Вера и рыцарь ее сердца. Книга третья. Играть с судьбою в поддавки
Шрифт:
То, что Вера не визжала, а тихо ждала выстрела с покорностью овечки, делало триумф мести несостоятельным.
Вера стояла у окна. Все уже было предрешено свыше. Выстрел и смерть.
О чём можно думать, когда в тебя целятся в упор?
Может быть, о том, что в больнице не станет райпедиатра? Или о горе родителей по убитой дочери?
Первое, что пришло в голову Вере, было то, что она стала «тварью и сукой». Как это могло произойти, что она перестала быть человеком, а превратилась животное женского рода.
Яркой
Тема любови родителей больше подходила для предсмертных воспоминаний Веры.
«Пусть это будет последним воспоминанием в моей жизни», – подумала она, и оставшиеся мгновения жизни припомнила свою неудавшуюся семейную жизнь, и все ее попытки что-то изменить в судьбе.
Когда встревоженная телеграммой Вера приехала в Караганду, родители встретили дочь на вокзале. Они выглядели вполне здоровыми людьми. Ситуацию с телеграммой мама прояснила по дороге домой.
– Вера, скажи мне на милость, почему не ты, а твоя соседка Алла Ильинская, сообщила нам, что над тобой издеваются ваши гинекологи, объявляя тебя во всеуслышание бесплотной женщиной. Учти, это лживые слухи! Завтра утром я положу тебя на обследование в городской роддом. Если будет нужно, то ты пройдёшь курс стационарного лечения. Мы утрём носы вашим гинекологам верным диагнозом и правильным лечением. Почему же ты нам ничего не говорили? Мы же тебе не враги.
После маминой взбучки, слово взял папа.
Володя сидел за рулём своих «Жигулей» и вёз любимую дочь домой. Он был несказанно рад увидеть свою Верочку живой и невредимой.
– Вера, нам стало известно, что Евгений выпивает. Может быть, он выпивает потому, что у вас нет детей? Вот, мама тебя определит на лечение к лучшим специалистам и у тебя непременно будут дети. В нашем роду бездетных женщин нет. Ты постарайся убедить своего мужа, что дети у вас будут, чтобы он не отчаивался.
Целый месяц держали Веру на больничном режиме. Все слои её матке были поражены гнилостной инфекцией. Это объясняло тот противный запах, ту нестерпимую вонь, которая исходила от Веры в последние месяцы после лечения от ложной беременности.
«Такое инфицирование матки возможно только при нелеченом микроаборте», – к такому выводу пришла главный гинеколог городского роддома, хорошая мамина знакомая.
Этот диагноз утешал.
– Значит, я перенесла микроаборт! Значит, что у меня всё-таки была настоящая беременность, а неложная, как у психически нестабильных дам! – рассуждала Вера, лежа на больничной койке. Но теперь не инфекция, а угроза формирование постинфекционных спаек могли привести к истинному бесплодию! Это Вера понимала, и безропотно принимала все назначенные ей болезненные процедуры.
Лежать
Её диплом врача, престиж районного специалиста, обеспеченность родителей ничего не значили для женщин с диагнозом бесплодность. Целый мир с его красотой и многообразием жизни, с различными общественными порядками и противопорядками, с войнами и миротворческими организациями, с пороками и шедеврами искусства, в этой палате теряли свою значимость.
Неодержимое желание родить собственного ребенка доходило до исступления. Соседки по палате настороженно встретили Веру, словно она могла быть соперником их счастью. Каждая из них боялась лишним словом спугнуть надежду на чудо, которое могло достаться другой, поэтому всем приходилось быть начеку.
Когда Веру выписали домой, то ее надежда когда-нибудь родить ребенка приобрела просто мистический характер, но у ее мужа было совсем другое желание, каждый день ему хотелось пропустить стаканчик бормотухи и наслаждаться жизнью. За месяц лечения жены в Караганде он упивался свободой делать то, что ему самому хочется.
Вера помнила наказ папы и тоже верила, что только рождение ребенка может спасти ее брак, а мужа от его пагубной привычки пить по пустякам.
Было удивительно, что Верино желание родить ребенка передалось ее соседкам, и они одна за другой стали уходить в декретный отпуск, а Вере оставалось только надеяться на чудо, которое должно спасти ее семью.
Вскоре и ее подруга Людмила родила второго мальчика, такого пригожего и славного малыша, что хотелось его бесконечно баюкать и ласкать, а у Веры были только работа и дом, а в доме муж, который часто пребывал навеселе, то есть в нетрезвом виде.
Если дома она незаметно превращалась в клушу в халатике, которая квохчет по домашним делам, то в больничном белом халате к ней возвращалась ее настоящая жизнь, в силе и в чести.
Для Веры настало время, которое мама называла работой на авторитет, чтобы в недалеком будущем уже авторитет работал уже в обратном порядке.
Руководить педиатрической службы района без сплоченной команды, все равно что плавать в песке. Вера сплотила вокруг себя молодых педиатров и Милу Попову, которая продолжала жить в ее доме.
Однажды, вечером, когда Жени дома не было, в доме Лебедевых собрались все, кого Вера любила. Причиной послужило крайне важное событие: Вера при тщательном исследовании собственного живота нащупала над лобковым сочленением плотный долгожданный комочек. Потом его щупали все подруги по очереди. Они морщились от натуги, пальпируя Верин живот, и при этом беззвучно кивали головами, что означало: все может быть. Только Людмила, живущая в соседях, призналась, что она что-то нащупала, но поздравить с началом беременности подругу не решалась.