. Она боялась его, любила его, сидела на этом троне и распространяла добро и свет.

Сорча сглотнула.

— Это мне тоже знакомо, дед.

— Как и должно быть. Время повторяется снова и снова. Истории, легенды и мифы происходят и сейчас, пока мы говорим.

— Ты хочешь, чтобы я была королевой, — выпалила она. — Королевой друидов.

— Королевой Благих фейри.

Слова звучали смешно. Она? Королева? Сорча меньше всех желала трон.

— Я — не королева, — возразила она. — Я — повитуха, и это меня устраивает.

— Ты всю жизнь искала чего-то большего, чем воющие дети, кричащие матери и бордель.

— Это не значит, что я хочу быть королевой, — прорычала она. — Глупо даже думать о таком!

— Ты станешь хорошей королевой для фейри.

— Он не попросит, — ее сердце разбивалось, но она говорила честно. — Он будет величайшим королем в истории фейри. Он возьмет в жены Благую фейри и забудет обо мне. Я помогу ему народу, направлю его мысли, но он не сделает меня своей королевой.