Вепрь
Шрифт:
Соня покосилась на Шурика, который нахально обнимал Машеньку за талию и ухмылялся. Она вновь перевела взгляд на Олега. Тот молча взял из рук Штыря бутылку, взглянул на этикетку и вдруг перевернул ее над головой обладателя замечательной фуфайки. Темно-красная струя, дергаясь и вспениваясь, полилась на его взлохмаченную макушку и потекла по перекошенному лицу извивающимися ручейками. Штырь хохотнул. Обладатель фуфайки даже заблеял от неожиданности:
— Т-ты что д-делаешь?! И-идиот!
Лучше бы уж он промолчал. Перехватив бутылку за горлышко,
— Зачем ты Брысю-то бьешь? — угрюмо спросил Штырь.
— Не люблю грубиянов, — спокойно ответил Олег.
Будь на его месте другой, такой ответ мог бы показаться чересчур наигранным, желанием покрасоваться перед девчонками, но Олег говорил весьма непринужденно и неторопливо, зная, что перебить его никто не решится.
— Брыся ничего бы вам не сделал, — всё так же угрюмо сказал Штырь. — У него и нож-то не настоящий.
— Это не нож, — всхлипнул Брыся, не отрывая рук от лица. — Это расческа.
— Сдохни, придурок, — шикнул на него Штырь. — Нашёл на кого дёргаться… Так что тебе от меня надо, Шершень?
— Сказать тебе пару слов.
— Ну, говори.
Олег, хмыкнув, взял его за щетинистый подбородок двумя пальцами, вздернул кверху и стукнул по щеке указательным пальцем.
— Не надо, Штырь, не надо передо мной рисоваться, ты же знаешь, как я этого не люблю. Отойдём в сторону.
Соня не верила своим глазам. Ещё пять минут назад она считала Олега милым и вполне интеллигентным пареньком, ей казалось, что он побаивается хулигана, хотя и тщательно это скрывает, и вызвался проводить ее, чтобы показать свою храбрость. А сейчас всего за какие-то мгновения исчезли его веселая дурашливость и бесшабашность, и даже звали его уже по-другому. Не он боялся хулигана, а Штырь боялся до дрожи в коленях, противно было смотреть, как он, сперва хорохорившийся перед своей компанией, вдруг откровенно залебезил.
Олег отвёл Штыря в темноту сосёнок и что-то ему сказал. Штырь со слащавой улыбочкой многословно оправдывался. Он был на полголовы выше Олега, шире его в плечах и уж, наверное, гораздо сильнее, но почему-то боялся его.
Они говорили недолго. Несколько раз проскочило слово «вепрь». Соня с грехом пополам уловила суть разговора, из которого следовало, что если кто-то к концу недели не вернет кому-то взятое у него нечто, то ему будет очень плохо. В центре этой потрясающей экспозиции загадочным образом вырисовывались Олег, Штырь и таинственный Вепрь.
Разговор Соне не понравился, и роль Олега тоже настораживала, уж больно зловещими красками он был в этой истории раскрашен. Она уже хотела взять Машеньку
— Да, — пригладил он волосы, — ты совершенно права, приятного в этом мало. Но с волками жить — по-волчьи выть.
Он взял её руку в свою.
— Так о чём мы там говорили?
Эпизод в сквере запомнился Соне надолго. Когда в тот вечер они проводили до дома Машеньку, а затем ребята отвели домой и её (было уже так поздно, что мама едва не расплакалась, увидев дочь), она решила, что никогда с Олегом встречаться не будет.
Так она решила 18 марта 1986 года и захотела обо всем сразу же забыть. Однако Олег долго не выходил у нее из головы, а поздним вечером 29 марта (это была суббота, и никто еще не спал — отец во дворе с друзьями приканчивали вторую бутылку водки, мама с соседкой чесали языки на кухне, а Соня, лежа на диване, читала книгу) в дверь раздался звонок. Через минуту в комнату тихонько вошла мама.
— Сонечка, к тебе какой-то симпатичный мальчик.
Мама улыбалась, а у Сони екнуло сердце. «Это Олег, — подумала она, беспомощно кидаясь к зеркалу. — Мамочка родная, какой же у меня дурацкий халат, смотреть страшно! А прическа!.. Нет, это просто ужас!»
Быстро приведя волосы в порядок, пшикнула на себя мамиными духами и вышла в прихожую.
Олег стоял, спрятав руки в карманы кожаного плаща, глаза его, ещё по-мальчишески озорные, вдруг посерьёзнели, и взглядом он впился ей в губы. Соня поздоровалась на пальцах.
— Привет, — ответил он.
«Проходи».
Не отрывая от неё взгляда, Олег снял плащ. Они зашли в её комнату, и едва она закрыла дверь, как оказалась в его объятиях. Он обнимал её крепко и неумело, а целовал, просто покусывая губами. В первое мгновение Соня опешила, испугавшись вспышки неопытной страсти, хотела оттолкнуть его от себя, но потом растаяла в его руках, и так, в полном безмолвии, они долго целовались. А когда заболели скулы и онемели губы, Олег ослабил объятия; они откинулись, жадно глотая воздух и не отводя друг от друга взгляды. Соня, приоткрыв разгоряченный ротик, плавно махнула ресницами — это было тщательно отрепетировано перед зеркалом: на Олега подействовало безотказно.
— Я понял, что не могу без тебя, — проговорил он, краснея.
До поздней ночи сидели они на диване, тесно прижавшись друг к другу и время от времени принимаясь целоваться. В перерывах Олег рассказывал смешные истории, которые случались с ним, Соне оставалось только изредка кивать головой и улыбаться, намеренно разжигая его страсть.
В ту ночь их общение прервала сонная мама. Постучав в дверь, она поинтересовалась, не слишком ли поздно для воркования.
— Тебя уже, наверное, родители ищут, — обратилась она к Олегу.