Вера и рыцарь ее сердца
Шрифт:
– Хорошо. А кто твои родители, дорогая Каролин? Они дали тебе очень красивое имя.
– Я сирота, мадам.
– Ах, бедняжка! – всплеснула руками Валентина, но на ее голосе не было ни капли сострадания.
Это была прекрасная новость, потому что Валентина не любила конкуренции, и идея быть для невестки и матерью, и свекровью ей явно нравилась. Женщина подумала, что сиротка удачно заменит ей общество предавших ее подруг, и ее настроение значительно улучшилось.
– А где ты работаешь, девочка?
– Я прислуживаю господину доктору, мадам.
В голосе Каролин зазвучала неподдельная
– Работать у доктора – это большая честь, моя дорогая, – продолжала Валентина смотрины. – Если господин доктор взял тебя на работу, то и я буду рада видеть тебя своей невесткой. Спасибо за подарочек, который ты мне принесла. Я скажу тебе честно, моя девочка, что я тоже росла сиротой. Моя мама умерла очень рано, и отец один воспитывал меня. А, теперь, посмотри, как я хорошо живу. Я тебе помогу, милочка, забыть твое сиротство. Наше с тобой общее дело – женить на тебе моего сына Ронни. Правда, он даже слышать не хочет о женитьбе, но я научу тебя, как из строптивого козла сделать покорную овечку.
Целый вечер просидела Каролин в доме у своей будущей свекрови. Она внимательно выслушала все назидания Валентины по укрощению бывшего офицера, бывшего строителя, бывшего механика, бывшего кровельщика и удалого дальнобойщика.
Домой Каролин ушла поздно. Она и Валентина остались довольны собой и беседой.
***
Да, Каролин выросла в детском доме, но она не была сиротой. Ее папа, Жос Де Веер, был веселым простодушным пареньком родом из глухой деревни. Образования, даже законченного начального, у него не было. В юности захотелось ему перемен, и подался он на шахты Лимбурга.
При создании Королевства Бельгия в 1830 году восточные земли Фландрии были объединены в одну большую провинцию под названием Лимбург. Эта провинция отличалась богатством земельных угодий. Издревле лимбуржцы слыли специалистами по разведению картофеля и умельцами в сельском хозяйстве. Травы для скота было здесь вдоволь, и зерновые давали хороший урожай. Впрочем, для экономики провинции были значимы не столько крестьянские хозяйства, сколько шахты по добыче угля, в которых часто случались обвалы и гибли люди.
Однако, гибель шахтеров на пороге Второй мировой войны общественность страны мало волновала, страна переживала время экономического кризиса, люди голодали и ценили любую возможность заработать хоть какие-то деньги.
Народ самой восточной провинции Фландрии отличался трудолюбием и жизнерадостным характером. Жители этих земель говорили певуче, растягивая слова, как мелодию песни.
– Отойди-и-и от меня-я- а, ты делаешь меня-я-а горя-я-ячей! – нараспев говорили женщины полюбившемуся мужчине, и сердце крестьянина таяло в груди от такого откровенного признания в любви.
Лимбуржцы отличались не только веселым нравом, но и пресловутой скупостью, и расчетливостью. Если в дом приходил гость из Лимбурга, то хозяева знали, что накормить его будет нелегко. Перед тем как отправиться в гости, нормальный лимбуржец держал голодный пост, чтобы у хозяев застолья было хорошее настроение. Голодному человеку хоть варенье на сало намажь – всё будет вкусно, и хозяевам хорошо, что еда не пропала даром. Так считали в Лимбурге.
Жос
– Ох, сынок, работать под землей – это не для крестьянина. Там, под землей – тьма беспросветная, тьма-тьмущая. Лучше уж коровам хвосты крутить, чем в горе на брюхе ящеркой ползать. Посмотри вокруг. Красота! Поля! Леса! А там и солнца не увидишь, и сам, как угольная головешка, станешь, а тогда какая приличная девушка на тебя посмотрит? А здесь, ты у себя дома, тебе и говно – навоз! Да и какое молоко без коровьих лепешек бывает? А? Деньжат поднакопим и земельку купим …
Такими словами пытался удержать Жоса его отец. Но Жос хоть и послушным был пареньком, но очень упрямым.
– Папа, авось, заработаю себе на штаны, а то заплатка на заплатке наворочена, приоденусь и женюсь. Глядишь, и к вам с матерью жить переберусь, – попытался успокоить Жос отца, собирая свои скудные пожитки. Поцеловав мамашу, он зашагал по каменистой дороге в сторону угольных шахт.
На шахте Жос жил в бараках, где ютилось по двадцать человек в одном помещении. Однажды, его напарник Жан, у которого были дом и жена, пригласил юношу к себе на постой. Жос платил за гостеприимство половиной своей зарплаты. Дружба между Жосом и Жаном крепла. Через несколько месяцев шахтерского труда Жос смог прилично одеться и подумывал навестить своих родителей, но началась война. Первым рекрутировали Жана. После его ухода его жена готовила обеды только для Жоса.
Война все никак не заканчивалась, и Жан все никак не приходил домой, к своей супруге. Однажды, после обеда жена Жана повела сытого юношу в маленькую спальню. Сначала она раздела Жоса до трусов. К такому обращению юноша не был приучен, но ему это понравилось. Потом женщина стала медленно раздеваться сама, бросая свое белье, пахнувшее цветочными духами, прямо в лицо молодого человека. Затем она села на пол между его ногами пыхтящего мужчины и грудью прижалась к его животу. Жос не знал, что ему нужно делать, но он не знал и того, что ему делать совсем не нужно. Он подумал, что, может быть, ему следует в этот момент что-то сказать, но тут же передумал и молчал. Так и сидел он голый на кровати друга и выглядел несчастным.
Женщина вопросительно посмотрела на Жоса и, глядя ему прямо в глаза, сильным движением руки опрокинула парня спиной на кровать. Что произошло в следующие десять минут, никто так и не узнает, но на другой день жена друга попросила за обед двойную оплату. Через несколько месяцев Жос тоже ушел на войну. Его отправили на немецкий фронт, и на следующий день все о нем забыли.
Когда Жос, повоевав и отработав на фабрике под Дюссельдорфом, вернулся в шахтерский поселок героем. Когда он узнал, что супруга Жана горюет о пропавшем без вести супруге, то решил навестил дом друга. Снаружи дом выглядел убого, а внутри пахло чем-то кислым от давно немытой посуды, и мухи роились под закопченным потолком. Увидев гостья, жена Жана спешно вытерла о грязный фартук руки и ввела гостя в дом.