Верь мне, Есения
Шрифт:
— Это очень древний артефакт. В давние времена на нашем острове существовало не четыре независимых королевства, а одно большое. И называлось оно Табирия. Король Табирии, Айан имел двадцать сыновей, и чтоб не обидеть ни одного из них, после своей смерти решил каждому выделить свой участок земли — герцогство. Тогда же были изготовлены для каждого из них необычные перстни, которые могли защитить от любой опасности и уведомить о ней остальных братьев, чтобы те могли прийти на помощь.
— А как защитить? — тоже начинаю придирчиво осматривать свое
— Видишь эту надпись? — спрашивает Лали, указывая на гравировку, на которую и я в прошлый раз обратила внимание. — Она сделана на старом табирийском диалекте. Все дело в нем. Это заклинание, в которое влил магию древний волшебник. Теперь эти знания утрачены, а перевод не знает никто из ныне живущих. Но сама магия до сих пор действует. Ты представляешь, насколько сильны были древние?
Да уж, такое трудно в голове уложить. Этому артефакту около тысячи лет, как он не утратил своих способностей?
— А еще говорят, что братья эти самые перстни потом подарили своим невестам в качестве обручальных, положив начало традиции, — лукаво прищуривается подруга.
Мои щеки начинают алеть, и я, чувствуя неловкость, опускаю ресницы.
— На что ты намекаешь? Глупости какие… — едва слышно бормочу, боясь даже подумать о подобном. — Он и видел-то меня два раза всего. К тому же мне другой нравится…
— Конечно другой… кто ж сомневается, — фыркает Юлалия и, закрыв книгу, прячет ее на полку.
— А можно у тебя взять ее, — прошу соседку, протягивая руку к потрепанному томику. Любопытно было бы почитать легенды и древние сказания. Думаю, там можно много чего полезного найти для себя.
— Пожалуйста, — пожимает плечами Лали, и снова достав книгу, вручает ее мне.
— И что? Это настолько очевидно? — все еще чувствуя на щеках жар, принимаюсь, подчеркнуто невозмутимо, листать талмуд. Хотя и сама понимаю странность своего вопроса. После того поцелуя, который, кажется, видели все, кто был на балу, уточнять подобное странно. Обидно только, что после него между мной и Кейном даже элементарного разговора не было. Неужели он настолько не придал значения этому. Может, друг, вообще привык целовать каждую девушку, с которой танцует. Обида сдавливает горло, а с губ невольно вырывается полувздох-полувсхлип.
— Что заметно? — не понимает подруга.
— Ну что мне нравится…
А кто нравится, я уточнить не успеваю, поскольку объект моих душевных терзаний и сам, после деликатного стука и позволения войти, появляется в комнате.
— Ты еще не готова? — удивленно поднимает он брови. — Тебе же на работу пора. Вскидываю глаза на часы, стоящие на тумбочке, и с испуганным писком вскакиваю на ноги.
Ухольники бородатые! Уже полшестого!
Глава 45
Не знаю, что бы я делала в последнее время без своего умения быстро собираться. В душе уверенно поселяется стойкое ощущение того, что вся моя жизнь проходит в какой-то невообразимой сумбурной
После разговора с подругой я ощущаю невероятное облегчение. Осознание, что теперь я могу с кем-то поделиться, посоветоваться неимоверно греет душу. И словно в знак того, что я совершила правильный выбор, с неба начинают падать крупные сверкающие снежинки. Они блестят в свете уличных светильников, словно усыпанные бриллиантовой крошкой. Замираю на секунду и поднимаю руку вверх, ловлю на ладошку ледяную звездочку и принимаюсь рассматривать ее изящные лучики. Вот подумать только — это же самое настоящее волшебство. Такое совершенное и прекрасное. Насколько каждая линия, каждый изгиб четко выверен и симметричен. Сколько их тут? Миллионы? Миллиарды? И нет двух одинаковых… Как такое возможно?
Счастливо улыбаюсь, и в глупой ребячьей выходке высовываю язык, пытаясь и им поймать ледяную звездочку.
— Есения? Ты чего остановилась? — недоуменно оборачивается ко мне Кейн. Его глаза изумленно округляются, а вид становится до того уморительным, что я просто не в силах сдержаться. Лукаво улыбаюсь, подмигивая в ответ, и снова принимаюсь дурачиться, ловя языком снежинки. Пожалуй, несколько минут у меня есть, чтобы немного попроказничать.
Джер же, в отличие от друга, презрительно кривится и закатывает глаза. Я даже без особого труда представляю его пренебрежительный тон. “Есения, разве нельзя вести себя более пристойно, как подобает студентке ААМа, а не девице с глухого нагорья?”, словно наяву слышу его голос.
Эх, знал бы он откуда я на самом деле… В голове невольно возникает картинка, изображающая лицо блондина, узнавшего о моем иномирном происхождении. Я будто воочию вижу, как его светлые брови подпрыгивают до самой кромки волос, а с лица слетает маска холодной невозмутимости. Тихо хихикаю про себя, но дурачиться все же прекращаю. На работу, в самом деле, нужно поспешить.
— Вечером я один тебя заберу, — заявляет Кейн. — Джер сегодня дежурит.
Понятливо киваю, радуясь, что будет возможность побыть наедине и, возможно, все-таки обсудить то, что между нами произошло на балу.
— Жди меня и сама никуда не уходи. В городе неспокойно. Муниципалитет выделил деньги на дополнительную бригаду дружинников, — добавляет он, засунув руки глубоко в карманы куртки.
А раньше он при возможности меня за руку брал, мрачно отмечаю я, стараясь не смотреть на друга. Что изменилось? В этом поцелуй виноват?
Тихонько вздыхаю и снова киваю, глянув искоса на Кейна, но он даже головы не поворачивает в мою сторону, продолжая хмуро смотреть вперед. Перевожу глаза на Джера и встречаю точно такой же сумрачный взгляд.